Сегодня обсуждали со знакомым сложности работы в поле, когда ты попадаешь в совершенно чуждую себе среду. В связи с этим решила поднять текст, который был опубликован где-то год назад.
Да, антропология – это не наука, а искусство, поэтому хватит придумывать лучшую объяснительную модель, давайте наслаждаться и пытаться понимать друг друга Клиффорд Гирц
Когда я только начинала свою исследовательскую работу, мне очень повезло оказаться в лаборатории биологически-активных соединений под руководством Людмилы Анатольевны Павловой. Я только-только закончила ВГИК, и видела мир через призму своих представлений о нем. Наука в первое время казалась мне необычайно ограниченной, казалось, что все вокруг пытается выдавить мой богатый внутренний мир и оставить осадок в виде сухих фактов. Именно Людмила Анатольевна научила меня тому, что искусство есть везде, а наука благодаря тем ограничениям, которые она устанавливает, позволяет выкристаллизовывать настоящие шедевры. Тот период был очень сложным, трансформации которые происходили тогда, сильно изменили мой взгляд на мир. И главное, что я поняла для себя как антрополог, это то, что самой большой ошибкой в моей работе является желание что-то представить об исследовательском объекте. Как только антрополог начинает представлять, он тут же начинает заниматься самоописанием или фантазированием. Основная задача антрополога, как мне кажется, заключается в описании и объяснении мира чужих для своих так, чтобы читатели (свои) этот мир поняли и увидели, не пытаясь его представлять. Это можно сравнить с абстрактным искусством и живописью. Абстракция будит фантазию зрителя, в то время как живопись стремится погрузить человека в конкретную ситуацию, почувствовать ту самую атмосферу, побывать в том самом моменте, который запечатлел художник. Так и задача антрополога состоит в том, чтобы текст представлял собой объемное полотно, которое не просто описывает цвет стен или убранство помещения (хотя и это несомненно важно), но имеет потенциал объяснить причины происходящего так, чтобы читатель понял их без лишних фантазий. Но как это сделать? Я долгое время задавалась вопросом о месте антрополога в поле. Если антрополог стоит над полем и обозревает его со стороны, то велика вероятность скатиться в то самое самоописание. С другой стороны, погружение в поле приводит к тому, что антрополог растворяется в нем. Частно бывает, что исследователи, глубоко ушедшие в поле, увидевшие несправедливость и проблемы исследуемого сообщества, становятся активистами, теряя объективность. И здесь позволю себе еще одну метафору. Я немного понимаю в технике актерского мастерства и поэтому мне кажется справедливым сравнить погружение актера в роль с погружением антрополога в поле. Здесь есть общие стадии: изучение материала; наблюдение, выхватывание деталей, объясняющий мотивы и поступки персонажа или исследуемого сообщества; изучение контекста, исторического периода; сосуществование, диалоги и т.д. и т.п. И в какой-то момент действительно происходит погружение, в котором как будто открывается еще одна пара глаз, но при этом человек все равно остаётся собой. И здесь очень важно существовать в хрупком равновесии, чтобы не дать полю, словно Крошечке Хаврошечке закрыть своей колыбельной хотя бы одну пару глаз. «Спи глазок, спи другой» - и вот ты уже потеряла границы и бежишь на баррикады. Или наоборот «Спи глазок, спи другой» - и ты стоишь в глухом одиночестве в мире чужих тебе представлений и ориентиров и кричишь в пространство: «Ну как же можно так жить!». И все - миссия провалена. На самом деле, и то, и другое периодически происходит, здесь важно вовремя себя ущипнуть и открыть обе пары глаз, выпить кофе и жить дальше, отдавая себе отчет в том, кто ты, где ты и почему.
Сегодня обсуждали со знакомым сложности работы в поле, когда ты попадаешь в совершенно чуждую себе среду. В связи с этим решила поднять текст, который был опубликован где-то год назад.
