#ругаюс Всеотец не входит в топ моих почитаемых божеств, но...
Повисел! Головой вниз! Молчи. Мой. Рот. Про мёд не соврали, про жертву себя себе же и песни потеряли.
Да ну ёклмн, да ну за что, да ну как так-то? Недолго же искать, «Речи Высокого»:
138. Знаю, висел я в ветвях на ветру девять долгих ночей, пронзенный копьем, посвященный Одину, в жертву себе же, на дереве том, чьи корни сокрыты в недрах неведомых.
138. Veit ek, at ek hekk vindga meiði á nætr allar níu, geiri undaðr ok gefinn Óðni, sjalfr sjalfum mér, á þeim meiði, er manngi veit hvers af rótum renn.
139. Никто не питал, никто не поил меня, взирал я на землю, поднял я руны, стеная их поднял — и с древа рухнул.
139. Við hleifi mik sældu né við hornigi; nýsta ek niðr, nam ek upp rúnar, æpandi nam, fell ek aftr þaðan.
140. Девять песен узнал я от сына Бёльторна, Бестли отца, меду отведал великолепного, что в Одрёрир налит.
140. Fimbulljóð níu nam ek af inum frægja syni Bölþorns, Bestlu föður, ok ek drykk of gat ins dýra mjaðar, ausinn Óðreri.
#ругаюс Всеотец не входит в топ моих почитаемых божеств, но...
Повисел! Головой вниз! Молчи. Мой. Рот. Про мёд не соврали, про жертву себя себе же и песни потеряли.
Да ну ёклмн, да ну за что, да ну как так-то? Недолго же искать, «Речи Высокого»:
138. Знаю, висел я в ветвях на ветру девять долгих ночей, пронзенный копьем, посвященный Одину, в жертву себе же, на дереве том, чьи корни сокрыты в недрах неведомых.
138. Veit ek, at ek hekk vindga meiði á nætr allar níu, geiri undaðr ok gefinn Óðni, sjalfr sjalfum mér, á þeim meiði, er manngi veit hvers af rótum renn.
139. Никто не питал, никто не поил меня, взирал я на землю, поднял я руны, стеная их поднял — и с древа рухнул.
139. Við hleifi mik sældu né við hornigi; nýsta ek niðr, nam ek upp rúnar, æpandi nam, fell ek aftr þaðan.
140. Девять песен узнал я от сына Бёльторна, Бестли отца, меду отведал великолепного, что в Одрёрир налит.
140. Fimbulljóð níu nam ek af inum frægja syni Bölþorns, Bestlu föður, ok ek drykk of gat ins dýra mjaðar, ausinn Óðreri.
Ukrainian forces have since put up a strong resistance to the Russian troops amid the war that has left hundreds of Ukrainian civilians, including children, dead, according to the United Nations. Ukrainian and international officials have accused Russia of targeting civilian populations with shelling and bombardments. Right now the digital security needs of Russians and Ukrainians are very different, and they lead to very different caveats about how to mitigate the risks associated with using Telegram. For Ukrainians in Ukraine, whose physical safety is at risk because they are in a war zone, digital security is probably not their highest priority. They may value access to news and communication with their loved ones over making sure that all of their communications are encrypted in such a manner that they are indecipherable to Telegram, its employees, or governments with court orders. Again, in contrast to Facebook, Google and Twitter, Telegram's founder Pavel Durov runs his company in relative secrecy from Dubai. Telegram, which does little policing of its content, has also became a hub for Russian propaganda and misinformation. Many pro-Kremlin channels have become popular, alongside accounts of journalists and other independent observers. Messages are not fully encrypted by default. That means the company could, in theory, access the content of the messages, or be forced to hand over the data at the request of a government.
from ca
