ЭКЗОТИЧЕСКИЕ ЦВЕТЫ ЗЛА
на кинофестивале в Роттердаме
Первый уикенд фестиваля обрушил на зрителей лавину международных премьер и шквал экзотики.
«Витриваль — самая красивая деревня в мире» бельгийцев Ноэль Бастен и Батиста Богарта — мягкая сатира на бессобытийную провинциальную жизнь. Сонную деревню, почти целиком состоящую из родственников, патрулируют два полицейских-кузена. Их работа, прерываемая совместными возлежаниями в джакузи, напоминала бы школьные каникулы, если бы округу не поразили эпидемия самоубийств, а также выходки неизвестного, покрывающего стены домов «сексуальными граффити», проще говоря — изображениями пениса. Фильм не отличается особой глубиной, но выглядит привлекательно и симпатично благодаря слегка сюрреалистичному юмору.
Даже тень улыбки, возможно, спасла бы от чрезмерного пафоса «Оренду», но снявшая эту выспренную драму финка Пирьо Хонкасало, вероятно, решила дать женскую версию Ингмара Бергмана, и тут уже не до шуток. Героиня фильма, молодая и успешная оперная певица, находясь на грани нервного срыва из-за самоубийства мужа, выливает свои эмоции на ни в чем не повинного дирижера, посылает его на три буквы и называет мужским шовинистом. Потом она едет на остров с маяком, где вместе с приемным сыном-подростком живет суровая старуха, которая оказывается пастором, а в прошлом — интимной подругой матери почившего. Там, на таинственном острове, вдова хочет его похоронить, но сначала две женщины должны пройти все стадии враждебности, неприятия и сближения. Все в этом фильме мрачно и многозначительно и напоминает не только Бергмана, но и «Левиафан» Андрея Звягинцева: инфернальное северное море, из которого вот-вот вылезет чудовище, пылающий костер, где сгорают мечты усыновленного мальчика, груз вины каждой из героинь.
И чем больше нагнетается вселенский «экзистенциальный» мрак, тем неизбежнее возникает улыбка — вернее, усмешка над бесплодными режиссерскими усилиями.
Индонезиец Ханунг Брамантио привез в бывшую метрополию красочную мелодраму «Говок: Яванская камасутра». Ее сюжет разыгрывается в патриархальном мире 1960-х годов, стоящем на пороге страшных потрясений. Но пока что правит бал традиция: юного отпрыска привилегированной семьи, которому предстоит жениться, отправляют на курсы сексуального воспитания к искушенной в этих вопросах женщине. Говок — так называют на Яве представительниц этой экзотической профессии. Ритуал инициации вбирает в себя духовные практики и выполняется в изощренной эстетике: медитации под струями водопада, цветы лотоса, плавающие в ванной. В отработанную методику, однако, вмешиваются непредвиденные обстоятельства: ученик влюбляется в приемную дочь своей наставницы.
В фильме упоминается, что показанная в нем традиция была заимствована из Китая. Парадоксально, но оттуда же скоро придут идеи коммунистов-фанатиков, которые спровоцируют в Индонезии свержение президента Сукарно, кровопролитие и геноцид. Но тот же Сукарно пытался поддержать зачатки женской эмансипации; к ее активисткам обращается героиня «Яванской камасутры» в трудную минуту. Где оно, равновесие между кастовым консерватизмом и рискованными социальными экспериментами? Нащупать его пытается индонезийский фильм, как и некоторые другие в роттердамской программе.
Среди них «Фиуме или смерть!» хорвата Игоря Безиновича — пока что наиболее впечатляющая из показанных конкурсных работ. Режиссер проводит блицопрос на улицах Риеки (по-итальянски Фиуме). О бурной истории этого пограничного хорватского города большинство даже не слышало, им ни о чем не говорит и имя Габриэле д`Аннунцио — графа, поэта, военного летчика, итальянского националиста и на склоне жизни фашиста. Именно этот «цветок зла» захватил в 1919 году спорный город и провозгласил себя регентом «Республики Фиуме».
Отъявленный эстет, он сам сочинил стихотворную конституцию «республики красоты» и ввел обязательное музыкальное образование. Но быстро превратил демократию в диктатуру, довел народ до голода дилетантским экономическим управлением, спровоцировал войну и многочисленные жертвы.
на кинофестивале в Роттердаме
Первый уикенд фестиваля обрушил на зрителей лавину международных премьер и шквал экзотики.
«Витриваль — самая красивая деревня в мире» бельгийцев Ноэль Бастен и Батиста Богарта — мягкая сатира на бессобытийную провинциальную жизнь. Сонную деревню, почти целиком состоящую из родственников, патрулируют два полицейских-кузена. Их работа, прерываемая совместными возлежаниями в джакузи, напоминала бы школьные каникулы, если бы округу не поразили эпидемия самоубийств, а также выходки неизвестного, покрывающего стены домов «сексуальными граффити», проще говоря — изображениями пениса. Фильм не отличается особой глубиной, но выглядит привлекательно и симпатично благодаря слегка сюрреалистичному юмору.
