Есть у меня догадка, что отсутствие формы І лица единственного числа в будущем времени у глагола "победить" связано с тем, что таковая никогда и не употреблялась вследствие самого характера русского народа (в прочих же славянских языках эта форма имеется).

Ещё исстари русским была свойственна соборность, а Новгородская вечевая республика была одним из немногих действительно демократических государств в Европе за всю её долгую историю, в этом плане стоя в одном ряду с Афинами. Данное народное свойство проявлялось и в ратном деле. В отличие от евроатлантической цивилизации, в корне индивидуалистичной (что, в частности, выражается в извечной героизации отдельных личностей и лидеров движений народных масс, наделяющей их надчеловеческими свойствами), Русский мир в каждом своём действии выражает коллективную волю всех своих чад, внося единый дух во всякое дело. За всё время существования России ни разу не было того, чтобы коренные подвижки в жизни общества, такие как реформы или войны, происходили по воле одного человека. Нужно ли ещё говорить о том, что русская победа никак не может произойти индивидуальными силами и желанием, когда для её свершения необходимы чаяния всего народа.

Таким образом, не только язык влияет на бытие народа, но и сам характер нации задаёт траекторию развития её языка.

Вообще, никогда не понимал такой жанр кино как боевик. Ну не вижу смысла тащить жестокость из реальной жизни на экран с целью полтора-два часа сидеть и безотрывно глядеть на всё это. Могу лишь предположить, что популярность боевиков в наше время является следствием доминирования американцев на рынке киноиндустрии, поскольку вполне естественно, что нация, рождённая в горниле колониальной войны 250 лет назад и с тех пор живущая благодаря одним лишь конфликтам принимает только такое кино как отражение своей собственной реальности.

Из всех же поджанров боевика наиболее противен мне вестерн. Никогда не мог наслаждаться пусть даже самым красивым кадром североамериканской прерии, она для меня сродни некой смерти, выражающейся в полном отсутствии чего-либо живого на многие километры вокруг. (Антиподом этого для меня всегда служила бескрайняя алтайская чернозёмная степь, до самого горизонта засеянная пшеницей и подсолнухами, где возле шоссе каждые несколько десятков километров стоит громадный элеватор). Могу предположить, что никакого Дикого Запада никогда и не существовало, а это всё лишь один большой симулякр, представление о котором закрепилось у нас в голове лишь через американскую массовую культуру. Более того, ковбой, являющийся распространённым штампом и нередко протагонистом в любом вестерне - не кто иной, как слуга Дьявола, ведь cow boy - это коровий мальчик [на побегушках], то есть, прислужник быка, а рогатый уже является знамо кем.

И чтобы не завершать на негативной ноте, хочу сказать, что вытеснить это можно только своей родной культурой и идеями. Необходимо реабилитировать и романтизировать образ целины, чтобы она стала живой землёй амбиций и устремлений для каждого русского человека.

Время от времени натыкался на такое явление, как тг-каналы, состоящие полностью из репостов. И вот сколько не листай вверх, ни одного поста лично от владельца нет. Всегда при виде такого становилось несколько жутковато, будто и никакого человека по ту сторону экрана нет, а есть только механизм, определяющий, откуда и какие посты стоит пересылать.

Однако если смотреть с другого угла, канал может по задумке являться некой коллекцией сторонних мыслей, или же его собственнику просто лень писать что-то туда самому. Как говорится, 100 процентов понимания, 0 процентов осуждения.

В целом, именно поэтому во всех авраамических религиях отношение к деньгам, зарабатываемым не посредством честного направленного труда, а по сути, берущимся из ниоткуда, резко негативное (например, к ростовщичеству). Только с той разницей, что ростовщик получает деньги, сам бездействуя при этом, а несчастный темщик обменивает своё время жизни на копейки от харамного животного (коим является хомяк), конвертируя душу в гаввах, обильно выделяющийся при бессмысленной продолжительной однообразной деятельности.

