Женщин с детства учат быть удобными. Нас приучают заботиться о чужих чувствах, даже если это вредит нам самим. Быть «хорошей женщиной» часто значит ставить чужие эмоции выше своих границ.
Почему нас легче контролировать? Потому что нами можно манипулировать через чувство вины. Нам внушают, что если кто-то грубит, мы «должны понять». Если кто-то требует, мы «должны уступить». И мы уступаем — просто потому, что боимся показаться «плохими».
Нам не нужно брать худшие черты патриархального общества, но есть один аспект, который стоило бы перенять у мужчин — не оправдываться за своё существование. Мужчины не тратят время, чтобы объяснять, почему их границы важны. Они не мучаются чувством вины, если сказали «нет» незнакомцу. Нам тоже пора перестать быть эмоциональным сервисом для всех вокруг.
Когда мужчина слышит критику в адрес другого мужчины, он не уточняет: «А что он сделал?» Он защищает просто потому, что это свой. Нам нужно то же самое. Если женщину атакуют, а другая остаётся в стороне — система выигрывает. Если мы будем стоять друг за друга так же, как мужчины защищают даже тех, кого не знают лично, нас будет сложнее подавлять.
Мы не обязаны быть удобными. Мы можем быть гордыми. Мы можем защищать друг друга. И это не сделает нас «плохими женщинами» — это сделает нас свободными.
Женщин с детства учат быть удобными. Нас приучают заботиться о чужих чувствах, даже если это вредит нам самим. Быть «хорошей женщиной» часто значит ставить чужие эмоции выше своих границ.
Почему нас легче контролировать? Потому что нами можно манипулировать через чувство вины. Нам внушают, что если кто-то грубит, мы «должны понять». Если кто-то требует, мы «должны уступить». И мы уступаем — просто потому, что боимся показаться «плохими».
Нам не нужно брать худшие черты патриархального общества, но есть один аспект, который стоило бы перенять у мужчин — не оправдываться за своё существование. Мужчины не тратят время, чтобы объяснять, почему их границы важны. Они не мучаются чувством вины, если сказали «нет» незнакомцу. Нам тоже пора перестать быть эмоциональным сервисом для всех вокруг.
Когда мужчина слышит критику в адрес другого мужчины, он не уточняет: «А что он сделал?» Он защищает просто потому, что это свой. Нам нужно то же самое. Если женщину атакуют, а другая остаётся в стороне — система выигрывает. Если мы будем стоять друг за друга так же, как мужчины защищают даже тех, кого не знают лично, нас будет сложнее подавлять.
Мы не обязаны быть удобными. Мы можем быть гордыми. Мы можем защищать друг друга. И это не сделает нас «плохими женщинами» — это сделает нас свободными.
Recently, Durav wrote on his Telegram channel that users' right to privacy, in light of the war in Ukraine, is "sacred, now more than ever." On Telegram’s website, it says that Pavel Durov “supports Telegram financially and ideologically while Nikolai (Duvov)’s input is technological.” Currently, the Telegram team is based in Dubai, having moved around from Berlin, London and Singapore after departing Russia. Meanwhile, the company which owns Telegram is registered in the British Virgin Islands. That hurt tech stocks. For the past few weeks, the 10-year yield has traded between 1.72% and 2%, as traders moved into the bond for safety when Russia headlines were ugly—and out of it when headlines improved. Now, the yield is touching its pandemic-era high. If the yield breaks above that level, that could signal that it’s on a sustainable path higher. Higher long-dated bond yields make future profits less valuable—and many tech companies are valued on the basis of profits forecast for many years in the future. "The argument from Telegram is, 'You should trust us because we tell you that we're trustworthy,'" Maréchal said. "It's really in the eye of the beholder whether that's something you want to buy into." Pavel Durov, a billionaire who embraces an all-black wardrobe and is often compared to the character Neo from "the Matrix," funds Telegram through his personal wealth and debt financing. And despite being one of the world's most popular tech companies, Telegram reportedly has only about 30 employees who defer to Durov for most major decisions about the platform.
from cn