Даже тень улыбки, возможно, спасла бы от чрезмерного пафоса «Оренду», но снявшая эту выспренную драму финка Пирьо Хонкасало, вероятно, решила дать женскую версию Ингмара Бергмана, и тут уже не до шуток. Героиня фильма, молодая и успешная оперная певица, находясь на грани нервного срыва из-за самоубийства мужа, выливает свои эмоции на ни в чем не повинного дирижера, посылает его на три буквы и называет мужским шовинистом. Потом она едет на остров с маяком, где вместе с приемным сыном-подростком живет суровая старуха, которая оказывается пастором, а в прошлом — интимной подругой матери почившего. Там, на таинственном острове, вдова хочет его похоронить, но сначала две женщины должны пройти все стадии враждебности, неприятия и сближения. Все в этом фильме мрачно и многозначительно и напоминает не только Бергмана, но и «Левиафан» Андрея Звягинцева: инфернальное северное море, из которого вот-вот вылезет чудовище, пылающий костер, где сгорают мечты усыновленного мальчика, груз вины каждой из героинь.
И чем больше нагнетается вселенский «экзистенциальный» мрак, тем неизбежнее возникает улыбка — вернее, усмешка над бесплодными режиссерскими усилиями.
Индонезиец Ханунг Брамантио привез в бывшую метрополию красочную мелодраму «Говок: Яванская камасутра». Ее сюжет разыгрывается в патриархальном мире 1960-х годов, стоящем на пороге страшных потрясений. Но пока что правит бал традиция: юного отпрыска привилегированной семьи, которому предстоит жениться, отправляют на курсы сексуального воспитания к искушенной в этих вопросах женщине. Говок — так называют на Яве представительниц этой экзотической профессии. Ритуал инициации вбирает в себя духовные практики и выполняется в изощренной эстетике: медитации под струями водопада, цветы лотоса, плавающие в ванной. В отработанную методику, однако, вмешиваются непредвиденные обстоятельства: ученик влюбляется в приемную дочь своей наставницы.
В фильме упоминается, что показанная в нем традиция была заимствована из Китая. Парадоксально, но оттуда же скоро придут идеи коммунистов-фанатиков, которые спровоцируют в Индонезии свержение президента Сукарно, кровопролитие и геноцид. Но тот же Сукарно пытался поддержать зачатки женской эмансипации; к ее активисткам обращается героиня «Яванской камасутры» в трудную минуту. Где оно, равновесие между кастовым консерватизмом и рискованными социальными экспериментами? Нащупать его пытается индонезийский фильм, как и некоторые другие в роттердамской программе.
Среди них «Фиуме или смерть!» хорвата Игоря Безиновича — пока что наиболее впечатляющая из показанных конкурсных работ. Режиссер проводит блицопрос на улицах Риеки (по-итальянски Фиуме). О бурной истории этого пограничного хорватского города большинство даже не слышало, им ни о чем не говорит и имя Габриэле д`Аннунцио — графа, поэта, военного летчика, итальянского националиста и на склоне жизни фашиста. Именно этот «цветок зла» захватил в 1919 году спорный город и провозгласил себя регентом «Республики Фиуме».
Отъявленный эстет, он сам сочинил стихотворную конституцию «республики красоты» и ввел обязательное музыкальное образование. Но быстро превратил демократию в диктатуру, довел народ до голода дилетантским экономическим управлением, спровоцировал войну и многочисленные жертвы.
В фильме мы видим реконструкцию этой истории, но отраженным светом сегодняшнего дня. Жители Риеки, люди разных поколений, перевоплощаются в самого д`Аннунцио, в его приближенных и легионеров, разыгрывают эпизоды из кажущегося курьезным момента истории. Но так ли он курьезен? И хорошо ли, что почти забыт? Ведь Риека / Фиуме на протяжении двух веков была под властью чуть ли не десяти государств, и сегодняшняя стабильность не факт, что вечна. А фашизм и его производные в мире никуда не делись и по-прежнему привлекают на свою сторону незаурядных людей. Муссолини прозорливо сказал про д`Аннунцио: «Гнилой зуб надо либо вырвать, либо покрыть золотом» — и, выбрав второй вариант, сделал из авангардного поэта-декадента символ фашистского режима.
В Роттердаме - мировая премьера прекрасного фильма Али Хамраева «Сиреневый ветер Параджанова». Очень личный - грустный, веселый, провокационный и космополитичный - каким был Параджанов. Ностальгический и очень живой.
Али Хамраев- один из последних могикан эпохи Параджанова и Тарковского. Поздравляем, Али!
Али Хамраев- один из последних могикан эпохи Параджанова и Тарковского. Поздравляем, Али!
Forwarded from СЕАНС
Книга о Катрин Денёв уже в редакции.
