Максим Семеляк казался музыкальным критиком «Афиши», отцом-основателем The Prime Russian Magazine, главным редактором Men’s Health — и отродясь не был евангелистом автофикшена. Тем не менее герой его первого романа — надежный: любую комиссию присылайте — рассказчик: один в один автор образца 2008 года. Нарцисс-мизантроп, он раскапывает могилу на Ваганьковском и, окружив себя свитой из эксцентричных существ, притворяется внуком Зощенко, изучает боевое искусство, практикует мирное варварство, торгует прошлогодним снегом, погружается в бытовую феноменологию, барахтается между юмореской и элегией и плавает в философии.
Семеляковский «водевиль» никакой не роман, но огромное стихотворение в прозе, позволяющее ощутить экзистенциальный вакуум целого поколения, которое отказалось иметь дело с современностью. В жизни инфантильность эта добром не кончилась, но сто тысяч лучших слов в лучшем порядке — вполне приемлемая компенсация за осознание: так, как в мае 2008-го, не будет уже никогда.

Дорогой и памятный всякому любителю оккультизма французский романтик и эзотероописатель Жерар Лабрюни, он же де Нерваль (1808-1855), был человеком-оркестром, как и большинство, к счастью, персонажей эзотерической истории человечества. С ними было, в основном, страшненько, но весело. Нерваль наложил печать на всю последующую историю масонского братства своей «Историей о Царице Утра», в которой изложил легенду о царе Соломоне, царице Балкиде и мастере-архитекторе Хираме. К масонским легендам она имеет только то отношение, что фигурируют там частично те же персонажи. Однако с тех пор всем масонам во все века приходится оправдываться и объяснять, почему они в своих ложах про «вот это» не рассказывают. Ну как если бы врачам приходилось бы постоянно оправдываться за содержание фильмов про продажу людей на органы. Хотя стоп… ну ладно.
Жерар де Нерваль имел домашнего омара Тибо и прогуливал его по бульварам на голубой ленте. Это было достаточно куртуазно и эпатажно. Он нахваливал своего питомца друзьям, говоря, что он «тихий, серьезный и знает тайны морей».
Важно не это. А то, что современные зануды озаботились проверкой, не выдумал ли всё это приятель нашего героя Теофиль Готье в своих мемуарах. Они поговорили с омароведами о способности омара гулять на поводке. Они пересмотрели архивы самого Нерваля. И выяснили, что да, гулял. Действительно он водил по улицам омара на ленте. Но мало того: он делал это с глубоким смыслом. Кроме «Путешествия на Восток», куда входит «История...», Нерваль писал также о так называемой тхеравадической «сжатой медитации» на арканы Таро, и его медитационные сочинения отдельно рассматривал в лекциях Юнг. Ну вот американский культуролог Марк Дери и раскопал сведения о том, что в ответ на вопросы о значении Тибо в его жизни Нерваль назидательно показывал людям аркан «Луна» и объяснял, что бесновато лающие псы суть бессознательное современного мира, в то время как серьезный и миролюбивый омар сюрреализма вылазиет из пучины таинственных вод, чтобы внести в этот мир немного порядка и достоинства. Камю эту концепцию впоследствии развил, надо сказать, до упора и до щелчка.
Циничные омарологи, правда, указывают, что скорее всего, Тибо был на каждой прогулке новый.
#история #Франция #литература #зоология

Создательница и Творец — единые Тепеу и Кукумац в бесконечных водах. Триединое Сердце Небес и Пернатый Змей Кукулькан. Близнецы из эпоса «Пополь-Вух», которые превращают своих братьев в обезьян и побеждают владык смерти Шибальбы. Плоть-маис, кровь-какао и бессмертные души.
Все это — удивительный мир мифологии майя. В первом тысячелетии они создали самую яркую цивилизацию Нового Света — с иероглифическим письмом, астрономией и точными науками. Она сильно пострадала от соседей и европейских колонизаторов, но крохи ее драгоценного наследия сохранились в причудливо-мрачных легендах, артефактах и письменных памятниках.
Новая книга Галины Ершовой — ведущего специалиста по народам Америки и ученицы легендарного ученого Юрия Кнорозова, который расшифровывал иероглифы майя, — поразительный экскурс в эту полузабытую, но живую и яркую вселенную.
Индейцы майя также служат автору проводниками в глубинные слои культуры в целом, где на границе между реальностью, архетипами психики и зыбкими сновидениями миф производит всеобъемлющее видение космоса и социальное бытие.