Да, антропология – это не наука, а искусство, поэтому хватит придумывать лучшую объяснительную модель, давайте наслаждаться и пытаться понимать друг друга Клиффорд Гирц
Когда я только начинала свою исследовательскую работу, мне очень повезло оказаться в лаборатории биологически-активных соединений под руководством Людмилы Анатольевны Павловой. Я только-только закончила ВГИК, и видела мир через призму своих представлений о нем. Наука в первое время казалась мне необычайно ограниченной, казалось, что все вокруг пытается выдавить мой богатый внутренний мир и оставить осадок в виде сухих фактов. Именно Людмила Анатольевна научила меня тому, что искусство есть везде, а наука благодаря тем ограничениям, которые она устанавливает, позволяет выкристаллизовывать настоящие шедевры. Тот период был очень сложным, трансформации которые происходили тогда, сильно изменили мой взгляд на мир. И главное, что я поняла для себя как антрополог, это то, что самой большой ошибкой в моей работе является желание что-то представить об исследовательском объекте. Как только антрополог начинает представлять, он тут же начинает заниматься самоописанием или фантазированием. Основная задача антрополога, как мне кажется, заключается в описании и объяснении мира чужих для своих так, чтобы читатели (свои) этот мир поняли и увидели, не пытаясь его представлять. Это можно сравнить с абстрактным искусством и живописью. Абстракция будит фантазию зрителя, в то время как живопись стремится погрузить человека в конкретную ситуацию, почувствовать ту самую атмосферу, побывать в том самом моменте, который запечатлел художник. Так и задача антрополога состоит в том, чтобы текст представлял собой объемное полотно, которое не просто описывает цвет стен или убранство помещения (хотя и это несомненно важно), но имеет потенциал объяснить причины происходящего так, чтобы читатель понял их без лишних фантазий. Но как это сделать? Я долгое время задавалась вопросом о месте антрополога в поле. Если антрополог стоит над полем и обозревает его со стороны, то велика вероятность скатиться в то самое самоописание. С другой стороны, погружение в поле приводит к тому, что антрополог растворяется в нем. Частно бывает, что исследователи, глубоко ушедшие в поле, увидевшие несправедливость и проблемы исследуемого сообщества, становятся активистами, теряя объективность. И здесь позволю себе еще одну метафору. Я немного понимаю в технике актерского мастерства и поэтому мне кажется справедливым сравнить погружение актера в роль с погружением антрополога в поле. Здесь есть общие стадии: изучение материала; наблюдение, выхватывание деталей, объясняющий мотивы и поступки персонажа или исследуемого сообщества; изучение контекста, исторического периода; сосуществование, диалоги и т.д. и т.п. И в какой-то момент действительно происходит погружение, в котором как будто открывается еще одна пара глаз, но при этом человек все равно остаётся собой. И здесь очень важно существовать в хрупком равновесии, чтобы не дать полю, словно Крошечке Хаврошечке закрыть своей колыбельной хотя бы одну пару глаз. «Спи глазок, спи другой» - и вот ты уже потеряла границы и бежишь на баррикады. Или наоборот «Спи глазок, спи другой» - и ты стоишь в глухом одиночестве в мире чужих тебе представлений и ориентиров и кричишь в пространство: «Ну как же можно так жить!». И все - миссия провалена. На самом деле, и то, и другое периодически происходит, здесь важно вовремя себя ущипнуть и открыть обе пары глаз, выпить кофе и жить дальше, отдавая себе отчет в том, кто ты, где ты и почему.
BY Три золотых орешка
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
Now safely in France with his spouse and three of his children, Kliuchnikov scrolls through Telegram to learn about the devastation happening in his home country. "For Telegram, accountability has always been a problem, which is why it was so popular even before the full-scale war with far-right extremists and terrorists from all over the world," she told AFP from her safe house outside the Ukrainian capital. Two days after Russia invaded Ukraine, an account on the Telegram messaging platform posing as President Volodymyr Zelenskiy urged his armed forces to surrender. Telegram has become more interventionist over time, and has steadily increased its efforts to shut down these accounts. But this has also meant that the company has also engaged with lawmakers more generally, although it maintains that it doesn’t do so willingly. For instance, in September 2021, Telegram reportedly blocked a chat bot in support of (Putin critic) Alexei Navalny during Russia’s most recent parliamentary elections. Pavel Durov was quoted at the time saying that the company was obliged to follow a “legitimate” law of the land. He added that as Apple and Google both follow the law, to violate it would give both platforms a reason to boot the messenger from its stores. This ability to mix the public and the private, as well as the ability to use bots to engage with users has proved to be problematic. In early 2021, a database selling phone numbers pulled from Facebook was selling numbers for $20 per lookup. Similarly, security researchers found a network of deepfake bots on the platform that were generating images of people submitted by users to create non-consensual imagery, some of which involved children.
from cn