Публикуем фрагмент книги Андрея Плахова о «девушке с ангельским лицом, способной зарезать мужчину бритвой», коренной парижанке и истинной femme fatale эпохи сексуальной революции — https://seance.ru/articles/deneuve-kniga-2025
Последний шанс оформить предзаказ на сайте и попасть в список первых отгрузок — https://shop.seance.ru/faces-deneuve
Публикуем фрагмент книги Андрея Плахова о «девушке с ангельским лицом, способной зарезать мужчину бритвой», коренной парижанке и истинной femme fatale эпохи сексуальной революции — https://seance.ru/articles/deneuve-kniga-2025
Последний шанс оформить предзаказ на сайте и попасть в список первых отгрузок — https://shop.seance.ru/faces-deneuve
ВЛАДИМИРУ ЗАМАНСКОМУ - 99
Уникальный возраст и уникальный "послужной список" режиссеров, у которых снимался:
Михаил Калик
Андрей Тарковский
Александр Алов и Владимир Наумов
Григорий Чухрай
Родион Нахапетов
Алексей Герман
Александр Сокуров
Ниже - пользуюсь информацией из Википедии:
"Заманский родился 6 февраля 1926 года в Кременчуге. Рос без отца, а в 1941 году, когда во время войны в город вошли немцы, остался и без матери, которая погибла. Его приютила сестра матери, вместе с которой Заманский уехал в эвакуацию в Узбекистан. Там учился в техникуме связи... Обманув комиссию и прибавив себе возраст, добровольцем ушёл в 1944 году на фронт. В июне 1944 года он стал радистом 1223-го самоходно-артиллерийского полка, входившего в 29-й танковый корпус 5-й гвардейской танковой армии, участвовал в наступлении 3-го Белорусского фронта под Оршей. Полк воевал на ленд-лизных самоходных артиллерийских установках М10. В ходе боёв машина Заманского была подбита и загорелась. Несмотря на тяжёлое ранение в голову, Заманский спас из горящей самоходки раненого командира. 2 февраля 1945 года самоходка Заманского уничтожила в бою 50 немецких солдат, подбила вражеский танк Т-IV, две повозки с боеприпасами, после чего экипаж машины захватил и удерживал важный перекрёсток дорог. В составе 1223-го полка прослужил до конца войны (с небольшим перерывом по ранению). После войны в составе Северной группы войск продолжил службу в рядах Советской армии. Награждён в 1945 году медалью «За отвагу»[2] и в 1985 году орденом Отечественной войны II степени[3][4].
В 1950 году за участие в избиении помощника командира взвода осуждён Военным трибуналом на девять лет лагерей по статье 193-Б Уголовного кодекса РСФСР[5]. В числе других заключённых работал на стройках Харькова, строил Московский университет. За высотные, опасные для жизни работы срок был сокращён. Был освобождён в 1954 году.
Игорь Кваша сказал: "Говорят, что лагерь человека ломает, развращает, делает хуже. А сидел Заманский с настоящими уголовниками. Но Владика после всех его бед и в студии МХАТ, и в «Современнике» звали не иначе как гуманистом. Он был и остался замечательным и нравственным человеком"...
В 1998 году решил уйти от мира, бросил кино, переехал в Муром, где и живёт до сих пор, занимаясь домашним хозяйством. Читает духовное святоотеческое наследие, в том числе на радио «Радонеж». Женат с 1962 года на актрисе Наталье Климовой".
В кино Владимир Заманский начал сниматься с 1960 года. Сыграл более чем в 70 фильмах. Его первая роль — Андрей Петряну в киноповести Михаила Калика «Колыбельная». В том же году он снялся в дипломной работе Андрея Тарковского «Каток и скрипка». В фильме «Солярис» того же режиссёра Владимир Петрович озвучил главного героя Донатаса Баниониса.
Одну из своих лучших ролей — Александра Лазарева, который в начале войны попадает в плен к немцам, становится коллаборационистом, а затем переходит на сторону партизан — Заманский сыграл в военной драме Алексея Германа «Проверка на дорогах». Актёр говорил:
«Только в этой роли я смог как актёр высказать свою сокровенную мысль… В том, что мне удалось показать такое глубокое покаяние и искупление, большая заслуга и моих партнёров по фильму, и режиссёра, которому эти идеи были так же дороги. <…> Меня неоднократно спрашивали: „Владимир Петрович, да как же вы играли этого полицая?“ Люди, не попавшие даже в луч христианства, не понимают главного: человек, упав, поднимается и возвращается к Богу. Несомненно, Господь примет его в селения Свои, коли он так закончил жизнь».
Поздравляем с днем рождения старейшего актера России!
Уникальный возраст и уникальный "послужной список" режиссеров, у которых снимался:
Михаил Калик
Андрей Тарковский
Александр Алов и Владимир Наумов
Григорий Чухрай
Родион Нахапетов
Алексей Герман
Александр Сокуров
Ниже - пользуюсь информацией из Википедии:
"Заманский родился 6 февраля 1926 года в Кременчуге. Рос без отца, а в 1941 году, когда во время войны в город вошли немцы, остался и без матери, которая погибла. Его приютила сестра матери, вместе с которой Заманский уехал в эвакуацию в Узбекистан. Там учился в техникуме связи... Обманув комиссию и прибавив себе возраст, добровольцем ушёл в 1944 году на фронт. В июне 1944 года он стал радистом 1223-го самоходно-артиллерийского полка, входившего в 29-й танковый корпус 5-й гвардейской танковой армии, участвовал в наступлении 3-го Белорусского фронта под Оршей. Полк воевал на ленд-лизных самоходных артиллерийских установках М10. В ходе боёв машина Заманского была подбита и загорелась. Несмотря на тяжёлое ранение в голову, Заманский спас из горящей самоходки раненого командира. 2 февраля 1945 года самоходка Заманского уничтожила в бою 50 немецких солдат, подбила вражеский танк Т-IV, две повозки с боеприпасами, после чего экипаж машины захватил и удерживал важный перекрёсток дорог. В составе 1223-го полка прослужил до конца войны (с небольшим перерывом по ранению). После войны в составе Северной группы войск продолжил службу в рядах Советской армии. Награждён в 1945 году медалью «За отвагу»[2] и в 1985 году орденом Отечественной войны II степени[3][4].
