В России, по данным Росстата за 2022 год, — 213,8 тысячи людей с диагнозом «наркомания» и более миллиона — с диагнозом «алкоголизм и алкогольные психозы». Людей с зависимостями в стране много, а вот специалистов, способных им помочь, — намного меньше. По данным НМИЦ Бехтерева на 2022 год, в России работали 11,4 тысячи психиатров (на 18,5 процента меньше, чем нужно), 4,8 тысячи психиатров-наркологов (на 20 процентов меньше необходимого) и 1,1 тысячи психотерапевтов (на 42 процента меньше норматива).
Из-за недостаточной развитости государственной реабилитационной системы, люди с зависимостью и их родственники прибегают к единственной альтернативе — частным «рехабам». Однако отсутствие надлежащего контроля за их деятельностью приводит к тому, что «лечение» в таких учреждениях наносит новые травмы.
В России, по данным Росстата за 2022 год, — 213,8 тысячи людей с диагнозом «наркомания» и более миллиона — с диагнозом «алкоголизм и алкогольные психозы». Людей с зависимостями в стране много, а вот специалистов, способных им помочь, — намного меньше. По данным НМИЦ Бехтерева на 2022 год, в России работали 11,4 тысячи психиатров (на 18,5 процента меньше, чем нужно), 4,8 тысячи психиатров-наркологов (на 20 процентов меньше необходимого) и 1,1 тысячи психотерапевтов (на 42 процента меньше норматива).
Из-за недостаточной развитости государственной реабилитационной системы, люди с зависимостью и их родственники прибегают к единственной альтернативе — частным «рехабам». Однако отсутствие надлежащего контроля за их деятельностью приводит к тому, что «лечение» в таких учреждениях наносит новые травмы.
He said that since his platform does not have the capacity to check all channels, it may restrict some in Russia and Ukraine "for the duration of the conflict," but then reversed course hours later after many users complained that Telegram was an important source of information. On Feb. 27, however, he admitted from his Russian-language account that "Telegram channels are increasingly becoming a source of unverified information related to Ukrainian events." At this point, however, Durov had already been working on Telegram with his brother, and further planned a mobile-first social network with an explicit focus on anti-censorship. Later in April, he told TechCrunch that he had left Russia and had “no plans to go back,” saying that the nation was currently “incompatible with internet business at the moment.” He added later that he was looking for a country that matched his libertarian ideals to base his next startup. "Like the bombing of the maternity ward in Mariupol," he said, "Even before it hits the news, you see the videos on the Telegram channels." Right now the digital security needs of Russians and Ukrainians are very different, and they lead to very different caveats about how to mitigate the risks associated with using Telegram. For Ukrainians in Ukraine, whose physical safety is at risk because they are in a war zone, digital security is probably not their highest priority. They may value access to news and communication with their loved ones over making sure that all of their communications are encrypted in such a manner that they are indecipherable to Telegram, its employees, or governments with court orders.
from cn