Осенним вечером на пороге дома пожилой пары появляется собака. Выхаживая измученное существо, Софи Хейзинга, отдалившаяся от общества писательница, замечает, что ее жизнь начинает меняться, она обретает силы вернуться к любимому делу.
«Собака за моим столом» — книга, которую пишет Софи, повествуя о том, что можно придерживаться собственного выбора даже в разрушающемся усталом мире. Писательство для Софи, а вместе с ней и для Клоди Хунцингер, — акт сопротивления слабеющему телу и течению времени, осмысление наступившей старости и приближающейся смерти.
Женщина, мужчина и собака связаны глубокой близостью, которая порождает текст, стирающий границы между вымыслом и реальностью, внутренним и внешним.

Мемуары Толлера полны неоднозначных впечатлений о стране, поднимающей голову после Гражданской войны, стране, переживающей небывалый технический рост, развитие городов, университетов, науки, прессы. Особое внимание он уделяет изменившейся роли женщины, ребенка. Толлер бережно передает обстоятельства встреч с деятелями революции, ведущими писателями 1920-х, людьми театра.
Книга переведена в рамках II Волжской переводческой мастерской в Казани.

Стивен Мур является главным в мире экспертом по Уильяму Гэддису, а его одноименный труд – вершиной исследований, которые когда-либо предпринимались в области творчества и жизни писателя.
В этой книге Мур – доктор философии и бывший главный редактор Dalkey Archive Press – разбирает все пять романов Гэддиса. Он рассматривает их сложную архитектуру, то, как они работают и почему настолько важны, сопровождая аналитику подробной биографической информацией. По две главы монографии посвящены каждому из наиболее значительных сочинений Гэддиса – «Распознаваниям» и «Джей Ар», и по главе трем его поздним вещам. Это окончательное исследование того, как устроены произведения великого писателя и почему они имеют значение.
В заключительной части монографии Мур анализирует влияние Гэддиса на американских прозаиков, которые шли по его стопам – Томаса Пинчона, Джона Барта, Роберта Кувера, Уильяма Воллманна и других. Несмотря на то, что перед нами научный труд, Мур, по словам писателя Джонатана Франзена – «ученый, чья критика является образцом ясности и разумного просвещения».
Помимо всего прочего, эта книга является выдающейся работой по писательскому мастерству.

Эссе программного директора кинопоказа Центра Помпиду, критика Жюдит Рево д’Аллонн посвящено ана­лизу Holy Motors (2012), в российском прокате — «Корпо­рация “Святые моторы”». Рассмотрены художественные произведения и жанры, к которым отсылает картина, состояния актера и его игра — Holy Motors доводит ее до точки поглощения, приводя к вечному возрождению. В книге также воспроизведены ранее не публиковавшие­ся рабочие записи, подготовленные Леосом Караксом к съемкам. Заметки режиссера и собранная им иконография проливают свет на происхождение и концепцию различных персонажей, которых играет Дени Лаван.

С Рождеством!

На дачах всю зиму жил ветер. Стекла так долго проветривались в безлюдьи, что и сейчас в них переливы ветра и гортанные голоса сосен. Иногда мелькают в них тучевые лица и рожи растягивают по-лесному. Их здесь всю зиму не спугивали.
В дачи, пока что, переехали мыши с нахальными хвостиками. Прошлогодний крокетный шар линялым боком улыбается солнцу.
Кот так же хотел поселиться на дачке, но побоялся, чтоб у него не отсырел хвостик; ему рассказали, что на дачках очень сыро. Он так же собрался было поохотиться сегодня, но день был такой добрый, мягкий и теплый, что он раздумал, сразу положил свой ватный животик на согнутые лапки и понюхал балконный столбик, точно за тем только и приходил. А у самого даже от веселой теплоты темечко и шейка пахли рябчиками.
Внизу… Внизу мимо решетки катались дамы на веселых желтых и красных колесах, облепленных сырым песком. В корсетах, греческих стилизованных прическах и перчатках по локоть.
Красные и желтые, по-весеннему, катились колеса.
А мне было так весело, что я подошла к дамам в колясках и, желая поделиться с ними богатством, очень учтиво предложила выучить их писать стихи. Это самое весеннее на свете! А ведь они ради весеннего выехали загород.
Стихи? Сафо! Ах, пожалуй это будет интересно, и даже в греческом вкусе!
– Да ведь это очень просто! Возьмите комок черной земли, разведите его водой из дождевой кадки или из канавки, и из этого выйдут прекрасные стихи. Но главное, если хотите увидеть чудо, наклонитесь к самой земле и смотрите в самоё теплую землю, и все прекрасно устроится.
Впрочем, девочки с крайней дачки мне дали еще другой рецепт: вместо воды, можно употребить просто слюни, вероятно, это выходит тоже очень недурно.