В 1950 году за участие в избиении помощника командира взвода осуждён Военным трибуналом на девять лет лагерей по статье 193-Б Уголовного кодекса РСФСР[5]. В числе других заключённых работал на стройках Харькова, строил Московский университет. За высотные, опасные для жизни работы срок был сокращён. Был освобождён в 1954 году.
Игорь Кваша сказал: "Говорят, что лагерь человека ломает, развращает, делает хуже. А сидел Заманский с настоящими уголовниками. Но Владика после всех его бед и в студии МХАТ, и в «Современнике» звали не иначе как гуманистом. Он был и остался замечательным и нравственным человеком"...
В 1998 году решил уйти от мира, бросил кино, переехал в Муром, где и живёт до сих пор, занимаясь домашним хозяйством. Читает духовное святоотеческое наследие, в том числе на радио «Радонеж». Женат с 1962 года на актрисе Наталье Климовой".
В кино Владимир Заманский начал сниматься с 1960 года. Сыграл более чем в 70 фильмах. Его первая роль — Андрей Петряну в киноповести Михаила Калика «Колыбельная». В том же году он снялся в дипломной работе Андрея Тарковского «Каток и скрипка». В фильме «Солярис» того же режиссёра Владимир Петрович озвучил главного героя Донатаса Баниониса.
Одну из своих лучших ролей — Александра Лазарева, который в начале войны попадает в плен к немцам, становится коллаборационистом, а затем переходит на сторону партизан — Заманский сыграл в военной драме Алексея Германа «Проверка на дорогах». Актёр говорил:
«Только в этой роли я смог как актёр высказать свою сокровенную мысль… В том, что мне удалось показать такое глубокое покаяние и искупление, большая заслуга и моих партнёров по фильму, и режиссёра, которому эти идеи были так же дороги. <…> Меня неоднократно спрашивали: „Владимир Петрович, да как же вы играли этого полицая?“ Люди, не попавшие даже в луч христианства, не понимают главного: человек, упав, поднимается и возвращается к Богу. Несомненно, Господь примет его в селения Свои, коли он так закончил жизнь».
Поздравляем с днем рождения старейшего актера России!
Разве можно в наши дни, когда в мире царит абсурд и кипят страсти вокруг гендера, не вспомнить ДЖЕКА ЛЕММОНА, которому сегодня исполняется 100 ЛЕТ! (прожил он 76).
И хотя актер сыграл множество отличных ролей, при упоминании его имени вспоминается прежде всего ДЖЕРРИ/ДАФНА из бессмертной комедии Билли Уайлдера "В ДЖАЗЕ ТОЛЬКО ДЕВУШКИ".
Консультировал их с партнером-партнершей Тони Кёртисом танцор-трансвестит из Берлина. Он сказал: «Кёртис отлично справляется, а у Леммона ничего не выйдет, он всё время отказывается делать то, что я ему приказываю». Но Леммон не хотел перевоплощаться в женщину, он считал, что они с Кёртисом "должны изображать двух мужиков, которым неуютно в женском платье". В то же время минимум достоверности все же требовался, чтобы хоть на мгновение обмануть. Переодетые в женщин артисты зашли в женский туалет на студии и стали поправлять макияж перед зеркалом. Зашедшие туда старлетки поинтересовались, где «девочки» снимаются.
"Я -- девушка, я -- девушка...".
"Будь я девушка, а я и есть девушка..."
"Я мужчина". - "У каждого свои недостатки".
И хотя актер сыграл множество отличных ролей, при упоминании его имени вспоминается прежде всего ДЖЕРРИ/ДАФНА из бессмертной комедии Билли Уайлдера "В ДЖАЗЕ ТОЛЬКО ДЕВУШКИ".
Консультировал их с партнером-партнершей Тони Кёртисом танцор-трансвестит из Берлина. Он сказал: «Кёртис отлично справляется, а у Леммона ничего не выйдет, он всё время отказывается делать то, что я ему приказываю». Но Леммон не хотел перевоплощаться в женщину, он считал, что они с Кёртисом "должны изображать двух мужиков, которым неуютно в женском платье". В то же время минимум достоверности все же требовался, чтобы хоть на мгновение обмануть. Переодетые в женщин артисты зашли в женский туалет на студии и стали поправлять макияж перед зеркалом. Зашедшие туда старлетки поинтересовались, где «девочки» снимаются.
"Я -- девушка, я -- девушка...".
