Сегодня в 19:30 пройдёт встреча нашего совместного с издательством «Самокат» цикла, посвящённая эволюции мифов и эпосов в литературе. Приходите!

Новый роман Карины Шаинян «Саспыга» — история о путешествии вглубь своего подсознания, которое умело притворяется Алтаем, тревожный текст о двух женщинах, потерявшихся в горах и не спешащих найтись. Туристка Ася, отбившись о группы, уезжает незнамо куда, за ней следом едет повар Катя, никто их не ищет — а на их пути встречается зашкаливающие количество мистической жути. Где-то рядом шуршит коготками пернатая саспыга — пугающая и недостижимая, чьё сладкое мясо дарит забвение и спасение от тревог (только на её голову лучше не смотреть). Сила этого текста — именно в сочетании предельно достоверного быта, живого, объёмного пространства и иррациональной, хтонической жути.

Подробнее о «Саспыге» и других книжных новинках — в нашей рубрике «2+2»: https://polka.academy/materials/1020

📓 Карина Шаинян. Саспыга. М.: АСТ; Редакция Елены Шубиной, 2025.

​Мы продолжаем чествовать последние 200 лет русской поэзии: по субботам в этой рубрике — одно короткое стихотворение. Сегодня — 1848 год и знаменитое стихотворение Николая Некрасова.

Сенная площадь, главный злачный угол Петербурга XIX века, здесь показана ещё и как место публичных экзекуций. В стихотворении описывается — при всём ужасе — бытовая, привычная сцена; нужно усилие, чтобы перевести её в другую плоскость. Некрасов делает это усилие, уподобляя наказываемую женщину Музе —олицетворению вдохновения. О чём он здесь скорее говорит — о характере своей музы, которая вплоть до последних стихотворений будет именно так и выглядеть: «Не русский — взглянет без любви / На эту бледную, в крови, / Кнутом иссеченную Музу…»? Или о том, что женщина, которую бьют, на самом деле не теряет своего достоинства, что оно много выше, чем у палача и досужих зрителей? Кажется, что и о том и о другом.

Впрочем, с этим стихотворением связано немало неясностей, на которые обращали внимания исследователи. Некрасов не только не публиковал его при жизни, но и забыл вскоре после написания: найдя его в своих черновиках уже в 1870-е, он записал его в альбом своей знакомой Ольги Козловой. Литературовед Михаил Эльзон сомневался, что оно написано в 1848-м: слишком рано для «гражданственной» трактовки образа музы. Елена Душечкина указывает, что стать свидетелем такой сцены Некрасов мог только в самые первые годы своего пребывания в Петербурге: в 1845-м, по новому уложению о наказаниях, многие телесные наказания отменили (в том числе избиение кнутом — самое жестокое), а проводили их не на Сенной площади, а в других местах. На Сенной же наказывали розгами за мелкие преступления, причём наказания эти не были публичными. Возможна, как показывают Павел Успенский и Андрей Федотов, и «бытовая трактовка» стихотворения: речь не об экзекуции, а о произволе, избиении женщины одним или несколькими мужчинами (такая трактовка сообразуется с репутацией Сенной площади — рассадника проституции). Похоже, что Некрасов опирался не на действительно виденную им конкретную сцену, а сконструировал мощный образ. Он выглядит правдоподобно, потому что отображает общую реальность насилия своего времени — хоть государственного, хоть бытового. И потому что показывает: муза может прийти в вертеп и увидеть, что там происходит.

20 марта в 19:00 приглашаем вас на презентацию книги «Полка: История русской поэзии» в Государственный музей А.С. Пушкина! Мероприятия пройдет в Садовом павильоне

В книгу, которая продолжает проект «Полка: история русской литературы», вошли статьи, написанные для большого курса «История русской поэзии», который охватывает период от Древней Руси до современности. Филологи и историки литературы рассказывают о происхождении и развитии русской поэзии: как древнерусская поэзия стала русской? Откуда появился романтизм? Что сделал Ломоносов, Пушкин, Некрасов, Блок, Маяковский, Ахматова, Бродский и Пригов? Чем объясняется поэтический взрыв Серебряного века? Как в советское время сосуществовали официальная и неофициальная поэзия? Что происходило в русской поэзии постсоветских десятилетий?