Книга видного политолога и религиоведа, профессора Принстонского университета Дж.Стаута посвящена анализу двух противоположных тенденций в современной политической мысли Запада - демократического либерализма и религиозного традиционализма. Вниманию читателя предлагается обзор воззрений духовных учителей автора, таких теоретиков демократии, как У.Уитмен, Р.Эмерсон, Дж.Дьюи и их последователей. Большое внимание автор уделяет также разбору положений, выдвигаемых крупнейшими американскими исследователями, стоящими на позициях современной теологии и доказывающими, что современный политический дискурс должен вестись с привлечением аргументации религиозно-нравственного характера. Автор не противопоставляет друг другу демократию и традицию, доказывая, что демократия - это тоже традиция, укорененная в обществе. Отдельные разделы книги посвящены "новому традиционализму" и "черному национализму", процессам секуляризации общества и ее последствиям, рассматриваемым с различных, порой противоположных точек зрения.

В своём масштабном труде католический священник Ф. Тизо ищет ответ на вопрос о том, что такое радужное тело - сверхъестественное "растворение" тела после смерти, о котором сообщает тибетское учение дзогчен, и насколько правомерно соотносить его с христианским представлением о воскресении. Чтобы ответить на этот вопрос, автор отправляется в Тибет для исследования недавнего проявления этого феномена у монаха Кхенпо Ачо.

"Сельская жизнь" газете 85 лет.  1918 - 2003 гг.
Время газетной строки от "Бедноты" до "Сельской жизни"
Эта книга - время, отлитое в строку, живая летопись, которую вот уже восемь с половиной десятилетий ведет первая послеоктябрьская общероссийская газета "Сельская жизнь", начинавшаяся "Беднотой".
Тысячи событий, имен,фактов, из которых вырастает великая, а порой и трагическая история Отечества.

В каждом крае — на севере или на юге сколько разных людей, столько разных дорог. Полководцем, министром и даже бессмертным может сделаться самый простой человек.
Но ведь сотни династий, когда-то могучих, приходили в упадок под бременем лет, Так огромные валятся наземь деревья под напором сурового ветра с реки. Ибо слава, богатство, почет и известность — долговечны, увы, не бывают они. Тот, кто им отдает все душевные силы, зря растратит свою быстротечную жизнь. Ведь любой человек потеряет рассудок с третьей чарки хотя бы плохого вина: Как тогда он узнает, куда по теченью унесло лепестки облетевших цветов?
 

   Это стихотворение часто служит предметом разговора для убеленных сединами стариков. В нем говорится о том, что слава, богатство, почет и известность не зависят от воли человека. Однако, несмотря на это, люди всегда, не щадя своей жизни, стремятся к славе, но, добившись ее, убеждаются, что она приносит такое же удовольствие, какое доставляет жевание безвкусного воска. Так повелось еще с древности. Но разве кто-нибудь осознал это!
   И хотя это так, но все-таки в конце Юаньской династии появился выдающийся, непохожий на других человек. Его фамилия была Ван, а имя — Мянь. Он жил в деревушке уезда Чжуцзи. Когда ему было семь лет, он потерял отца. Мать, зарабатывая шитьем, давала ему возможность учиться.

Черная Cмерть – один из самых жутких образов норвежского фольклора, воплощение великой чумы, обрушившейся на Норвегию в 1346–1353 годах и унесшей почти две трети населения. Этому трагическому периоду истории страны выдающийся норвежский художник Теодор Киттельсен (1857–1914) посвятил свою самую знаменитую книгу "Черная Смерть" – пятнадцать баллад с иллюстрациями, на которых чума предстает в образе сгорбленной старухи, идущей по стране с метлой и граблями в руках. "Черная Смерть" считается вершиной графического творчества Киттельсена и шедевром норвежской книжной иллюстрации.

Японская анимация невероятно многогранна, в ней переплелось огромное количество жанров, сюжетов и стилей. Один из тех, кто сделал прославление мультипликации Страны Восходящего Солнца целью своей жизни — Макото Синкай.

На протяжении многих лет он ставит рекорды кассовых сборов благодаря своей большой фанбазе и умению чувствовать аудиторию по всему миру.

Эта книга — попытка осмыслить и разобрать творческий путь автора работ, трогающих струны души и вызывающих самые яркие эмоции.

«Твое имя», «Сад изящных слов» и «Пять сантиметров в секунду» — культовые анимационные фильмы, пришло время узнать, благодаря чему они стали настолько великими.