Четыре рода действий способны изменить волю Небес и, соответственно, судьбу человека: благотворительность, молитва, раскаяние и смена имени. Но если речь идет о маленьком ребенке, есть еще один. Ребенка можно продать! Как говорил Хармс: продавать детей, конечно, нехорошо, но что-нибудь ведь надо же с ними делать?
Продают ребенка не чтобы заработать, а чтобы обмануть ангела смерти (а вместе с ним и Сатану, божественного обвинителя, и йецер а-ра, злое начало: всю недобрую компанию). Среди евреев, живших на территории современных Украины и Беларуси, считалось, что если в семье болеют и умирают дети, причина — в прегрешениях предков. И вот, допустим, из двенадцати детей девять уже умерли, а еще один — совсем хилый и часто болеет; как его спасти? Чтобы смягчить волю небес, надо было добиться, чтобы в ангельских книгах ребенок был выписан из семьи своих биологических родителей и приписан к другой семье – той, у которой побольше духовных заслуг. Узнать такую семью было несложно: у них вся дюжина детей весела и здорова.
Родная мать торжественно передавала новой матери хилого ребенка в обмен на монету. После этого дитя возвращалось домой к своим родителям, и единственная перемена в его жизни состояла в том, что старым именем его больше не называли, а называли «этот ребенок». Дома у новых родителей он не жил и наследства от них не получал, но заповедь почитания родителей теперь в его случае касалась четырех человек, и все они непременно должны были станцевать на его свадьбе.
Ритуал продажи ребенка на идише называется opkoyfn a kind. Раввины opkoyfn a kind, как и большинству народных практик, не препятствовали, а иногда и поощряли (чем бы дитя ни тешилось, лишь бы не плакало и не забывало, что Господь – Бог наш, Господь один).
Потомков людей, которых в детстве подвергли этому духовному усыновлению, иногда можно узнать по фамилиям: Naydus (найденыш), Niemoy или Nimoy (не мой). Как знать! Может, Леонард Нимой, сын еврейских эмигрантов из Хмельницкой области, не сыграл бы в Стар Треке мистера Спока, и в целом не смог бы жить долго и процветать, если бы его прапрадеда не продали за копейку соседям с расчетом на то, что ангел смерти утеряет малыша из вида. 🖖
Четыре рода действий способны изменить волю Небес и, соответственно, судьбу человека: благотворительность, молитва, раскаяние и смена имени. Но если речь идет о маленьком ребенке, есть еще один. Ребенка можно продать! Как говорил Хармс: продавать детей, конечно, нехорошо, но что-нибудь ведь надо же с ними делать?
Продают ребенка не чтобы заработать, а чтобы обмануть ангела смерти (а вместе с ним и Сатану, божественного обвинителя, и йецер а-ра, злое начало: всю недобрую компанию). Среди евреев, живших на территории современных Украины и Беларуси, считалось, что если в семье болеют и умирают дети, причина — в прегрешениях предков. И вот, допустим, из двенадцати детей девять уже умерли, а еще один — совсем хилый и часто болеет; как его спасти? Чтобы смягчить волю небес, надо было добиться, чтобы в ангельских книгах ребенок был выписан из семьи своих биологических родителей и приписан к другой семье – той, у которой побольше духовных заслуг. Узнать такую семью было несложно: у них вся дюжина детей весела и здорова.
Родная мать торжественно передавала новой матери хилого ребенка в обмен на монету. После этого дитя возвращалось домой к своим родителям, и единственная перемена в его жизни состояла в том, что старым именем его больше не называли, а называли «этот ребенок». Дома у новых родителей он не жил и наследства от них не получал, но заповедь почитания родителей теперь в его случае касалась четырех человек, и все они непременно должны были станцевать на его свадьбе.
Ритуал продажи ребенка на идише называется opkoyfn a kind. Раввины opkoyfn a kind, как и большинству народных практик, не препятствовали, а иногда и поощряли (чем бы дитя ни тешилось, лишь бы не плакало и не забывало, что Господь – Бог наш, Господь один).
Потомков людей, которых в детстве подвергли этому духовному усыновлению, иногда можно узнать по фамилиям: Naydus (найденыш), Niemoy или Nimoy (не мой). Как знать! Может, Леонард Нимой, сын еврейских эмигрантов из Хмельницкой области, не сыграл бы в Стар Треке мистера Спока, и в целом не смог бы жить долго и процветать, если бы его прапрадеда не продали за копейку соседям с расчетом на то, что ангел смерти утеряет малыша из вида. 🖖
BY Азохен вей
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
Telegram has become more interventionist over time, and has steadily increased its efforts to shut down these accounts. But this has also meant that the company has also engaged with lawmakers more generally, although it maintains that it doesn’t do so willingly. For instance, in September 2021, Telegram reportedly blocked a chat bot in support of (Putin critic) Alexei Navalny during Russia’s most recent parliamentary elections. Pavel Durov was quoted at the time saying that the company was obliged to follow a “legitimate” law of the land. He added that as Apple and Google both follow the law, to violate it would give both platforms a reason to boot the messenger from its stores. That hurt tech stocks. For the past few weeks, the 10-year yield has traded between 1.72% and 2%, as traders moved into the bond for safety when Russia headlines were ugly—and out of it when headlines improved. Now, the yield is touching its pandemic-era high. If the yield breaks above that level, that could signal that it’s on a sustainable path higher. Higher long-dated bond yields make future profits less valuable—and many tech companies are valued on the basis of profits forecast for many years in the future. The account, "War on Fakes," was created on February 24, the same day Russian President Vladimir Putin announced a "special military operation" and troops began invading Ukraine. The page is rife with disinformation, according to The Atlantic Council's Digital Forensic Research Lab, which studies digital extremism and published a report examining the channel. In the past, it was noticed that through bulk SMSes, investors were induced to invest in or purchase the stocks of certain listed companies. Oleksandra Matviichuk, a Kyiv-based lawyer and head of the Center for Civil Liberties, called Durov’s position "very weak," and urged concrete improvements.
from cn
