есть истина, от которой сложно куда-то деться: сильные стихи пишутся только раздробленным сердцем, разбитыми кулаками, никотином, голодом, алкоголем, они пишутся всем, что рифмуется с болью. ненавистью, обидой, унижением, безжалостным внутренним разрушением, самоуничтожением, самобичеванием, этим ощущением, когда невозможно начать все заново. кровью, потом, грушей в сыром подвале, судорогами, переломами, стиснутыми зубами, криком до хрипоты, когда из груди вырывается то ли рев то ли стон, когда хочется вытащить из себя все, что хоть как-то связано со словом «влюблен», в машине звучит теперь не макан и минаева, хочется прыгнуть выше как Исинбаева, полететь как Юра высоко-высоко и не вернуться, отмотать назад, чтобы с тобой не проснуться. кажется, что после черной полосы белой не существует, раньше абонент вечно занят, теперь пустует, грустит, стал кусачим, колючим, злым, всю свою наполненность спрятал и стал пустым.
ты не поэт, если просто сложный, если научился в строчки вбивать слова, ты не поэт, если хочешь множить то, чего нет в тебе и не было никогда.
есть истина, от которой сложно куда-то деться: сильные стихи пишутся только раздробленным сердцем, разбитыми кулаками, никотином, голодом, алкоголем, они пишутся всем, что рифмуется с болью. ненавистью, обидой, унижением, безжалостным внутренним разрушением, самоуничтожением, самобичеванием, этим ощущением, когда невозможно начать все заново. кровью, потом, грушей в сыром подвале, судорогами, переломами, стиснутыми зубами, криком до хрипоты, когда из груди вырывается то ли рев то ли стон, когда хочется вытащить из себя все, что хоть как-то связано со словом «влюблен», в машине звучит теперь не макан и минаева, хочется прыгнуть выше как Исинбаева, полететь как Юра высоко-высоко и не вернуться, отмотать назад, чтобы с тобой не проснуться. кажется, что после черной полосы белой не существует, раньше абонент вечно занят, теперь пустует, грустит, стал кусачим, колючим, злым, всю свою наполненность спрятал и стал пустым.
ты не поэт, если просто сложный, если научился в строчки вбивать слова, ты не поэт, если хочешь множить то, чего нет в тебе и не было никогда.
"There is a significant risk of insider threat or hacking of Telegram systems that could expose all of these chats to the Russian government," said Eva Galperin with the Electronic Frontier Foundation, which has called for Telegram to improve its privacy practices. Now safely in France with his spouse and three of his children, Kliuchnikov scrolls through Telegram to learn about the devastation happening in his home country. "He has kind of an old-school cyber-libertarian world view where technology is there to set you free," Maréchal said. Ukrainian forces successfully attacked Russian vehicles in the capital city of Kyiv thanks to a public tip made through the encrypted messaging app Telegram, Ukraine's top law-enforcement agency said on Tuesday. Despite Telegram's origins, its approach to users' security has privacy advocates worried.
from cn
