«Убраться на своем столе — одно дело. Заставлять других это делать — тревожный симптом». Популяризатор экономики Тим Харфорд рассматривает элементы хаотичности и случайности в самых разных сферах — от создания музыки до ведения войн, от бизнеса Безоса до твиттера Трампа, от системы здравоохранения до детских площадок, от авиации до спорта. Стремление к упорядочиванию процессов порой убивает в них жизнь и мешает нам увидеть важное. Харфорд уточняет, что «оправдывает хаос не потому, что считает его решением всех проблем, а потому, что у него слишком мало защитников». Я прочел почти все вышедшие на русском книги Харфорда, и в «Хаосе», который, скорее, не про экономику, а вообще про всё, он максимально похож по кругозору и настроению на Малкольма Гладуэлла. Для чего нам второй и кажущийся из-за этого вторичным Гладуэлл — хороший вопрос. Но читать все равно интересно, этого не отнять. Буду ждать, когда переведут вторую книжку Харфорда про изобретения, которые создали современную экономику: уж больно первая хороша.
«Убраться на своем столе — одно дело. Заставлять других это делать — тревожный симптом». Популяризатор экономики Тим Харфорд рассматривает элементы хаотичности и случайности в самых разных сферах — от создания музыки до ведения войн, от бизнеса Безоса до твиттера Трампа, от системы здравоохранения до детских площадок, от авиации до спорта. Стремление к упорядочиванию процессов порой убивает в них жизнь и мешает нам увидеть важное. Харфорд уточняет, что «оправдывает хаос не потому, что считает его решением всех проблем, а потому, что у него слишком мало защитников». Я прочел почти все вышедшие на русском книги Харфорда, и в «Хаосе», который, скорее, не про экономику, а вообще про всё, он максимально похож по кругозору и настроению на Малкольма Гладуэлла. Для чего нам второй и кажущийся из-за этого вторичным Гладуэлл — хороший вопрос. Но читать все равно интересно, этого не отнять. Буду ждать, когда переведут вторую книжку Харфорда про изобретения, которые создали современную экономику: уж больно первая хороша.
And indeed, volatility has been a hallmark of the market environment so far in 2022, with the S&P 500 still down more than 10% for the year-to-date after first sliding into a correction last month. The CBOE Volatility Index, or VIX, has held at a lofty level of more than 30. On February 27th, Durov posted that Channels were becoming a source of unverified information and that the company lacks the ability to check on their veracity. He urged users to be mistrustful of the things shared on Channels, and initially threatened to block the feature in the countries involved for the length of the war, saying that he didn’t want Telegram to be used to aggravate conflict or incite ethnic hatred. He did, however, walk back this plan when it became clear that they had also become a vital communications tool for Ukrainian officials and citizens to help coordinate their resistance and evacuations. Under the Sebi Act, the regulator has the power to carry out search and seizure of books, registers, documents including electronics and digital devices from any person associated with the securities market. For Oleksandra Tsekhanovska, head of the Hybrid Warfare Analytical Group at the Kyiv-based Ukraine Crisis Media Center, the effects are both near- and far-reaching. That hurt tech stocks. For the past few weeks, the 10-year yield has traded between 1.72% and 2%, as traders moved into the bond for safety when Russia headlines were ugly—and out of it when headlines improved. Now, the yield is touching its pandemic-era high. If the yield breaks above that level, that could signal that it’s on a sustainable path higher. Higher long-dated bond yields make future profits less valuable—and many tech companies are valued on the basis of profits forecast for many years in the future.
from cn
