Notice: file_put_contents(): Write of 4962 bytes failed with errno=28 No space left on device in /var/www/group-telegram/post.php on line 50
Warning: file_put_contents(): Only 8192 of 13154 bytes written, possibly out of free disk space in /var/www/group-telegram/post.php on line 50 DarkZotovLand | Telegram Webview: darkzotovland/4001 -
Узница Саласпилса: «Охранники топили детей в выгребной яме»
Евгения Васильевна Горбунова, русская жительница Латвийской ССР. Была отправлена в Саласпилс вместе со всей семьёй (и другими жителями её деревни) в октябре 1943 года в возрасте семи лет, и пробыла там шесть месяцев. Сейчас проживает в Риге.
- Мы на хуторе жили. Говорят, что у нашего соседа два сына в партизаны ушли. После этого явились к нам два человека с оружием, приказывают – берите тёплые вещи, мы вас выселяем, вы немцам не донесли, что эти двое хотят «бандитами» стать. Бабушку мою взяли, папу, маму и пять детей. И всех на нашей улице, шесть семей увезли в Саласпилс. Запихали в такие вагоны, что дрова возят. Заходим в вагон, сесть негде, так много людей набили. Едем, дети плачут. Приезжаем в Саласпилс. Выгоняют наружу, там немцы с винтовками, с собаками. На площадь согнали, стали группами отводить в бараки, и заселять. Я на третий этаж нар залезла. Месяцев шесть меня в концлагере держали.
- Кровь немцы брали у вас?
- Да, брали, и я потом заболела сильно. Положили в лагерный лазарет, но не лечили. Медсестра подойдет, посмотрит, и всё. Суп давали из одной воды, хлеба кусочек. Дети страшно кричали. У меня ноги отказали. Стали русские подходить к Латвии, немцы сказали – больных детей из Саласпилса, если осталась родня, можно забрать. Крёстный, приехал, меня и сестру забрал. Я несколько недель встать на ноги не могла, тощая, как скелет. Папу и маму угнали в Германию на работу, и мама погибла там. Бабушка умерла в самом Саласпилсе: за бараками вырыли яму, её и двадцать человек бросили туда и закопали. Убивали нас там, мучили. Сиди в бараке, веди себя тихо, не плачь. Брали кровь со всех детей, им же солдатам переливать надо, с фронта раненых везли. Даже в туалете дети гибли. Дыру выкопали, доски положили. Сходил ребёнок, встал, не понравилось что-то охраннику, ударит его, тот в яму полетит. И захлёбывался, многие не выбирались.
- Как вы относитесь к словам политиков Латвии, что это «воспитательный лагерь»?
- Господи, да это даже произносить страшно. Саласпилс мне долго после снился.
Дальше Евгения Васильевна продолжать не смогла, и попросила не записывать видео с ней. Она сказала, что два дня проплакала перед интервью, перенервничала. Два года назад Горбунова перенесла инсульт, и слова ей даются тяжело. На встречу она пришла с дочерью. Дочь передаёт её воспоминания, как её мать своими глазами в Саласпилсе видела – «Один ребёнок упал, когда детей гнали по полю. Он не мог подняться, и охранник наступил ему на голову сапогом, и раздавил». Евгения Васильевна забирает с собой сахар со стола (мы общаемся в кафе). Дочь извиняется – после концлагеря мать не может допускать, чтобы пропадали продукты, ей кажется, что будет голод. Поэтому, моё третье (и последнее на данный момент) интервью с очередной узницей Саласпилса вышло совсем короткое. Однако, это воспоминания живого человека. Узники, пережившие концлагеря, уже не все в хорошем состоянии здоровья, и память уходит от них. Вот почему так важно успеть поговорить с этими людьми, пока не покинули нас.
Кстати, сейчас в живых осталось больше бывших членов СС, чем узников нацистских концлагерей, которых они годами пытали и убивали. Просто знайте это.
Узница Саласпилса: «Охранники топили детей в выгребной яме»
Евгения Васильевна Горбунова, русская жительница Латвийской ССР. Была отправлена в Саласпилс вместе со всей семьёй (и другими жителями её деревни) в октябре 1943 года в возрасте семи лет, и пробыла там шесть месяцев. Сейчас проживает в Риге.
