Ethnically Clean Ponds

Русское в Дагестане

Как я уже не раз писал здесь, исследование этничности – это не изучение культур народов, а, среди прочего, изучение смыслов вокруг национальных категорий. Народы – это феномен частью когнитивный, частью социальный, их образ «ткется» из разнообразия образов, связываемых с соответствующей категорией. Это касается в том числе и русских, а точнее русского или русскости. И вот, хорошая зарисовка того, как и вокруг каких конкретных эмпирических референтов этот образ «ткался» в высокогорном селе Цумадинского района Дагестана в 1970-х.

Интервьюер: А вы помните в детстве, чтобы в вашем селе, в соседних, были люди других национальностей? Информант: Не было. Интервьюер: Не помните никого? Информант: Не помню, не было никого других национальностей. Вот русских людей я увидел уже поздно, где-то в 70-х годах. Геологи ходили с рюкзаками, с кирками. Мы им помогали на ишаках, искать, перетаскивать, переносить. Помню, я в детстве русских людей только тогда видел. В шортах [они были], нам дико было. Смотрите, [шутили мы], у [них] штаны порваны! [Еще] мы говорили, что материала не хватило. Интервьюер: А как вы поняли, что они русские? Информант: Ну мы-то в школе учились, уроки были: русский язык, литература, [и хотя русский язык тогда] мы не знали, но понимали, о чем [они] говорят, что они хотят, [и мы поняли, что] геологи по национальности как [наши русские] учительницы. Было русских много учительниц, тогда вот таких молодых молоденьких девчат, прямо, видать, заставляли их, ну, обучать, ликвидация безграмотности, государственная программа была, видать. У нас на краю села была, на квартире жила молоденькая девчушка. Мы, пацаны, цветы растут там весной, желтые, сильно, вот так, прямо как ковер. Оттуда этот букетик делаем, и стучим, принесем ей цветы. Она нам кусочек сахара давала. Из-за этого куска мы обратно ходили. Рейсов десять, наверное, делали мы на гору, и цветы ей дарили.

Вообще, тема про русскую учительницу, которая одновременно обычно первый эмпирический русский, который встречается детям в горных селах, и которая учит их языку и культуре «большого мира», что воспринимается постфактум с благодарностью, а в моменте – по-разному (дети не всегда любят учиться, в том числе русскому языку) – тема, воспроизводящаяся из интервью к интервью и очевидно не только «экспортная». И это важный фрагмент сложного полотна «русское в Дагестане», которое когда-то и кому-то обязательно нужно будет нарисовать со всем вниманием и ответственностью. И еще более широкого полотна, которое можно было бы назвать «Смыслы русского в России и за ее пределами».

www.group-telegram.com/us/cleanponds747.com/177

922 viewsDec 18 at 14:35

Русское в Дагестане

Как я уже не раз писал здесь, исследование этничности – это не изучение культур народов, а, среди прочего, изучение смыслов вокруг национальных категорий. Народы – это феномен частью когнитивный, частью социальный, их образ «ткется» из разнообразия образов, связываемых с соответствующей категорией. Это касается в том числе и русских, а точнее русского или русскости. И вот, хорошая зарисовка того, как и вокруг каких конкретных эмпирических референтов этот образ «ткался» в высокогорном селе Цумадинского района Дагестана в 1970-х.

Интервьюер: А вы помните в детстве, чтобы в вашем селе, в соседних, были люди других национальностей? Информант: Не было. Интервьюер: Не помните никого? Информант: Не помню, не было никого других национальностей. Вот русских людей я увидел уже поздно, где-то в 70-х годах. Геологи ходили с рюкзаками, с кирками. Мы им помогали на ишаках, искать, перетаскивать, переносить. Помню, я в детстве русских людей только тогда видел. В шортах [они были], нам дико было. Смотрите, [шутили мы], у [них] штаны порваны! [Еще] мы говорили, что материала не хватило. Интервьюер: А как вы поняли, что они русские? Информант: Ну мы-то в школе учились, уроки были: русский язык, литература, [и хотя русский язык тогда] мы не знали, но понимали, о чем [они] говорят, что они хотят, [и мы поняли, что] геологи по национальности как [наши русские] учительницы. Было русских много учительниц, тогда вот таких молодых молоденьких девчат, прямо, видать, заставляли их, ну, обучать, ликвидация безграмотности, государственная программа была, видать. У нас на краю села была, на квартире жила молоденькая девчушка. Мы, пацаны, цветы растут там весной, желтые, сильно, вот так, прямо как ковер. Оттуда этот букетик делаем, и стучим, принесем ей цветы. Она нам кусочек сахара давала. Из-за этого куска мы обратно ходили. Рейсов десять, наверное, делали мы на гору, и цветы ей дарили.

Вообще, тема про русскую учительницу, которая одновременно обычно первый эмпирический русский, который встречается детям в горных селах, и которая учит их языку и культуре «большого мира», что воспринимается постфактум с благодарностью, а в моменте – по-разному (дети не всегда любят учиться, в том числе русскому языку) – тема, воспроизводящаяся из интервью к интервью и очевидно не только «экспортная». И это важный фрагмент сложного полотна «русское в Дагестане», которое когда-то и кому-то обязательно нужно будет нарисовать со всем вниманием и ответственностью. И еще более широкого полотна, которое можно было бы назвать «Смыслы русского в России и за ее пределами».

BY Ethnically Clean Ponds