Во второй части вечера поговорим об одной из главных жемчужин русской поэзии — пушкинском романе в стихах «Евгений Онегин».

Спикер: Анна Хрусталёва, писатель, филолог, журналист

Модератор: Анастасия Шевченко, продюсер и редактор «Альпины.Проза», литобозреватель

Вход свободный

​​Весь март «Полка» будет рассказывать вам о поэтах, поэтессах и поэзии, вспоминая наши лучшие материалы. Встречайте весну вместе с нами!

«Поэты! Учредительный трибунал созывает всех вас состязаться на звание короля поэзии. Звание короля будет присуждено публикой всеобщим, прямым, равным и тайным голосованием. Всех поэтов, желающих принять участие на великом, грандиозном празднике поэтов, просят записываться в кассе Политехнического музея до 12 (25) февраля. <...> Результаты выборов будут объявлены немедленно в аудитории и всенародно на улицах», — гласило объявление в газете.

Согласно воспоминаниям, народу собралось столько, что Маяковскому было негде взмахнуть руками. Публика стояла в проходах и толпилась перед сценой. Публика голосовала. Третье место в состязании занял то ли Каменский, то ли Бальмонт, второе — Маяковский, а первое — Северянин.

Отныне плащ мой фиолетов,
Берэта бархат в серебре:
Я избран Королём поэтов
На зависть нудной мошкаре.

Зависти действительно было предостаточно. Кубофутуристы объявили выборы недействительными, устроили поэтический вечер под лозунгом «Долой всяких королей» и даже создали «Поэтную комиссию по ликвидации И. Северянина как короля поэтов».

Вот как об этом вспоминал сам Северянин: «Полному объединению «Эго» и «Кубо» всегда мешали и внешние признаки вроде цветных одежд и белизны на щёках. Если бы не эта деталь, мыслили бы футуризм воедино под девизом воистину «вселенского». (Мой «Эго» назывался «вселенским».) Никаких ссор между мною и Володей не бывало: бывали лишь временные расхождения. Никто из нас не желал уступать друг другу: «Молодо-зелено» — Жаль!»

В одном из выпусков подкаста «Между строк» Лев Оборин обсудил с филологом и культурологом Константином Богдановым стихотворение Северянина «В парке плакала девочка».

Внимание, Петербург! 22 марта вас ждёт «Коммуналка» — новый книжный фестиваль.

Рядом с книжным маркетом разместится гаражная распродажа, все доходы от которой направят в благотворительную организацию «Тебе поверят». Книги для распродажи до 20-го числа ещё можно принести в магазин «Все свободны» (Некрасова, 23), кофейню Le Moniteur (Кадетская линия, 31/22), книжную лавку «Поляндрии» (Большая Зеленина, 23б).

Кристина Терещенко из издательства NoAge и Любовь Беляцкая, совладелица магазина и издательства «Все свободны», задумали этот фестиваль как место встречи независимых книжных проектов. Издатели книг и журналов проведут несколько публичных разговоров. Обсудят, к примеру, «Почему мы продолжаем собираться вокруг книг?» и «Зачем говорить о проблемах в книжной индустрии?».

Фестиваль продлится с 12:00 до 20:00, а после гостей ждёт вечеринка.

Вход свободный. Место встречи — бар Mishka.

🔺Футуристы на улице Тифлиса. Издатель Г. Б. Городецкий в шляпе, Василий Каменский в пёстрой шали, Владимир Маяковский в феске, Давид Бурлюк в цилиндре. 1914 год

Завтра в 19:00 ждём вас на презентации книги «Полка: История русской поэзии», за которой последует разговор о «Евгении Онегине». Встретимся в Садовом павильоне Государственного музея Пушкина.

