Эдвард Чесноков

Писатель Земли Русской — Василий Белов. Переиздать бы его публицистику лихих лет, за которую моего земляка клеймили «конспирологом».

Например — статья от апреля 1997 года «Вологодские соросята».

О разрушительной деятельности Фонда Сороса.

Но поразило меня не это.

А бесхитростное воспоминание Белова о послевоенной юности:

Теперь, когда матери
нет, я без боязни обидеть ее
память говорю, что начиная с
десяти лет (с 42-го года) мне
все время хотелось есть.
Раннее детство было относительно благополучным, хотя
обычный пряник считался
редкостью. Лишь в армии, то
есть с весны 1952 года, это
страшное чувство, надеюсь,
навсегда отступило. Только в
армии я (может быть, впервые после 42-го года) на длительный период оказался сытым и тепло обутым.

Живо и ясно помню голодные годы детства. Вот мама
сидит на углу стола и жует что-то всухомятку - то ли картошку,
то ли какие-то жалкие корочки.
Глядит на всех нас, пятерых, и
медленно что-то жует. Она
редко, очень редко мочила
свою ложку, старалась, чтобы
вся похлебка, вся до капли,
осталась нам, ее детям!

Помню и зиму 49-го года в Вохтоге, когда после ФЗО, будучи
ослабленным от постоянного
недоедания, ровно трое суток
ничего не ел. В СМУ, где мы
работали, зарплату в срок выдавали редко. Меня уже, как
говорится, шатало ветром, когда по записке начальника СМУ
М. Куликова мне выдали из
кассы 25 рублей. В те жуткие
голодные дни я вполне мог совершить любое преступление
и не смог бы отказаться от любой зарубежной подачки. Взял
бы милостыню хоть от самого
Трумэна или Даллеса…

https://www.booksite.ru/belov/data/sorosjata.pdf

www.group-telegram.com/us/chesnokmedia.com/15218

1.2K viewsFeb 16 at 14:55

Писатель Земли Русской — Василий Белов. Переиздать бы его публицистику лихих лет, за которую моего земляка клеймили «конспирологом».

Например — статья от апреля 1997 года «Вологодские соросята».

О разрушительной деятельности Фонда Сороса.

Но поразило меня не это.

А бесхитростное воспоминание Белова о послевоенной юности:

Теперь, когда матери
нет, я без боязни обидеть ее
память говорю, что начиная с
десяти лет (с 42-го года) мне
все время хотелось есть.
Раннее детство было относительно благополучным, хотя
обычный пряник считался
редкостью. Лишь в армии, то
есть с весны 1952 года, это
страшное чувство, надеюсь,
навсегда отступило. Только в
армии я (может быть, впервые после 42-го года) на длительный период оказался сытым и тепло обутым.

Живо и ясно помню голодные годы детства. Вот мама
сидит на углу стола и жует что-то всухомятку - то ли картошку,
то ли какие-то жалкие корочки.
Глядит на всех нас, пятерых, и
медленно что-то жует. Она
редко, очень редко мочила
свою ложку, старалась, чтобы
вся похлебка, вся до капли,
осталась нам, ее детям!

Помню и зиму 49-го года в Вохтоге, когда после ФЗО, будучи
ослабленным от постоянного
недоедания, ровно трое суток
ничего не ел. В СМУ, где мы
работали, зарплату в срок выдавали редко. Меня уже, как
говорится, шатало ветром, когда по записке начальника СМУ
М. Куликова мне выдали из
кассы 25 рублей. В те жуткие
голодные дни я вполне мог совершить любое преступление
и не смог бы отказаться от любой зарубежной подачки. Взял
бы милостыню хоть от самого
Трумэна или Даллеса…

https://www.booksite.ru/belov/data/sorosjata.pdf

BY Эдвард Чесноков