Слуга Захар из гончаровского "Обломова" пожалуй, самый гениальный второстепенный персонаж русской, если не мировой, литературы, по своей комичности сравнимый, возможно, только с денщиком Швейком. Весь сюжет романа удачно раскрывается через него одного — Захар прислуживает Илье Ильичу и в Обломовке, родовом поместье, надевая чулки на мальчика, и разделяет с ним все тяготы городской и радости дачной жизни, с горем пополам наводя порядок в квартире и разбалтывая все прелести ленивой холостяцкой жизни своего хозяина его возлюбленной, и, наверное, один из немногих продолжает хранить память о барине после смерти последнего, хоть и уйдя на паперть, заодно пытаясь обмануть старого знакомого Штольца, притворившись нищим старым солдатом — думаю, это и есть самый трагикомичный момент в книге. Захар отказывается от предложения Андрея Ивановича работать у него, сославшись на зов Обломова из могилы. В некоторой мере, конечно, это смешно, но учитывая то, что в глазах слуги барин был лицом настолько же высоким и недосягаемым, каким для рядового гражданина был Государь Император, Царь-батюшка, pater patriae, подобная любовь приобретает поистине сакральное значение. При этом особенно показательно то, что Захар — человек подневольный, крепостной — пережил своего хозяина, а вся жизнь Обломова, от рождения и до самой смерти, прошла под чутким надзором пускай порой и бестолкового, но верного в прямом смысле до гроба слуги. Память милейшего Ильи Ильича бережно хранится самыми близкими к нему, казалось бы, абсолютно пропащему человеку, людьми: Захаром, другом всей жизни Штольцем и величайшей любовью — Ольгой. Кроме того, в качестве посмертного долга последние двое усыновили малолетнего ребёнка Обломова, тоже Андрея, тем самым продолжив и обеспечив будущее его рода.

Сметана необычна тем, что с ней можно есть абсолютно всё, и это всегда будет вкусно.

Схожие свойства имеет мёд, но из-за трудностей, возникающих у организма с его перевариванием, мёд не настолько распространён в качестве соуса, гораздо чаще играя роль подсластителя

Вспомнил ещё одно — русское впечатление морфемно равно общеевропейскому impression (так как press — это и есть печать во всех смыслах этого слова). Отсюда же происходит название стиля импрессионизм, суть которого заключается в передаче мимолётного впечатления живописца.

Неоднократно замечал, что во время условно полезной деятельности, такой как чтение книг или вечерние прогулки, время течёт по-иному, нежели при, скажем, простом листании ленты (даже не важно, какого именно приложения). Конечно, это в первую очередь обуславливается тем, что в моменте куда проще и легче просмотреть какой-нибудь мем, чем вникнуть в абзац текста, однако всё это можно истолковать и с другой точки зрения. Если принять, что вся цифровая цивилизация есть антихрист, то становится ясно, что мобильные и не только устройства, обладающие выходом во Всемирную паутину*, являются проводником воли некого всемирного зла, что посредством мемов и коротких видео похищают у людей время, главный жизненный ресурс, в то время как, допустим, чтение хорошей книги, поездка за город или встреча с близкими людьми это самое время преобразовывают и придают новые силы, наполняя душу человека новой энергией.

*и особенно примечательно то, что для наименования интернета выбрали именно это слово: паутина-то служит совсем не для связи разных точек между собой, а для того, чтобы этой сетью паук ловил мух и съедал их — в переложении на нашу реальность выходит довольно жутко.

Что могут означать нынешние попытки внедрить использование смартфонов во все сферы жизни? Зачем гении менеджмента пытаются налепить QR-код везде и цифровизировать всё, до чего дотянутся их руки: купоны в кофейнях, подписи к картинам на выставках и, пожалуй, самое поразительное — таблички в парках, где не везде даже интернет ловит? Этими вопросами я задаюсь уже долгое время и думаю, что ответы на них кроются не только в рациональной и практической плоскости. Да, возможно, действительно есть достаточно широкая прослойка людей, для которых вполне комфортно везде использовать телефон, да так, чтобы подчастую можно было и не выключать его — оплачивать покупки с помощью вечно тормозящего qr-кода, а не картой, читать информацию об экспонатах в музеях не с таблички рядом, а с экрана — раз так хочется, они абсолютно свободны это делать (другое дело, если в парках и музеях не останется нормальных табличек, а купоны в кофейнях будут только по номеру телефона — к сожалению, уже сталкивался с таким).