«Борис Годунов» может сообщить кое-что об экономике книгоиздательства в начале XIX века: за книгу, вышедшую в декабре 1830 года, Пушкин получил гонорар в размере 10 тысяч рублей. Сама книга при этом продавалась по 10 рублей ассигнациями. То есть чтобы окупить гонорар, не считая издательских расходов, нужно было продать не менее 1000 экземпляров. Трагедия была выпущена тиражом не менее 2000 экземпляров, это довольно большой тираж для того времени, и он мог расходиться годами — даже не самый бедный чиновник при цене 10 рублей за том мог позволить себе купить одну-две книги в год

​​С днём поэзии, друзья! Сегодня мы расскажем вам о Дмитрии Александровиче Пригове.

Пригов поставил себе цель: написать 24 000 стихотворений к 2000 году. Ко времени своей смерти — 2007-му — он это фантастическое число уже превзошёл. Самое большое собрание Пригова — всё равно не полное.

Стихи Пригова, на первый взгляд, могут создавать ощущение неряшливости и даже графомании. На самом деле этот эффект создаётся нарочно: среди задач приговской поэзии — и охват максимально большого числа явлений, и создание масок (в том числе обывательских), от лица которых идёт речь. Но и сквозь эту масочность часто прорывается возвышенное и трагическое — как в, казалось бы, совершенно бытовом стихотворении «В полуфабрикатах достал я азу…», которое в подкасте «Между строк» со Львом Обориным обсуждал филолог Андрей Зорин: «Очередь — важнейшая реальность советского быта, впечатавшаяся каким-то жутким унижением в опыт каждого человека. Я уже в глубоко постсоветское время, когда очередь перестала носить метафизический характер, сам чувствовал, что не могу себя заставить в неё встать. Казалось бы, надо всего десять минут постоять — невозможно! Такой силы эмоции поднимаются…»

А ещё у нас на сайте есть большой материал о главных категориях поэзии Пригова: от Преисподней и Прошлого до Вины и Визуального.

Мы продолжаем чествовать последние 200 лет русской поэзии: по субботам в этой рубрике — одно короткое стихотворение. Сегодня — 1849 год и стихи Ивана Никитина.

Уроженец Воронежа, самоучка, Никитин был одним из самых заметных поэтов середины XIX века, работавших с крестьянской тематикой. Его считали продолжателем другого выдающегося воронежца — Алексея Кольцова. Собственно, и это пантеистическое стихотворение комментаторы связывают с кольцовским «Лесом». Нам слышится в нём и отголосок пушкинского «Пира во время чумы»: «Есть упоение в бою, / И бездны мрачной на краю, / И в разъярённом океане, / Средь грозных волн и бурной тьмы, / И в аравийском урагане, / И в дуновении Чумы» — океан (правда, не разъярённый, а спокойный) и ураган появляются и у Никитина. Если пушкинское вдохновенное перечисление говорит о гибельном и дерзновенном упоении, то у Никитина речь идёт о том, что всё проникнуто таинственной божественной силой. Это стихотворение и по ритму, и по мысли более умиротворённое, близкое к идеям Тютчева.

XVIII век — время, когда Ломоносов и его менее удачливые современники производят в русском стихе настоящую революцию: в звучании, в стилистике, в наборе тем. Русский поэтический классицизм — совсем не застывшее строение: в нём было место множеству смелых экспериментов. Читайте об этом в лекции Валерия Шубинского

🔺Алексей Кручёных. 1920-е годы

Настасья Филипповна кидает в камин сто тысяч — и этот жест воспринимается как безумие, огромные деньги горят. Когда же князь Мышкин в очередном объяснении с Аглаей говорит, что его состояние — 135 тысяч, она встречает эту фразу смехом и комментарием: «Только-то?»