"Будь я девушка, а я и есть девушка..."
"Я мужчина". - "У каждого свои недостатки".
ЛАНКАСТЕР и ДЕЛОН…
и Джузеппе Ротунно
Мы тут в промежутке между прочими делами проводим в дружеско-интимной берлинской компании полную ретроспективу фильмов Висконти -- и вот дошли до «Леопарда».
Смотрел его неоднократно, особенно когда писал книгу, но тут оказалась в распоряжении очень качественная копия – и бросились в глаза детали, которых раньше не замечал.
Одна из них – это мощное ПРИСУТСТВИЕ Берта Ланкастера, который «украл роль» у Алена Делона. Конечно, князь Салина с самого начала был главным героем – и романа. и фильма. Но Висконти обожал Делона, а Ланкастера ему, по сути, навязали продюсеры (среди контр-кандидатов были Лоуренс Оливье, Марлон Брандо и…Николай Черкасов!). Режиссер с ревнивым подозрением отнесся к голливудскому «Мистеру Мускулы и Зубы», демонстративно держа пришлую звезду в черном теле. У Делона как фаворита была своя комната для переодевания, а Ланкастер часами ждал уединения в общей очереди. Но, несмотря ни на что, он был очарован Висконти и всячески стремился постичь столь далекий от него аристократический мир, проявляя и смирение, и любознательность.
Однажды, когда художник Пьеро Този одевал его в костюм, актер признался, что уже неделю безуспешно просит режиссера разъяснить классовую подоплеку характера Салины. И вдруг при взгляде на Висконти его осенило: “Ну какой же я кретин: вот он, князь, прямо у меня перед глазами!”. Не неся в себе голубых кровей, Ланкастер обладал врожденной аристократичностью -- в сочетании с интуицией и животным магнетизмом, присущим голливудским звездам. Это позволило актеру показать своего героя настоящим царем зверей – умирающим леопардом, все еще полным мощи и кошачьей грации.
Делон же играл в этом фильме зверя куда помельче – оппортуниста и циника, который женится на плебейке, понимая историческую обреченность аристократии. Салина тоже понимает это – и благословляет брак своего любимого племянника Танкреди, но для него это драма, для его же подопечного – нормальный акт конформизма.
И вот тут я впервые так явно увидел, что Делон (который сиял харизмой в «Рокко и его братьях») абсолютно блекнет на фоне Ланкастера -- и интеллектуально, духовно, и, так сказать, физически. Не спасает лаже романтическая черная повязка, скрывающая раненый глаз «падшего ангела». В сценах с Клаудией Кардинале, которую он профессионально обольщает, Делон прекрасен, но стоит ему оказаться в одном кадре с Ланкастером (старшим на 22 года), эффект превосходства пропадает. Даже ростом американец превосходит его; Делон мне казался высоким (178 см), но Ланкастер на 7 см выше, а это тоже имеет значение. Теперь я уверен, что творческий разрыв с Висконти (тот много раз потом звал Делона на самые выигрышные роли, но тот увиливал) связан и с этим фактом тоже: в «Леопарде» амбициозный А.Д. оказался не первым, а вторым.
Еще одним поводом вспомнить сегодня «Леопарда» стал день памяти оператора Джузеппе Ротунно, прожившего 97 лет и ушедшего в 2021 году. Практически две жизни нужно было на то, чтобы стать не только сотрудником и соавтором, но и личным другом двух столпов итальянского кино – Лукино Висконти и Федерико Феллини. И это само по себе чудо: ведь великие (Висконти и Феллини не исключение) ревниво относились другу к другу.
С Висконти они сделали семь фильмов, включая такие шедевры, как «Рокко и его братья» и «Леопард». Съемки последнего проходили в течение одиннадцати самых жарких недель года. Дворец был специально открыт и оборудован всем необходимым, включая кондиционеры. Снимали по ночам, рабочий день был ненормированным, в поте лица трудились швеи, электрики, парикмахеры, гримеры, учителя танцев, повара, готовившие аутентичные блюда. Сотни настоящих свечей в люстрах приходилось заменять каждый час: они плавились от тепла, излучаемого дополнительными электроприборами.
Ротунно впоследствии характеризовал эти дни как «монашеские бдения», вспоминал, что «мы все превратились в экспертов по зажиганию и тушению свечей, словно церковные сторожа».
и Джузеппе Ротунно
Мы тут в промежутке между прочими делами проводим в дружеско-интимной берлинской компании полную ретроспективу фильмов Висконти -- и вот дошли до «Леопарда».
Смотрел его неоднократно, особенно когда писал книгу, но тут оказалась в распоряжении очень качественная копия – и бросились в глаза детали, которых раньше не замечал.
Одна из них – это мощное ПРИСУТСТВИЕ Берта Ланкастера, который «украл роль» у Алена Делона. Конечно, князь Салина с самого начала был главным героем – и романа. и фильма. Но Висконти обожал Делона, а Ланкастера ему, по сути, навязали продюсеры (среди контр-кандидатов были Лоуренс Оливье, Марлон Брандо и…Николай Черкасов!). Режиссер с ревнивым подозрением отнесся к голливудскому «Мистеру Мускулы и Зубы», демонстративно держа пришлую звезду в черном теле. У Делона как фаворита была своя комната для переодевания, а Ланкастер часами ждал уединения в общей очереди. Но, несмотря ни на что, он был очарован Висконти и всячески стремился постичь столь далекий от него аристократический мир, проявляя и смирение, и любознательность.