Для меня же любое включение телефона, любой вход в сеть-паутину — всегда некий шаг в иной мир, пускай необычайно разнообразный и наполненный всем, чем только можно, но всё же чужой, и в некоторой степени даже враждебный, как уже было сказано выше. Я куда охотнее ношу с собой кошелёк и храню карточки в нём, ведь в любой момент времени могу достать материальный предмет из своего материального кармана и материально его использовать, а не полагаться на лампу шайтана цифровое устройство, которое не является абсолютно надёжным, как и любой другой механизм, в отличие от того же кошелька, и способное зависнуть, отключиться или устроить что похуже в любой миг, каждый момент потенциально лишая нерадивого владельца контроля над собственными же действиями. Таким образом, тренд на цифровизацию может являться вовсе не тенденцией, а планом по лишению людей самостоятельности и обретением власти со стороны над ними, как, опять же, было написано у @SkiperKakao. Только чей это может быть план — не того ли Паука, что соткал паутину размером с мир?

У меня есть мечта.
Во вселенной сорок первого тысячелетия так или иначе должна существовать планета, вся покрытая водой, но водой пресной. И на всей её поверхности тут и там будут выступать острова земли, наполовину затопленные водой. Это будет торфяной мир, мир-болото с влажным климатом и температурой, никогда не заходящей выше 20 и ниже 0 градусов. На этой планете люди будут строить болотные города и передвигаться между ними на плоскодонных барках. Это будет мир вечного дождя, лишь изредка прерываемого тускловатым светом ближайшего солнца, мы завезём туда лягушек и цапель, которые вечерами будут услаждать наш слух своими песнопениями. И имя этой планете будет Великий Петербург. В идеальном климате на болотах разовьётся цивилизация будущего — это будет русская цивилизация четыреста первого века.

Вероятно, камеры с обеих сторон на телефонах предназначены не только для получения объёмной картины окружения и последующей её передачи, но и для того, чтобы съёмка могла вестись беспрерывно, даже без оглядки на тот случай, когда телефон лежит — что делает из смартфона подлинное всевидящее око на службе у лукавого (стоит также заметить, что как Око абсолютно всегда изображается двумерным, так и телефон представляет из себя не что иное, как абсолютную плоскость, экран, проецирующий сам на себя изображение, но разделяющий человека-субъекта и то, на что направлено его внимание, с поправкой лишь на небольшую толщину, и то в которую набиты системы, датчики и взрывчатка).

Порой бывает, что пишешь текст, и даже не задумываешься над его смыслом — слова и конструкции появляются как бы напрямую из сознания, не происходит какой бы то ни было рефлексии и корректировки письменной речи. Подчастую, конечно, это сказывается на отражении и понимании текста с другой стороны, однако есть и одно немаловажное преимущество: недавно читал (к сожалению, сейчас не могу вспомнить, где — возможно, где-то у Лотмана) забавную историю, в которой говорилось, что якобы Репина (или какого-то другого художника — но в данном случае это не так важно) не пускали в галерею, поскольку он пытался дорисовывать собственные работы. Этой историей иллюстрировался тезис о том, что объект искусства всегда закончен и завершён в самом себе и не подлежит дальнейшей редакции, так как в таком случае превращается в интерактивный конструктор. Если транслировать подобное отношение и на на письмо, считать пусть и любой, но так или иначе осмысленный текст особым видом искусства, то он также должен храниться в своём первозданном виде, так как напрямую отражает, несёт в себе часть души автора в конкретный момент его сочинения. Разумеется, тексты можно выверять, компоновать фразы, создавать смысл по крупицам, тонко и ювелирно подгоняя слово к слову, чтобы на выходе получался шедевр письменного искусства, но чаще это делается с какой-либо особой целью и встречается куда больше в лирических жанрах, где смысл каждого слова, создаваемый всем контекстом его употребления (о чём надо поговорить попозже) имеет значение столь крупное, что способен влиять напрямую на ноосферу.

Что Илон Маск пытался сказать:
"Мы отобрали у мейнстримных СМИ монополию на распространение информации, теперь наконец-то восторжествуют идеалы свободы слова и равноценности мнений. Массмедиа — от народа и для народа".

Что Илон Маск сказал:
"Вы все — медиа, то есть medium, проводники, посредники. Если раньше вы просто потребляли информацию, то сейчас она будет проходить сквозь вас самих, сквозь ваши души и умы. Мечтали о Нейролинках — что ж, теперь вы все поголовно чипированы, хоть и не физически. Ваши разумы не принадлежат более вам, вы лишь оптоволоконные кабеля, распространяющие идеи. Доигрались.*злодейский смех*"