Американский профессор Стивен Норрис написал книгу о том, как при Путине патриотическое кино стало «важнейшим из искусств». Тема интересная и заслуживает исследования (в идеале, конечно, бесстрастного и объективного), но признать «Историю российского блокбастера» удачным опытом, к сожалению, нельзя. Недоумение вызвал уже безобразный перевод предисловия — выполненный, что характерно, редактором книги. К дальнейшему переводу претензий не возникло, а как раз к редактуре — да: Безруков, например, остался «исполнителем роли Фандорина в первой телеадаптации “Азазеля”». Норрис пишет, кажется, обо всём («Цирюльник», «Богатыри», «Груз 200», «Остров», «Штрафбат», «9-я рота», «Волкодав», «Гамбит»), лишь бы притянулось к его идеям. «1612» упоминается потому лишь, что это всё олигарх Вексельберг, «Всадник по имени Смерть» — потому что режиссер Шахназаров стал директором «Мосфильма», а «Дозоры» — потому что «проекты Эрнста переписывают прошлое для сегодняшнего потребления». Серьезно, Стивен? Жаль, я ждал от книги большего.
Американский профессор Стивен Норрис написал книгу о том, как при Путине патриотическое кино стало «важнейшим из искусств». Тема интересная и заслуживает исследования (в идеале, конечно, бесстрастного и объективного), но признать «Историю российского блокбастера» удачным опытом, к сожалению, нельзя. Недоумение вызвал уже безобразный перевод предисловия — выполненный, что характерно, редактором книги. К дальнейшему переводу претензий не возникло, а как раз к редактуре — да: Безруков, например, остался «исполнителем роли Фандорина в первой телеадаптации “Азазеля”». Норрис пишет, кажется, обо всём («Цирюльник», «Богатыри», «Груз 200», «Остров», «Штрафбат», «9-я рота», «Волкодав», «Гамбит»), лишь бы притянулось к его идеям. «1612» упоминается потому лишь, что это всё олигарх Вексельберг, «Всадник по имени Смерть» — потому что режиссер Шахназаров стал директором «Мосфильма», а «Дозоры» — потому что «проекты Эрнста переписывают прошлое для сегодняшнего потребления». Серьезно, Стивен? Жаль, я ждал от книги большего.
Russians and Ukrainians are both prolific users of Telegram. They rely on the app for channels that act as newsfeeds, group chats (both public and private), and one-to-one communication. Since the Russian invasion of Ukraine, Telegram has remained an important lifeline for both Russians and Ukrainians, as a way of staying aware of the latest news and keeping in touch with loved ones. "He has to start being more proactive and to find a real solution to this situation, not stay in standby without interfering. It's a very irresponsible position from the owner of Telegram," she said. That hurt tech stocks. For the past few weeks, the 10-year yield has traded between 1.72% and 2%, as traders moved into the bond for safety when Russia headlines were ugly—and out of it when headlines improved. Now, the yield is touching its pandemic-era high. If the yield breaks above that level, that could signal that it’s on a sustainable path higher. Higher long-dated bond yields make future profits less valuable—and many tech companies are valued on the basis of profits forecast for many years in the future. Telegram has gained a reputation as the “secure” communications app in the post-Soviet states, but whenever you make choices about your digital security, it’s important to start by asking yourself, “What exactly am I securing? And who am I securing it from?” These questions should inform your decisions about whether you are using the right tool or platform for your digital security needs. Telegram is certainly not the most secure messaging app on the market right now. Its security model requires users to place a great deal of trust in Telegram’s ability to protect user data. For some users, this may be good enough for now. For others, it may be wiser to move to a different platform for certain kinds of high-risk communications.
from cn