Однажды, когда художник Пьеро Този одевал его в костюм, актер признался, что уже неделю безуспешно просит режиссера разъяснить классовую подоплеку характера Салины. И вдруг при взгляде на Висконти его осенило: “Ну какой же я кретин: вот он, князь, прямо у меня перед глазами!”. Не неся в себе голубых кровей, Ланкастер обладал врожденной аристократичностью -- в сочетании с интуицией и животным магнетизмом, присущим голливудским звездам. Это позволило актеру показать своего героя настоящим царем зверей – умирающим леопардом, все еще полным мощи и кошачьей грации.
Делон же играл в этом фильме зверя куда помельче – оппортуниста и циника, который женится на плебейке, понимая историческую обреченность аристократии. Салина тоже понимает это – и благословляет брак своего любимого племянника Танкреди, но для него это драма, для его же подопечного – нормальный акт конформизма.
И вот тут я впервые так явно увидел, что Делон (который сиял харизмой в «Рокко и его братьях») абсолютно блекнет на фоне Ланкастера -- и интеллектуально, духовно, и, так сказать, физически. Не спасает лаже романтическая черная повязка, скрывающая раненый глаз «падшего ангела». В сценах с Клаудией Кардинале, которую он профессионально обольщает, Делон прекрасен, но стоит ему оказаться в одном кадре с Ланкастером (старшим на 22 года), эффект превосходства пропадает. Даже ростом американец превосходит его; Делон мне казался высоким (178 см), но Ланкастер на 7 см выше, а это тоже имеет значение. Теперь я уверен, что творческий разрыв с Висконти (тот много раз потом звал Делона на самые выигрышные роли, но тот увиливал) связан и с этим фактом тоже: в «Леопарде» амбициозный А.Д. оказался не первым, а вторым.
Еще одним поводом вспомнить сегодня «Леопарда» стал день памяти оператора Джузеппе Ротунно, прожившего 97 лет и ушедшего в 2021 году. Практически две жизни нужно было на то, чтобы стать не только сотрудником и соавтором, но и личным другом двух столпов итальянского кино – Лукино Висконти и Федерико Феллини. И это само по себе чудо: ведь великие (Висконти и Феллини не исключение) ревниво относились другу к другу.
С Висконти они сделали семь фильмов, включая такие шедевры, как «Рокко и его братья» и «Леопард». Съемки последнего проходили в течение одиннадцати самых жарких недель года. Дворец был специально открыт и оборудован всем необходимым, включая кондиционеры. Снимали по ночам, рабочий день был ненормированным, в поте лица трудились швеи, электрики, парикмахеры, гримеры, учителя танцев, повара, готовившие аутентичные блюда. Сотни настоящих свечей в люстрах приходилось заменять каждый час: они плавились от тепла, излучаемого дополнительными электроприборами.
Ротунно впоследствии характеризовал эти дни как «монашеские бдения», вспоминал, что «мы все превратились в экспертов по зажиганию и тушению свечей, словно церковные сторожа».
Только в 1975-м Стенли Кубрик сумел снять аналогичные сцены «Барри Линдона» в естественном освещении, потому что к тому времени (в целях космической съемки) был разработан «быстрый» объектив Цейсса; во времена «Леопарда» техника работала гораздо медленнее.
Родина и смерть
Завершился кинофестиваль в Роттердаме. Награды достались фильмам из Хорватии, Швеции, Германии и Конго.
Главным призером основного конкурса Tiger Competition стал фильм хорвата Игоря Безиновича «Фиуме или смерть!». Это реконструкция вековой давности событий, когда пограничный город Риека, в прошлом Фиуме, оказался яблоком раздора между Италией и Югославией. На несколько месяцев его захватили легионеры поэта-националиста Габриэле д’Аннунцио, вскоре ставшего символом режима Муссолини. Среди их лозунгов был образцово показательный: «Смерть — да, жизнь — нет». Режиссер одевает современных горожан в исторические костюмы, ненавязчиво показывая, как быстро люди «переобуваются» и забывают болезненные уроки истории.
Фильмы в формате квазидокумента оказались самыми впечатляющими в программе фестиваля. К ним относится докудрама «Дознание» Рольфа Петера Каля, поставленная по пьесе Петера Вайса,— реконструкция франкфуртских процессов 1963–1965 годов о преступлениях нацистов в Освенциме. Показания свидетелей лаконичны, эмоции приглушены, слова «немец» и «еврей» ни разу не произносятся. Но напряжение растет, и фильм превращается в трагический эпос, выносящий на поверхность чудовищной остроты моральные вопросы. В зрительском рейтинге фестиваля на первое место вышел фильм Вальтера Саллеса «Я все еще здесь» (тоже докумелодрама — на сей раз о жертвах бразильской хунты), но трудное и мучительное, четырехчасовое «Дознание» лишь немного от него отстало.
