В отличии от романа Вигдис Йорт «Жива ли мать» книга аргентинской писательницы Клаудии Пиньейро «Элена знает» попала в шорт-лист премии «Ясная Поляна 2024».
И абсолютно заслуженно. Это детективная история и семейная драма о болезни и телесности. Это роман о сложных отношениях матери и дочери, огромной потере и слепой родительской самоуверенности.
45-летнюю Риту нашли повешенной на церковной колокольне. Полиция уверена – это самоубийство и не ведёт расследование. Но мать Риты, Элена, знает, что что её дочь не могла покончить с собой: она никогда бы не пошла в церковь в дождливый день. У Элены болезнь Паркинсона и любые движения даются ей с огромным трудом и только после таблеток Леводопа. И всё-таки Элена решается на безумное путешествие, чтобы взыскать 20-летний долг жизнь за жизнь и поговорить с единственным человеком, который может ей помочь расследовать убийство дочери...
Эта книга про неоднозначный выбор жизни и смерти, про то, что мы можем понять ситуацию только лишь тогда, когда сами окажемся внутри неё. И про суку-болезнь, которая может накинуться на любого из нас, и кто защитится от неё сам, не факт, что убережёт близких.
В отличии от романа Вигдис Йорт «Жива ли мать» книга аргентинской писательницы Клаудии Пиньейро «Элена знает» попала в шорт-лист премии «Ясная Поляна 2024».
И абсолютно заслуженно. Это детективная история и семейная драма о болезни и телесности. Это роман о сложных отношениях матери и дочери, огромной потере и слепой родительской самоуверенности.
45-летнюю Риту нашли повешенной на церковной колокольне. Полиция уверена – это самоубийство и не ведёт расследование. Но мать Риты, Элена, знает, что что её дочь не могла покончить с собой: она никогда бы не пошла в церковь в дождливый день. У Элены болезнь Паркинсона и любые движения даются ей с огромным трудом и только после таблеток Леводопа. И всё-таки Элена решается на безумное путешествие, чтобы взыскать 20-летний долг жизнь за жизнь и поговорить с единственным человеком, который может ей помочь расследовать убийство дочери...
Эта книга про неоднозначный выбор жизни и смерти, про то, что мы можем понять ситуацию только лишь тогда, когда сами окажемся внутри неё. И про суку-болезнь, которая может накинуться на любого из нас, и кто защитится от неё сам, не факт, что убережёт близких.
Right now the digital security needs of Russians and Ukrainians are very different, and they lead to very different caveats about how to mitigate the risks associated with using Telegram. For Ukrainians in Ukraine, whose physical safety is at risk because they are in a war zone, digital security is probably not their highest priority. They may value access to news and communication with their loved ones over making sure that all of their communications are encrypted in such a manner that they are indecipherable to Telegram, its employees, or governments with court orders. This ability to mix the public and the private, as well as the ability to use bots to engage with users has proved to be problematic. In early 2021, a database selling phone numbers pulled from Facebook was selling numbers for $20 per lookup. Similarly, security researchers found a network of deepfake bots on the platform that were generating images of people submitted by users to create non-consensual imagery, some of which involved children. That hurt tech stocks. For the past few weeks, the 10-year yield has traded between 1.72% and 2%, as traders moved into the bond for safety when Russia headlines were ugly—and out of it when headlines improved. Now, the yield is touching its pandemic-era high. If the yield breaks above that level, that could signal that it’s on a sustainable path higher. Higher long-dated bond yields make future profits less valuable—and many tech companies are valued on the basis of profits forecast for many years in the future. The channel appears to be part of the broader information war that has developed following Russia's invasion of Ukraine. The Kremlin has paid Russian TikTok influencers to push propaganda, according to a Vice News investigation, while ProPublica found that fake Russian fact check videos had been viewed over a million times on Telegram. Telegram was co-founded by Pavel and Nikolai Durov, the brothers who had previously created VKontakte. VK is Russia’s equivalent of Facebook, a social network used for public and private messaging, audio and video sharing as well as online gaming. In January, SimpleWeb reported that VK was Russia’s fourth most-visited website, after Yandex, YouTube and Google’s Russian-language homepage. In 2016, Forbes’ Michael Solomon described Pavel Durov (pictured, below) as the “Mark Zuckerberg of Russia.”
from cn
