Жюль Дассен снял много знатных нуаров, но у темени «Мужских разборок» своя история. Последний большой шедевр мастера и первая работа, снятая им после изгнания из Голливуда из-за клеветы коллег, трещит от отчаяния.
Снятый по угрюмому роману Огюста Лебретона, фильм стал ещё мрачнее из-за взвинченности режиссёра. Ожесточённость помогла ему придумать массивный блок запоминающихся сцен. Выдающееся получасовое ограбление без музыки и слов, погоня в агонии, стальной Париж, как ещё один гангстер и подельник, выступление в кабаре и сквозящее разочарование, ощущаемое физически.
Величие Rififi в его чутком балансе и точной механике – несмотря на сильные составляющие ни один элемент не позволяет себе перекрыть другой, и даже нотки морали не нарушают общий жёсткий тон.
Картину должен был ставить Мельвиль, который в то время хотел перенести стиль американского нуара на родину, но его заменили на Дассена. Мельвиль снял крутого «Боба-прожигателя жизни», а Дассен создал, возможно, главный французский «чёрный фильм».
Снятый по угрюмому роману Огюста Лебретона, фильм стал ещё мрачнее из-за взвинченности режиссёра. Ожесточённость помогла ему придумать массивный блок запоминающихся сцен. Выдающееся получасовое ограбление без музыки и слов, погоня в агонии, стальной Париж, как ещё один гангстер и подельник, выступление в кабаре и сквозящее разочарование, ощущаемое физически.
Величие Rififi в его чутком балансе и точной механике – несмотря на сильные составляющие ни один элемент не позволяет себе перекрыть другой, и даже нотки морали не нарушают общий жёсткий тон.
Картину должен был ставить Мельвиль, который в то время хотел перенести стиль американского нуара на родину, но его заменили на Дассена. Мельвиль снял крутого «Боба-прожигателя жизни», а Дассен создал, возможно, главный французский «чёрный фильм».
group-telegram.com/kin0yan/5501
Create:
Last Update:
Last Update:
Жюль Дассен снял много знатных нуаров, но у темени «Мужских разборок» своя история. Последний большой шедевр мастера и первая работа, снятая им после изгнания из Голливуда из-за клеветы коллег, трещит от отчаяния.
Снятый по угрюмому роману Огюста Лебретона, фильм стал ещё мрачнее из-за взвинченности режиссёра. Ожесточённость помогла ему придумать массивный блок запоминающихся сцен. Выдающееся получасовое ограбление без музыки и слов, погоня в агонии, стальной Париж, как ещё один гангстер и подельник, выступление в кабаре и сквозящее разочарование, ощущаемое физически.
Величие Rififi в его чутком балансе и точной механике – несмотря на сильные составляющие ни один элемент не позволяет себе перекрыть другой, и даже нотки морали не нарушают общий жёсткий тон.
Картину должен был ставить Мельвиль, который в то время хотел перенести стиль американского нуара на родину, но его заменили на Дассена. Мельвиль снял крутого «Боба-прожигателя жизни», а Дассен создал, возможно, главный французский «чёрный фильм».
Снятый по угрюмому роману Огюста Лебретона, фильм стал ещё мрачнее из-за взвинченности режиссёра. Ожесточённость помогла ему придумать массивный блок запоминающихся сцен. Выдающееся получасовое ограбление без музыки и слов, погоня в агонии, стальной Париж, как ещё один гангстер и подельник, выступление в кабаре и сквозящее разочарование, ощущаемое физически.
Величие Rififi в его чутком балансе и точной механике – несмотря на сильные составляющие ни один элемент не позволяет себе перекрыть другой, и даже нотки морали не нарушают общий жёсткий тон.
Картину должен был ставить Мельвиль, который в то время хотел перенести стиль американского нуара на родину, но его заменили на Дассена. Мельвиль снял крутого «Боба-прожигателя жизни», а Дассен создал, возможно, главный французский «чёрный фильм».
BY Полифильмия
Share with your friend now:
group-telegram.com/kin0yan/5501