Роттердамская программа огромна и порой выглядит чрезмерно перегруженной. Взять хотя бы два конкурса — Tiger Competition и Big Screen Competition: в совокупности в них участвуют 28 фильмов. Добрая половина их не отличаются особенными достоинствами — в том числе победитель второго конкурса, фильм шведа Йона Блохеда «Восторги». Он тоже опирается на историческую фактуру, воспроизводя душную атмосферу предвоенных 1930-х годов. Тогда в шведском обществе были весьма популярны идеи нацизма, чего стоит хотя бы «исследовательская работа» псевдоученых с откровенно расистской повесткой. Объектом пристального интереса института антропологии оказываются представители нацменьшинства. А параллельно зреет другой сюжет. Пользуясь их изолированностью и подчиненным положением, один из прихожан бросает вызов официальной церкви и провозглашает собственный культ, вовлекая жену и окружение в сектантский фанатизм вкупе с сексуальными оргиями. И здесь, конечно, не обходится без смертельных жертв. Фестиваль делает упор на актуальность темы религиозного экстремизма, и с этим трудно спорить, но ее художественное решение весьма банально.
Есть среди награжденных фильмов и те, что принадлежат к подзабытому жанру научно-популярного кино. Фотограф и художник Сэмми Балоджи в «Дереве подлинности» рассказывает о колониальной и постколониальной истории Конго в контексте разрушения экосистемы. Бассейн реки Конго играл роль легких Восточного полушария и формировал глобальный природный баланс. Найденные журналы расположенной в джунглях биостанции, которые велись с 1937 по 1958 год, проливают свет на сегодняшний экологический коллапс.
Множество достойных внимания премьер состоялось за пределами конкурса. Две из них — из России.
„На этой земле“ Ренаты Джало с удивительной для режиссерского дебюта последовательностью воспроизводит архетипы русской литературы и кинематографа, поворачивая их при этом под современным углом. Тут и сумасбродная устремленность к небу, и тянущая вниз земная хтонь, и пронизывающее саму основу российской жизни двойничество, и отчужденность между классами общества, напоминающая даже не конфликт, а роковую невстречу.
Все выглядит проще в «Легендах вечных снегов» Алексея Романова, но и этот фильм укоренен в культурном слое — на сей раз якутском, сказочно-фольклорном, с элементами мистики. Появление обеих картин в программе Роттердамского фестиваля по нынешним временам можно считать почти редкостью: так, на предстоящем Берлинале фильмов-участников из России не будет вовсе.
Завершился кинофестиваль в Роттердаме. Награды достались фильмам из Хорватии, Швеции, Германии и Конго.
Главным призером основного конкурса Tiger Competition стал фильм хорвата Игоря Безиновича «Фиуме или смерть!». Это реконструкция вековой давности событий, когда пограничный город Риека, в прошлом Фиуме, оказался яблоком раздора между Италией и Югославией. На несколько месяцев его захватили легионеры поэта-националиста Габриэле д’Аннунцио, вскоре ставшего символом режима Муссолини. Среди их лозунгов был образцово показательный: «Смерть — да, жизнь — нет». Режиссер одевает современных горожан в исторические костюмы, ненавязчиво показывая, как быстро люди «переобуваются» и забывают болезненные уроки истории.
Фильмы в формате квазидокумента оказались самыми впечатляющими в программе фестиваля. К ним относится докудрама «Дознание» Рольфа Петера Каля, поставленная по пьесе Петера Вайса,— реконструкция франкфуртских процессов 1963–1965 годов о преступлениях нацистов в Освенциме. Показания свидетелей лаконичны, эмоции приглушены, слова «немец» и «еврей» ни разу не произносятся. Но напряжение растет, и фильм превращается в трагический эпос, выносящий на поверхность чудовищной остроты моральные вопросы. В зрительском рейтинге фестиваля на первое место вышел фильм Вальтера Саллеса «Я все еще здесь» (тоже докумелодрама — на сей раз о жертвах бразильской хунты), но трудное и мучительное, четырехчасовое «Дознание» лишь немного от него отстало.
Роттердамская программа огромна и порой выглядит чрезмерно перегруженной. Взять хотя бы два конкурса — Tiger Competition и Big Screen Competition: в совокупности в них участвуют 28 фильмов. Добрая половина их не отличаются особенными достоинствами — в том числе победитель второго конкурса, фильм шведа Йона Блохеда «Восторги». Он тоже опирается на историческую фактуру, воспроизводя душную атмосферу предвоенных 1930-х годов. Тогда в шведском обществе были весьма популярны идеи нацизма, чего стоит хотя бы «исследовательская работа» псевдоученых с откровенно расистской повесткой. Объектом пристального интереса института антропологии оказываются представители нацменьшинства. А параллельно зреет другой сюжет. Пользуясь их изолированностью и подчиненным положением, один из прихожан бросает вызов официальной церкви и провозглашает собственный культ, вовлекая жену и окружение в сектантский фанатизм вкупе с сексуальными оргиями. И здесь, конечно, не обходится без смертельных жертв. Фестиваль делает упор на актуальность темы религиозного экстремизма, и с этим трудно спорить, но ее художественное решение весьма банально.
