Вот уже два года прошло с момента моего переезда в Армению, но настроение пропало окончательно. Даже сегодня, в день Еревана, нет желания выйти в город, прогуляться, посмотреть на людей. Все вокруг вызывает злость и раздражение. Не могу верить в хорошее будущее — ни для себя, ни для своих детей. Тяжело представить, что они, когда вырастут, будут жить здесь в условиях, которые можно назвать достойными.
Не верю, что Армения хотя бы сохранится в нынешнем виде. Не верю, что однажды армяне начнут любить и поддерживать друг друга, хотя бы на словах, а не завидовать и подставлять друг другу ножку. Не верю, что жизнь станет лучше, что жить здесь будет дешевле, а образование — качественным.
О возвращении Арцаха я даже не говорю. С каждым днем кажется, что хуже уже некуда, но каждый новый день доказывает обратное — всегда есть, куда хуже.
Вот уже два года прошло с момента моего переезда в Армению, но настроение пропало окончательно. Даже сегодня, в день Еревана, нет желания выйти в город, прогуляться, посмотреть на людей. Все вокруг вызывает злость и раздражение. Не могу верить в хорошее будущее — ни для себя, ни для своих детей. Тяжело представить, что они, когда вырастут, будут жить здесь в условиях, которые можно назвать достойными.
Не верю, что Армения хотя бы сохранится в нынешнем виде. Не верю, что однажды армяне начнут любить и поддерживать друг друга, хотя бы на словах, а не завидовать и подставлять друг другу ножку. Не верю, что жизнь станет лучше, что жить здесь будет дешевле, а образование — качественным.
О возвращении Арцаха я даже не говорю. С каждым днем кажется, что хуже уже некуда, но каждый новый день доказывает обратное — всегда есть, куда хуже.
Multiple pro-Kremlin media figures circulated the post's false claims, including prominent Russian journalist Vladimir Soloviev and the state-controlled Russian outlet RT, according to the DFR Lab's report. 'Wild West' Since its launch in 2013, Telegram has grown from a simple messaging app to a broadcast network. Its user base isn’t as vast as WhatsApp’s, and its broadcast platform is a fraction the size of Twitter, but it’s nonetheless showing its use. While Telegram has been embroiled in controversy for much of its life, it has become a vital source of communication during the invasion of Ukraine. But, if all of this is new to you, let us explain, dear friends, what on Earth a Telegram is meant to be, and why you should, or should not, need to care. Given the pro-privacy stance of the platform, it’s taken as a given that it’ll be used for a number of reasons, not all of them good. And Telegram has been attached to a fair few scandals related to terrorism, sexual exploitation and crime. Back in 2015, Vox described Telegram as “ISIS’ app of choice,” saying that the platform’s real use is the ability to use channels to distribute material to large groups at once. Telegram has acted to remove public channels affiliated with terrorism, but Pavel Durov reiterated that he had no business snooping on private conversations. On February 27th, Durov posted that Channels were becoming a source of unverified information and that the company lacks the ability to check on their veracity. He urged users to be mistrustful of the things shared on Channels, and initially threatened to block the feature in the countries involved for the length of the war, saying that he didn’t want Telegram to be used to aggravate conflict or incite ethnic hatred. He did, however, walk back this plan when it became clear that they had also become a vital communications tool for Ukrainian officials and citizens to help coordinate their resistance and evacuations.
from ca
