- Быть или казаться. Ставка на кажимое, на популизм в короткие отрезки перед выборами (3 месяца – максимальная концентрация) – признак (призрак) прошлого. Иногда мы видим в течение карьеры только кажимого политика, какой он внутри, по сути даже не узнаем. Иногда, конечно, через скандалы прорывается. Даже новая искренность – это же инструмент, это кажимость искренности в понимании политтехнологов. Трушность тоже есть, тоже прорывается иногда, но редко. Ну вот Владимир Путин после где-то 2018 года перестал играть по правилам политтехнологов, стал сам черкать свои речи, приплетать свое, какое есть, содержание, сейчас в 2022-2023 году мы видим true Путина, если бы он был таким в 2004-м или даже в 2012-м, то по-другому бы все могло сложиться.
Рецепт для тех, кто не хочет, чтобы «без них их женили», как выражаются коллеги, в том, чтобы у электората выработалось стойкое отвращение к популизму, антиген от голоса Сарумана. Что этому поможет? Технологические, медийные и поколенческие изменения.
- Быть или казаться. Ставка на кажимое, на популизм в короткие отрезки перед выборами (3 месяца – максимальная концентрация) – признак (призрак) прошлого. Иногда мы видим в течение карьеры только кажимого политика, какой он внутри, по сути даже не узнаем. Иногда, конечно, через скандалы прорывается. Даже новая искренность – это же инструмент, это кажимость искренности в понимании политтехнологов. Трушность тоже есть, тоже прорывается иногда, но редко. Ну вот Владимир Путин после где-то 2018 года перестал играть по правилам политтехнологов, стал сам черкать свои речи, приплетать свое, какое есть, содержание, сейчас в 2022-2023 году мы видим true Путина, если бы он был таким в 2004-м или даже в 2012-м, то по-другому бы все могло сложиться.
Рецепт для тех, кто не хочет, чтобы «без них их женили», как выражаются коллеги, в том, чтобы у электората выработалось стойкое отвращение к популизму, антиген от голоса Сарумана. Что этому поможет? Технологические, медийные и поколенческие изменения.
The gold standard of encryption, known as end-to-end encryption, where only the sender and person who receives the message are able to see it, is available on Telegram only when the Secret Chat function is enabled. Voice and video calls are also completely encrypted. The company maintains that it cannot act against individual or group chats, which are “private amongst their participants,” but it will respond to requests in relation to sticker sets, channels and bots which are publicly available. During the invasion of Ukraine, Pavel Durov has wrestled with this issue a lot more prominently than he has before. Channels like Donbass Insider and Bellum Acta, as reported by Foreign Policy, started pumping out pro-Russian propaganda as the invasion began. So much so that the Ukrainian National Security and Defense Council issued a statement labeling which accounts are Russian-backed. Ukrainian officials, in potential violation of the Geneva Convention, have shared imagery of dead and captured Russian soldiers on the platform. Stocks dropped on Friday afternoon, as gains made earlier in the day on hopes for diplomatic progress between Russia and Ukraine turned to losses. Technology stocks were hit particularly hard by higher bond yields. These entities are reportedly operating nine Telegram channels with more than five million subscribers to whom they were making recommendations on selected listed scrips. Such recommendations induced the investors to deal in the said scrips, thereby creating artificial volume and price rise. Since its launch in 2013, Telegram has grown from a simple messaging app to a broadcast network. Its user base isn’t as vast as WhatsApp’s, and its broadcast platform is a fraction the size of Twitter, but it’s nonetheless showing its use. While Telegram has been embroiled in controversy for much of its life, it has become a vital source of communication during the invasion of Ukraine. But, if all of this is new to you, let us explain, dear friends, what on Earth a Telegram is meant to be, and why you should, or should not, need to care.
from ca