Рады сообщить, что мы открыли предзаказ на новую книгу: сборник избранных сочинений Рона Паджетта — важного представителя Нью-Йоркской поэтической школы, культуртрегера и переводчика. Многие читатели могут знать Паджетта по стихотворениям, вошедшим в фильм Джима Джармуша «Патерсон», но отдельной книгой он прежде в России не издавался.
Книга состоит из двух разделов: проза Паджетта представлена «Албанским дневником», а поэзия — выборкой стихотворений разных лет. Все тексты переведены поэтом и переводчиком Андреем Сен-Сеньковым.
«Албанский дневник» — спонтанный и живой травелог, основанный на расшифровках диктофонных записей и фиксирующий состояние спутанного, неопределённого присутствия на стыке языков, культур и расходящихся эпох. Это ритмичное повествование с акцентом на странностях, неожиданных деталях, недомолвках и коммуникационных тупиках. В свою очередь, поэзия Рона Паджетта работает с повседневной жизнью средствами воображения: автор кропотливо вглядывается в странности обычных вещей до тех пор, пока в них не проступит хрупкая и неочевидная ясность.
Рады сообщить, что мы открыли предзаказ на новую книгу: сборник избранных сочинений Рона Паджетта — важного представителя Нью-Йоркской поэтической школы, культуртрегера и переводчика. Многие читатели могут знать Паджетта по стихотворениям, вошедшим в фильм Джима Джармуша «Патерсон», но отдельной книгой он прежде в России не издавался.
Книга состоит из двух разделов: проза Паджетта представлена «Албанским дневником», а поэзия — выборкой стихотворений разных лет. Все тексты переведены поэтом и переводчиком Андреем Сен-Сеньковым.
«Албанский дневник» — спонтанный и живой травелог, основанный на расшифровках диктофонных записей и фиксирующий состояние спутанного, неопределённого присутствия на стыке языков, культур и расходящихся эпох. Это ритмичное повествование с акцентом на странностях, неожиданных деталях, недомолвках и коммуникационных тупиках. В свою очередь, поэзия Рона Паджетта работает с повседневной жизнью средствами воображения: автор кропотливо вглядывается в странности обычных вещей до тех пор, пока в них не проступит хрупкая и неочевидная ясность.
As the war in Ukraine rages, the messaging app Telegram has emerged as the go-to place for unfiltered live war updates for both Ukrainian refugees and increasingly isolated Russians alike. On December 23rd, 2020, Pavel Durov posted to his channel that the company would need to start generating revenue. In early 2021, he added that any advertising on the platform would not use user data for targeting, and that it would be focused on “large one-to-many channels.” He pledged that ads would be “non-intrusive” and that most users would simply not notice any change. In February 2014, the Ukrainian people ousted pro-Russian president Viktor Yanukovych, prompting Russia to invade and annex the Crimean peninsula. By the start of April, Pavel Durov had given his notice, with TechCrunch saying at the time that the CEO had resisted pressure to suppress pages criticizing the Russian government. The picture was mixed overseas. Hong Kong’s Hang Seng Index fell 1.6%, under pressure from U.S. regulatory scrutiny on New York-listed Chinese companies. Stocks were more buoyant in Europe, where Frankfurt’s DAX surged 1.4%. What distinguishes the app from competitors is its use of what's known as channels: Public or private feeds of photos and videos that can be set up by one person or an organization. The channels have become popular with on-the-ground journalists, aid workers and Ukrainian President Volodymyr Zelenskyy, who broadcasts on a Telegram channel. The channels can be followed by an unlimited number of people. Unlike Facebook, Twitter and other popular social networks, there is no advertising on Telegram and the flow of information is not driven by an algorithm.
from ca