Есть среди награжденных фильмов и те, что принадлежат к подзабытому жанру научно-популярного кино. Фотограф и художник Сэмми Балоджи в «Дереве подлинности» рассказывает о колониальной и постколониальной истории Конго в контексте разрушения экосистемы. Бассейн реки Конго играл роль легких Восточного полушария и формировал глобальный природный баланс. Найденные журналы расположенной в джунглях биостанции, которые велись с 1937 по 1958 год, проливают свет на сегодняшний экологический коллапс.
Множество достойных внимания премьер состоялось за пределами конкурса. Две из них — из России.
„На этой земле“ Ренаты Джало с удивительной для режиссерского дебюта последовательностью воспроизводит архетипы русской литературы и кинематографа, поворачивая их при этом под современным углом. Тут и сумасбродная устремленность к небу, и тянущая вниз земная хтонь, и пронизывающее саму основу российской жизни двойничество, и отчужденность между классами общества, напоминающая даже не конфликт, а роковую невстречу.
Все выглядит проще в «Легендах вечных снегов» Алексея Романова, но и этот фильм укоренен в культурном слое — на сей раз якутском, сказочно-фольклорном, с элементами мистики. Появление обеих картин в программе Роттердамского фестиваля по нынешним временам можно считать почти редкостью: так, на предстоящем Берлинале фильмов-участников из России не будет вовсе.
Покидая Роттердам, не могли не заглянуть в одно из любимейших мест -- Музей Skyline Depot Бойманса Ван Бенингена. Сам базовый музей, расположенный в старом здании, на реконструкции до 2030 года, но то, что можно увидеть – это даже гораздо лучше.
В депо хранится вся коллекция Бойманса из 151 тысячи произведений искусства. Демонстрируется обычно только процентов 6-7 этих экспонатов, остальное в запасниках. Депо – это и есть огромный запасник, первый в мире ставший общедоступным. С помощью специальной системы поиска здесь можно найти в каталогизированных складских помещениях и увидеть воочию любой артефакт.
Они хранятся в соответствии с размерами и климатическими требованиями, а не периодами истории искусства. Посетители в ходе специальных экскурсий могут ознакомиться с процессами консервации и реставрации произведений искусства. А на верхнем этаже вас ждут супер-шедевры нескольких веков (от Ван Эйка до Кокошки). Полотна развешаны так, что можно увидеть также их изнанку – оборотную сторону, а она тоже несет много познавательной информации.
Отдельный экспонат – само здание сумасшедшей красоты и оригинальности. Созданное архитекторами бюро MVRDV, оно имеет вид 40-метровой чаши, облицованной зеркальным стеклом (свое уменьшенное отражение видишь еще метров за сто, приближаясь к музею), и напоминает перевернутую малую «Вавилонскую башню» Брейгеля, тут же хранящуюся. В здании семь этажей, соединенных прозрачными лифтами, 1600 зеркальных панелей, ресторан на крыше с видом на город и еще много всяких чудес.
Нет пророка в своем отечестве. Открытое в 2021 году, Депо часто подвергается критике со стороны жителей города: они жалуются, что у них в этом пространстве кружится голова, что из-за строительства здания погибли акации, а многочисленные зеркала ставят под угрозу конфиденциальность посетителей. Но мы уже привыкли, что в эпоху сетевой гласности на передовую вылезают самые глупые и косные мнения.
В депо хранится вся коллекция Бойманса из 151 тысячи произведений искусства. Демонстрируется обычно только процентов 6-7 этих экспонатов, остальное в запасниках. Депо – это и есть огромный запасник, первый в мире ставший общедоступным. С помощью специальной системы поиска здесь можно найти в каталогизированных складских помещениях и увидеть воочию любой артефакт.
Они хранятся в соответствии с размерами и климатическими требованиями, а не периодами истории искусства. Посетители в ходе специальных экскурсий могут ознакомиться с процессами консервации и реставрации произведений искусства. А на верхнем этаже вас ждут супер-шедевры нескольких веков (от Ван Эйка до Кокошки). Полотна развешаны так, что можно увидеть также их изнанку – оборотную сторону, а она тоже несет много познавательной информации.
Отдельный экспонат – само здание сумасшедшей красоты и оригинальности. Созданное архитекторами бюро MVRDV, оно имеет вид 40-метровой чаши, облицованной зеркальным стеклом (свое уменьшенное отражение видишь еще метров за сто, приближаясь к музею), и напоминает перевернутую малую «Вавилонскую башню» Брейгеля, тут же хранящуюся. В здании семь этажей, соединенных прозрачными лифтами, 1600 зеркальных панелей, ресторан на крыше с видом на город и еще много всяких чудес.
Нет пророка в своем отечестве. Открытое в 2021 году, Депо часто подвергается критике со стороны жителей города: они жалуются, что у них в этом пространстве кружится голова, что из-за строительства здания погибли акации, а многочисленные зеркала ставят под угрозу конфиденциальность посетителей. Но мы уже привыкли, что в эпоху сетевой гласности на передовую вылезают самые глупые и косные мнения.