«Семя священного инжира» — доступное кино, которое живет с нами в одно время. Иранская оптика болезненно близка, ее образы зеркалятся с нашей повседневностью, а режиссерский свет пробивается через цензуру и свободолюбивые крики. И если иллюзорные фильмы Панахи и Киаростами завораживают своим исключительным киноязыком, то Расулоф предельно четко выводит зрителя на открытый и драматический диалог, по пунктам докладывает о положении дел.
Почти трехчасовой хронометраж совсем не изматывает, дает возможность разглядеть трещины одной маленькой семьи/целого народа со всех сторон. «Священный инжир» прорастает в детальный и тягостный портрет человека, каждый день предстающего перед радикальным выбором. В стороне остаются слепые мученики и вечно думающие пустословы. Вместо синей краски — кровь от выстрела дробью. Вместо ночевки с подругой — заточение в тюремных камерах. Третьего не дано.
А еще это изнурительно темное кино о поисках света и справедливости. Без срока годности, судебных досье и территориальной принадлежности. Пугающе универсальное, целительное и свободное высказывание, сделанное в условиях мертвой тишины и запрета.
«Семя священного инжира» — доступное кино, которое живет с нами в одно время. Иранская оптика болезненно близка, ее образы зеркалятся с нашей повседневностью, а режиссерский свет пробивается через цензуру и свободолюбивые крики. И если иллюзорные фильмы Панахи и Киаростами завораживают своим исключительным киноязыком, то Расулоф предельно четко выводит зрителя на открытый и драматический диалог, по пунктам докладывает о положении дел.
Почти трехчасовой хронометраж совсем не изматывает, дает возможность разглядеть трещины одной маленькой семьи/целого народа со всех сторон. «Священный инжир» прорастает в детальный и тягостный портрет человека, каждый день предстающего перед радикальным выбором. В стороне остаются слепые мученики и вечно думающие пустословы. Вместо синей краски — кровь от выстрела дробью. Вместо ночевки с подругой — заточение в тюремных камерах. Третьего не дано.
А еще это изнурительно темное кино о поисках света и справедливости. Без срока годности, судебных досье и территориальной принадлежности. Пугающе универсальное, целительное и свободное высказывание, сделанное в условиях мертвой тишины и запрета.
The regulator said it had received information that messages containing stock tips and other investment advice with respect to selected listed companies are being widely circulated through websites and social media platforms such as Telegram, Facebook, WhatsApp and Instagram. In 2018, Russia banned Telegram although it reversed the prohibition two years later. As a result, the pandemic saw many newcomers to Telegram, including prominent anti-vaccine activists who used the app's hands-off approach to share false information on shots, a study from the Institute for Strategic Dialogue shows. Given the pro-privacy stance of the platform, it’s taken as a given that it’ll be used for a number of reasons, not all of them good. And Telegram has been attached to a fair few scandals related to terrorism, sexual exploitation and crime. Back in 2015, Vox described Telegram as “ISIS’ app of choice,” saying that the platform’s real use is the ability to use channels to distribute material to large groups at once. Telegram has acted to remove public channels affiliated with terrorism, but Pavel Durov reiterated that he had no business snooping on private conversations. If you initiate a Secret Chat, however, then these communications are end-to-end encrypted and are tied to the device you are using. That means it’s less convenient to access them across multiple platforms, but you are at far less risk of snooping. Back in the day, Secret Chats received some praise from the EFF, but the fact that its standard system isn’t as secure earned it some criticism. If you’re looking for something that is considered more reliable by privacy advocates, then Signal is the EFF’s preferred platform, although that too is not without some caveats.
from ca
