Мексика –страна наиболее пострадавшая от сланцевой революции. Пик добычи нефти здесь пришелся на 2004 год, и практически вся нефть шла на экспорт, преимущественно в США. Однако уже почти 20 лет добыча в Мексике стагнирует, пока не перешла в пике с 2013 года: период расцвета сланцевой революции в США. То есть Мексика, (наряду с Канадой, Венесуэлой и Саудией) освобождала американским компаниям, американский же рынок. Сейчас нефтяная отрасль Мексики это половина, от былого величия страны. А то, что добывается, как и ранее преимущественно экспортируется в США, но примерно в тех же объемах возвращается обратно в виде готового топлива - дизеля, бензина, керосина. Последние годы страна нетто-импортер нефти, и по прогнозам Минэнерго США в ближайшие годы ситуация для Мексики не изменится. Впрочем, потенциальные запасы нефти у страны огромны, и в первую очередь на шельфе Мексиканского залива. Однако, перспектива реальной добычи здесь, вопрос не этого десятилетия.
Мексика –страна наиболее пострадавшая от сланцевой революции. Пик добычи нефти здесь пришелся на 2004 год, и практически вся нефть шла на экспорт, преимущественно в США. Однако уже почти 20 лет добыча в Мексике стагнирует, пока не перешла в пике с 2013 года: период расцвета сланцевой революции в США. То есть Мексика, (наряду с Канадой, Венесуэлой и Саудией) освобождала американским компаниям, американский же рынок. Сейчас нефтяная отрасль Мексики это половина, от былого величия страны. А то, что добывается, как и ранее преимущественно экспортируется в США, но примерно в тех же объемах возвращается обратно в виде готового топлива - дизеля, бензина, керосина. Последние годы страна нетто-импортер нефти, и по прогнозам Минэнерго США в ближайшие годы ситуация для Мексики не изменится. Впрочем, потенциальные запасы нефти у страны огромны, и в первую очередь на шельфе Мексиканского залива. Однако, перспектива реальной добычи здесь, вопрос не этого десятилетия.
Given the pro-privacy stance of the platform, it’s taken as a given that it’ll be used for a number of reasons, not all of them good. And Telegram has been attached to a fair few scandals related to terrorism, sexual exploitation and crime. Back in 2015, Vox described Telegram as “ISIS’ app of choice,” saying that the platform’s real use is the ability to use channels to distribute material to large groups at once. Telegram has acted to remove public channels affiliated with terrorism, but Pavel Durov reiterated that he had no business snooping on private conversations. The gold standard of encryption, known as end-to-end encryption, where only the sender and person who receives the message are able to see it, is available on Telegram only when the Secret Chat function is enabled. Voice and video calls are also completely encrypted. Telegram has gained a reputation as the “secure” communications app in the post-Soviet states, but whenever you make choices about your digital security, it’s important to start by asking yourself, “What exactly am I securing? And who am I securing it from?” These questions should inform your decisions about whether you are using the right tool or platform for your digital security needs. Telegram is certainly not the most secure messaging app on the market right now. Its security model requires users to place a great deal of trust in Telegram’s ability to protect user data. For some users, this may be good enough for now. For others, it may be wiser to move to a different platform for certain kinds of high-risk communications. Despite Telegram's origins, its approach to users' security has privacy advocates worried. In 2014, Pavel Durov fled the country after allies of the Kremlin took control of the social networking site most know just as VK. Russia's intelligence agency had asked Durov to turn over the data of anti-Kremlin protesters. Durov refused to do so.
from ca