- Мы на хуторе жили. Говорят, что у нашего соседа два сына в партизаны ушли. После этого явились к нам два человека с оружием, приказывают – берите тёплые вещи, мы вас выселяем, вы немцам не донесли, что эти двое хотят «бандитами» стать. Бабушку мою взяли, папу, маму и пять детей. И всех на нашей улице, шесть семей увезли в Саласпилс. Запихали в такие вагоны, что дрова возят. Заходим в вагон, сесть негде, так много людей набили. Едем, дети плачут. Приезжаем в Саласпилс. Выгоняют наружу, там немцы с винтовками, с собаками. На площадь согнали, стали группами отводить в бараки, и заселять. Я на третий этаж нар залезла. Месяцев шесть меня в концлагере держали.
- Кровь немцы брали у вас?
- Да, брали, и я потом заболела сильно. Положили в лагерный лазарет, но не лечили. Медсестра подойдет, посмотрит, и всё. Суп давали из одной воды, хлеба кусочек. Дети страшно кричали. У меня ноги отказали. Стали русские подходить к Латвии, немцы сказали – больных детей из Саласпилса, если осталась родня, можно забрать. Крёстный, приехал, меня и сестру забрал. Я несколько недель встать на ноги не могла, тощая, как скелет. Папу и маму угнали в Германию на работу, и мама погибла там. Бабушка умерла в самом Саласпилсе: за бараками вырыли яму, её и двадцать человек бросили туда и закопали. Убивали нас там, мучили. Сиди в бараке, веди себя тихо, не плачь. Брали кровь со всех детей, им же солдатам переливать надо, с фронта раненых везли. Даже в туалете дети гибли. Дыру выкопали, доски положили. Сходил ребёнок, встал, не понравилось что-то охраннику, ударит его, тот в яму полетит. И захлёбывался, многие не выбирались.
- Как вы относитесь к словам политиков Латвии, что это «воспитательный лагерь»?
- Господи, да это даже произносить страшно. Саласпилс мне долго после снился.
Дальше Евгения Васильевна продолжать не смогла, и попросила не записывать видео с ней. Она сказала, что два дня проплакала перед интервью, перенервничала. Два года назад Горбунова перенесла инсульт, и слова ей даются тяжело. На встречу она пришла с дочерью. Дочь передаёт её воспоминания, как её мать своими глазами в Саласпилсе видела – «Один ребёнок упал, когда детей гнали по полю. Он не мог подняться, и охранник наступил ему на голову сапогом, и раздавил». Евгения Васильевна забирает с собой сахар со стола (мы общаемся в кафе). Дочь извиняется – после концлагеря мать не может допускать, чтобы пропадали продукты, ей кажется, что будет голод. Поэтому, моё третье (и последнее на данный момент) интервью с очередной узницей Саласпилса вышло совсем короткое. Однако, это воспоминания живого человека. Узники, пережившие концлагеря, уже не все в хорошем состоянии здоровья, и память уходит от них. Вот почему так важно успеть поговорить с этими людьми, пока не покинули нас.
Кстати, сейчас в живых осталось больше бывших членов СС, чем узников нацистских концлагерей, которых они годами пытали и убивали. Просто знайте это.
"The inflation fire was already hot and now with war-driven inflation added to the mix, it will grow even hotter, setting off a scramble by the world’s central banks to pull back their stimulus earlier than expected," Chris Rupkey, chief economist at FWDBONDS, wrote in an email. "A spike in inflation rates has preceded economic recessions historically and this time prices have soared to levels that once again pose a threat to growth." "There are several million Russians who can lift their head up from propaganda and try to look for other sources, and I'd say that most look for it on Telegram," he said. At the start of 2018, the company attempted to launch an Initial Coin Offering (ICO) which would enable it to enable payments (and earn the cash that comes from doing so). The initial signals were promising, especially given Telegram’s user base is already fairly crypto-savvy. It raised an initial tranche of cash – worth more than a billion dollars – to help develop the coin before opening sales to the public. Unfortunately, third-party sales of coins bought in those initial fundraising rounds raised the ire of the SEC, which brought the hammer down on the whole operation. In 2020, officials ordered Telegram to pay a fine of $18.5 million and hand back much of the cash that it had raised. The regulator said it has been undertaking several campaigns to educate the investors to be vigilant while taking investment decisions based on stock tips. Right now the digital security needs of Russians and Ukrainians are very different, and they lead to very different caveats about how to mitigate the risks associated with using Telegram. For Ukrainians in Ukraine, whose physical safety is at risk because they are in a war zone, digital security is probably not their highest priority. They may value access to news and communication with their loved ones over making sure that all of their communications are encrypted in such a manner that they are indecipherable to Telegram, its employees, or governments with court orders.
from cn
