Так ведь, Егор Станиславович, этот вопрос давно решен в любом из направлений неомарксизма второй половины XX - начала XXI в. Возьмем ли мы для примера И. Валлерстайна или Ю. Семенова, В. Вильчека или А. Тарасова, Р. Лахмана или А. Вассермана, все они признали, что в результате борьбы рабов и рабовладельцев победили феодалы, что в результате борьбы феодалов и крестьян победили буржуи, что в результате борьбы буржуев и пролетариев побеждает фигура - и вот тут уже разные неомарксисты расходятся - которую определяют как "менеджера", "фрилансера", "прекариат", "имущего безработного". При этом, по мнению всех неомарксистов, новый победивший класс впервые будет эксплуатировать не других людей, а только роботов и компьютеры. Именно так они видят будущий глобальный коммунизм. Почему они вообще в это всерьез верят - вопрос уже другой.
Так ведь, Егор Станиславович, этот вопрос давно решен в любом из направлений неомарксизма второй половины XX - начала XXI в. Возьмем ли мы для примера И. Валлерстайна или Ю. Семенова, В. Вильчека или А. Тарасова, Р. Лахмана или А. Вассермана, все они признали, что в результате борьбы рабов и рабовладельцев победили феодалы, что в результате борьбы феодалов и крестьян победили буржуи, что в результате борьбы буржуев и пролетариев побеждает фигура - и вот тут уже разные неомарксисты расходятся - которую определяют как "менеджера", "фрилансера", "прекариат", "имущего безработного". При этом, по мнению всех неомарксистов, новый победивший класс впервые будет эксплуатировать не других людей, а только роботов и компьютеры. Именно так они видят будущий глобальный коммунизм. Почему они вообще в это всерьез верят - вопрос уже другой.
Since its launch in 2013, Telegram has grown from a simple messaging app to a broadcast network. Its user base isn’t as vast as WhatsApp’s, and its broadcast platform is a fraction the size of Twitter, but it’s nonetheless showing its use. While Telegram has been embroiled in controversy for much of its life, it has become a vital source of communication during the invasion of Ukraine. But, if all of this is new to you, let us explain, dear friends, what on Earth a Telegram is meant to be, and why you should, or should not, need to care. That hurt tech stocks. For the past few weeks, the 10-year yield has traded between 1.72% and 2%, as traders moved into the bond for safety when Russia headlines were ugly—and out of it when headlines improved. Now, the yield is touching its pandemic-era high. If the yield breaks above that level, that could signal that it’s on a sustainable path higher. Higher long-dated bond yields make future profits less valuable—and many tech companies are valued on the basis of profits forecast for many years in the future. Telegram, which does little policing of its content, has also became a hub for Russian propaganda and misinformation. Many pro-Kremlin channels have become popular, alongside accounts of journalists and other independent observers. "For Telegram, accountability has always been a problem, which is why it was so popular even before the full-scale war with far-right extremists and terrorists from all over the world," she told AFP from her safe house outside the Ukrainian capital. If you initiate a Secret Chat, however, then these communications are end-to-end encrypted and are tied to the device you are using. That means it’s less convenient to access them across multiple platforms, but you are at far less risk of snooping. Back in the day, Secret Chats received some praise from the EFF, but the fact that its standard system isn’t as secure earned it some criticism. If you’re looking for something that is considered more reliable by privacy advocates, then Signal is the EFF’s preferred platform, although that too is not without some caveats.
from ca
