Казанализация

Хорошее от молодых телом, но зрелых душою: Усируся, Лиза chudnowski

Усируся — У старого моста

Руся вернулся, сбросив лишнюю кожу, а кое-где и содрав мясо. Все свое ношу с собой. А с собой — подтвердят седеющие душой релоканты — много не увезешь. Даже если путешествуешь внутрь себя. У путешественника Руси инструментов осталось всего ничего — и те расстилаются, как синяя равнина на ночной зимней рыбалке. Если бы у Джеймса Блейка не было «Профета», а было пластиковое ведро и пешня, он приснился бы Русе в виде такого звукового ландшафта. Примерно такого. А что по текстам? «Снегом на листву — рыхлое люблю». Это в певучей первой песне. Дальше мелодии отстают от путешественника, и он бредет один. Что-то бормочет под нос — не то молитву, не то мысли свои за день пережевывает. Или переживает. И мы переживаем. И эту пустую равнину переживем. И вспомним слова. Я вот много слов помню. Но они лежат у меня в старом шкафу, пучками связанные. Когда Руся заглянет в гости, достанем, развяжем. Вся комната расцветет. И будем с ними чай пить.

[­chudnowski: analysis] – Blessed in Tiflis

Мы жопы. Едим бутерброды с заветренной колбасой и крутыми яйцами. В поезде они испортились, ну, а мы все равно съели. А мимо промелькнули: березы, старушки, собаки. Но мы отвернулись от окна, накрылись комплектом постельного белья и включили в наушниках модного британского электронщика, которого завтра забудем как зовут. Лежим, кайфуем: через его музыку стук колес проступает, и даже безрукого саксофониста слышно, который по вагону ходит и милостыню собирает. Вытащили наушники, отдали все что было. И айпод с композициями британского электронщика отдали. Так в рабочем поселке зародился новый очаг рейв-культуры.

band.link

Усируся - Возле старого моста | BandLink

Listen, download or stream Возле старого моста now!

www.group-telegram.com/cn/kazanalization.com/1771

529 viewsАйдар Хуснутдинов, edited  Dec 3 at 21:16

Хорошее от молодых телом, но зрелых душою: Усируся, Лиза chudnowski

Усируся — У старого моста

Руся вернулся, сбросив лишнюю кожу, а кое-где и содрав мясо. Все свое ношу с собой. А с собой — подтвердят седеющие душой релоканты — много не увезешь. Даже если путешествуешь внутрь себя. У путешественника Руси инструментов осталось всего ничего — и те расстилаются, как синяя равнина на ночной зимней рыбалке. Если бы у Джеймса Блейка не было «Профета», а было пластиковое ведро и пешня, он приснился бы Русе в виде такого звукового ландшафта. Примерно такого. А что по текстам? «Снегом на листву — рыхлое люблю». Это в певучей первой песне. Дальше мелодии отстают от путешественника, и он бредет один. Что-то бормочет под нос — не то молитву, не то мысли свои за день пережевывает. Или переживает. И мы переживаем. И эту пустую равнину переживем. И вспомним слова. Я вот много слов помню. Но они лежат у меня в старом шкафу, пучками связанные. Когда Руся заглянет в гости, достанем, развяжем. Вся комната расцветет. И будем с ними чай пить.

[­chudnowski: analysis] – Blessed in Tiflis

Мы жопы. Едим бутерброды с заветренной колбасой и крутыми яйцами. В поезде они испортились, ну, а мы все равно съели. А мимо промелькнули: березы, старушки, собаки. Но мы отвернулись от окна, накрылись комплектом постельного белья и включили в наушниках модного британского электронщика, которого завтра забудем как зовут. Лежим, кайфуем: через его музыку стук колес проступает, и даже безрукого саксофониста слышно, который по вагону ходит и милостыню собирает. Вытащили наушники, отдали все что было. И айпод с композициями британского электронщика отдали. Так в рабочем поселке зародился новый очаг рейв-культуры.

BY Казанализация