Наверное, это набросок для условно "книги" про проживание случившегося безмолвия. Безмолвие, которое меня (и не только меня) охватило, оно не про отсутствие звука, оно про невозможность словесного выражения.
От постоянного осознавания войны (не вообще, а конкретной этой войны, внутри которой я чувственно и политически нахожусь) я испытываю боль и отчаянную потребность орать. В прямом телесном, животном смысле.
В 2022 году у меня случился (помимо прочего) невротический кашель. Я долго не понимала, что со мной, думала, что аллергия. Но лекарства от аллергии не помогали. Кашель начинался при столкновении моего сознания с любой несвободой – читала информацию о задержаниях, обысках, арестах, судах – начинался сухой, выворачивающий внутренности наизнанку, раскрывающий привратники в пищеводе, вызывающий слёзы кашель. Унять его было тяжело, как правило, я склонялась над ванной и поливала холодной водой лицо. Жена запрещала мне читать новости, но это было моей профессией и работой. Я старалась не выходить из дома, потому что такой приступ на людях травмировал не только меня, но и случайных свидетелей, которые не так давно пережили пандемию. Я стала носить с собой леденцы, но реально помогало только одно – возможность дать себе поорать, разрушить запертость в теле бессилия, боли, нужно было дать крику выйти наружу вместе с чувствами, справиться с которыми иначе я не умела.
Однажды приступ кашля застал меня в книжном магазине, когда я присела почитать книгу, в названии которой было слово “свобода”. Нельзя орать в магазине. Дома можно, но с некоторым условием. Нужно не пугать кошек. Когда крик вырвался из меня и отразился в четырёх стенах, тогда ещё был жив Морти, они с Руфью сильно испугались, заметались, спрятались, я потом плакала и просила у них прощения, потому что они точно этого всего не заслуживали. Но приступы кашля меня не покидали, я ходила к неврологу, она подтвердила, что этот кашель – забота психотерапевта. Психотерапия начала помогать в тот момент, когда я осознала, что такова реакция на бессилие изменить самостоятельно ситуацию здесь и сейчас. Я стала при приближении приступа кричать в подушку. Это помогало. Принятие собственного бессилия и осознание того, что моя внутренняя свобода и моё человеческое достоинство – это то, на что я всё равно при любых обстоятельствах могу опереться – помогли мне справиться с кашлем. Но боль всё равно остаётся, я люблю когда она становится телесной, тогда она выносимая, изматывающая, но проживаемая. У меня всегда что-то болит. Чаще всего спина, в суставах позвоночника и в мышцах, от невозможности расслабиться начинает болеть голова, болят ноги и плечи – это ерунда. Иногда я специально утомляю себя физической нагрузкой, чтобы понимать, что всё болит от чего-то простого и понятного, а ещё чтобы крепче спать.
А утром снова накрывает не желанием, а какой-то острой необходимостью орать. Но спит жена. За стеной соседи. И кошка смотрит так, словно говорит: только посмей.
Наверное, это набросок для условно "книги" про проживание случившегося безмолвия. Безмолвие, которое меня (и не только меня) охватило, оно не про отсутствие звука, оно про невозможность словесного выражения.
От постоянного осознавания войны (не вообще, а конкретной этой войны, внутри которой я чувственно и политически нахожусь) я испытываю боль и отчаянную потребность орать. В прямом телесном, животном смысле.
В 2022 году у меня случился (помимо прочего) невротический кашель. Я долго не понимала, что со мной, думала, что аллергия. Но лекарства от аллергии не помогали. Кашель начинался при столкновении моего сознания с любой несвободой – читала информацию о задержаниях, обысках, арестах, судах – начинался сухой, выворачивающий внутренности наизнанку, раскрывающий привратники в пищеводе, вызывающий слёзы кашель. Унять его было тяжело, как правило, я склонялась над ванной и поливала холодной водой лицо. Жена запрещала мне читать новости, но это было моей профессией и работой. Я старалась не выходить из дома, потому что такой приступ на людях травмировал не только меня, но и случайных свидетелей, которые не так давно пережили пандемию. Я стала носить с собой леденцы, но реально помогало только одно – возможность дать себе поорать, разрушить запертость в теле бессилия, боли, нужно было дать крику выйти наружу вместе с чувствами, справиться с которыми иначе я не умела.
Однажды приступ кашля застал меня в книжном магазине, когда я присела почитать книгу, в названии которой было слово “свобода”. Нельзя орать в магазине. Дома можно, но с некоторым условием. Нужно не пугать кошек. Когда крик вырвался из меня и отразился в четырёх стенах, тогда ещё был жив Морти, они с Руфью сильно испугались, заметались, спрятались, я потом плакала и просила у них прощения, потому что они точно этого всего не заслуживали. Но приступы кашля меня не покидали, я ходила к неврологу, она подтвердила, что этот кашель – забота психотерапевта. Психотерапия начала помогать в тот момент, когда я осознала, что такова реакция на бессилие изменить самостоятельно ситуацию здесь и сейчас. Я стала при приближении приступа кричать в подушку. Это помогало. Принятие собственного бессилия и осознание того, что моя внутренняя свобода и моё человеческое достоинство – это то, на что я всё равно при любых обстоятельствах могу опереться – помогли мне справиться с кашлем. Но боль всё равно остаётся, я люблю когда она становится телесной, тогда она выносимая, изматывающая, но проживаемая. У меня всегда что-то болит. Чаще всего спина, в суставах позвоночника и в мышцах, от невозможности расслабиться начинает болеть голова, болят ноги и плечи – это ерунда. Иногда я специально утомляю себя физической нагрузкой, чтобы понимать, что всё болит от чего-то простого и понятного, а ещё чтобы крепче спать.
А утром снова накрывает не желанием, а какой-то острой необходимостью орать. Но спит жена. За стеной соседи. И кошка смотрит так, словно говорит: только посмей.
#отрывки
BY Бес Стыда
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
"Russians are really disconnected from the reality of what happening to their country," Andrey said. "So Telegram has become essential for understanding what's going on to the Russian-speaking world." Stocks dropped on Friday afternoon, as gains made earlier in the day on hopes for diplomatic progress between Russia and Ukraine turned to losses. Technology stocks were hit particularly hard by higher bond yields. Asked about its stance on disinformation, Telegram spokesperson Remi Vaughn told AFP: "As noted by our CEO, the sheer volume of information being shared on channels makes it extremely difficult to verify, so it's important that users double-check what they read." What distinguishes the app from competitors is its use of what's known as channels: Public or private feeds of photos and videos that can be set up by one person or an organization. The channels have become popular with on-the-ground journalists, aid workers and Ukrainian President Volodymyr Zelenskyy, who broadcasts on a Telegram channel. The channels can be followed by an unlimited number of people. Unlike Facebook, Twitter and other popular social networks, there is no advertising on Telegram and the flow of information is not driven by an algorithm. At its heart, Telegram is little more than a messaging app like WhatsApp or Signal. But it also offers open channels that enable a single user, or a group of users, to communicate with large numbers in a method similar to a Twitter account. This has proven to be both a blessing and a curse for Telegram and its users, since these channels can be used for both good and ill. Right now, as Wired reports, the app is a key way for Ukrainians to receive updates from the government during the invasion.
from ca
