Вчера отправила почти тридцать новых книг в свой следующий пункт назначения, чтобы не тащить их в чемодане. Пока укладывала всё в коробки, обратила внимание: ни одной книги о войне.
В октябре в какой-то момент поймала себя на мысли, что не помню, как жила до войны — без внезапных сирен, без обстрелов, без почти ежедневных сводок о погибших и раненых. Помутнение длилось недолго, но серьезно меня испугало.
Когда приходилось спускаться в бомбоубежище, я брала с собой книги. Каждый раз разные (по мере прочтения), но всегда — о войне, Израиле или спецслужбах. Другие темы пролетали мимо: мирное отошло на второй план, нормально сфокусироваться на нем не получалось, и в какой-то момент я почти перестала пытаться.
Иногда ракеты падали туда, где я ежедневно ездила с автоинструктором. Прямо на те повороты, на которых я училась водить. Но самое страшное — что это все, кроме, пожалуй, объявлений о павших солдатах, за которыми я по-прежнему слежу, перестало казаться по-настоящему страшным.
Вчера я отправила самой себе книги, которые буду читать в ближайшие месяцы. Там разное: от культурной истории женских ягодиц или паспорта (две разные книги), сборника неиздававшихся ранее фельетонов Тэффи до текста об Алеппском кодексе.
Столько восторга по этому поводу испытываю. Ощущение, будто восстанавливаю дыхание после долгого забега.
Вчера отправила почти тридцать новых книг в свой следующий пункт назначения, чтобы не тащить их в чемодане. Пока укладывала всё в коробки, обратила внимание: ни одной книги о войне.
В октябре в какой-то момент поймала себя на мысли, что не помню, как жила до войны — без внезапных сирен, без обстрелов, без почти ежедневных сводок о погибших и раненых. Помутнение длилось недолго, но серьезно меня испугало.
Когда приходилось спускаться в бомбоубежище, я брала с собой книги. Каждый раз разные (по мере прочтения), но всегда — о войне, Израиле или спецслужбах. Другие темы пролетали мимо: мирное отошло на второй план, нормально сфокусироваться на нем не получалось, и в какой-то момент я почти перестала пытаться.
Иногда ракеты падали туда, где я ежедневно ездила с автоинструктором. Прямо на те повороты, на которых я училась водить. Но самое страшное — что это все, кроме, пожалуй, объявлений о павших солдатах, за которыми я по-прежнему слежу, перестало казаться по-настоящему страшным.
Вчера я отправила самой себе книги, которые буду читать в ближайшие месяцы. Там разное: от культурной истории женских ягодиц или паспорта (две разные книги), сборника неиздававшихся ранее фельетонов Тэффи до текста об Алеппском кодексе.
Столько восторга по этому поводу испытываю. Ощущение, будто восстанавливаю дыхание после долгого забега.
BY еврейка у микрофона
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
Telegram has gained a reputation as the “secure” communications app in the post-Soviet states, but whenever you make choices about your digital security, it’s important to start by asking yourself, “What exactly am I securing? And who am I securing it from?” These questions should inform your decisions about whether you are using the right tool or platform for your digital security needs. Telegram is certainly not the most secure messaging app on the market right now. Its security model requires users to place a great deal of trust in Telegram’s ability to protect user data. For some users, this may be good enough for now. For others, it may be wiser to move to a different platform for certain kinds of high-risk communications. For Oleksandra Tsekhanovska, head of the Hybrid Warfare Analytical Group at the Kyiv-based Ukraine Crisis Media Center, the effects are both near- and far-reaching. And indeed, volatility has been a hallmark of the market environment so far in 2022, with the S&P 500 still down more than 10% for the year-to-date after first sliding into a correction last month. The CBOE Volatility Index, or VIX, has held at a lofty level of more than 30. In the past, it was noticed that through bulk SMSes, investors were induced to invest in or purchase the stocks of certain listed companies. Additionally, investors are often instructed to deposit monies into personal bank accounts of individuals who claim to represent a legitimate entity, and/or into an unrelated corporate account. To lend credence and to lure unsuspecting victims, perpetrators usually claim that their entity and/or the investment schemes are approved by financial authorities.
from ca
