В буйстве вьюжном корабли, как истлевшие штандарты...
Всё, что не уберегли, бередит штабные карты, и причастные сердца, те, что души кровью поят. Жизни время отрицать, что она чего-то стоит. Смерти время семенить между небом и причалом, хоронивших хоронить... Там, где ветер масти чалой, норовит, как седока, осаждённый сбросить город, где ночами тень врага вырастает до собора, прорастает сорняком сквозь немеркнущие нимбы... Где в Бадаевский Разлом виден самый центр Лимба. Я там был, и я жевал горстку сахарного пепла. Помню, нëбо обжигал, полыхало рядом, меркло, кто-то в битве за меня поволок от края бездны. Будто ангелам родня, до того был бестелесным!
Кроме воли уцелеть, что ещë осталось грешным? Судным саночкам скрипеть, выкликая мир нездешний, призывая: "Помоги, Господи, отчертыхаться!" Тянут лямку бурлаки – временные ленинградцы. Трижды каждый обречëн, трижды свят за несмиренье. Веру в Невский пятачок, как в победное спасенье, всем остатком стерегли... Значит, тоже воевали!
В буйстве вьюжном корабли, как библейские скрижали.
В буйстве вьюжном корабли, как истлевшие штандарты...
Всё, что не уберегли, бередит штабные карты, и причастные сердца, те, что души кровью поят. Жизни время отрицать, что она чего-то стоит. Смерти время семенить между небом и причалом, хоронивших хоронить... Там, где ветер масти чалой, норовит, как седока, осаждённый сбросить город, где ночами тень врага вырастает до собора, прорастает сорняком сквозь немеркнущие нимбы... Где в Бадаевский Разлом виден самый центр Лимба. Я там был, и я жевал горстку сахарного пепла. Помню, нëбо обжигал, полыхало рядом, меркло, кто-то в битве за меня поволок от края бездны. Будто ангелам родня, до того был бестелесным!
Кроме воли уцелеть, что ещë осталось грешным? Судным саночкам скрипеть, выкликая мир нездешний, призывая: "Помоги, Господи, отчертыхаться!" Тянут лямку бурлаки – временные ленинградцы. Трижды каждый обречëн, трижды свят за несмиренье. Веру в Невский пятачок, как в победное спасенье, всем остатком стерегли... Значит, тоже воевали!
В буйстве вьюжном корабли, как библейские скрижали.
2023 г.
BY Лаура Цаголова | стихи и думы
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
The regulator took order for the search and seizure operation from Judge Purushottam B Jadhav, Sebi Special Judge / Additional Sessions Judge. "There are a lot of things that Telegram could have been doing this whole time. And they know exactly what they are and they've chosen not to do them. That's why I don't trust them," she said. "Someone posing as a Ukrainian citizen just joins the chat and starts spreading misinformation, or gathers data, like the location of shelters," Tsekhanovska said, noting how false messages have urged Ukrainians to turn off their phones at a specific time of night, citing cybersafety. The gold standard of encryption, known as end-to-end encryption, where only the sender and person who receives the message are able to see it, is available on Telegram only when the Secret Chat function is enabled. Voice and video calls are also completely encrypted. At this point, however, Durov had already been working on Telegram with his brother, and further planned a mobile-first social network with an explicit focus on anti-censorship. Later in April, he told TechCrunch that he had left Russia and had “no plans to go back,” saying that the nation was currently “incompatible with internet business at the moment.” He added later that he was looking for a country that matched his libertarian ideals to base his next startup.
from cn
