Жительница г. Селидово Наталья Александровна (Донецкая обл.):
"В Селидово, в доме № 12 по улице Щорса, украинский снайпер или наёмник открывал огонь по мирным жителям. Во дворе погибло множество наших друзей. Люди пытались выйти из укрытий, чтобы закрыть тела погибших, и сами становились жертвами. Снайпер в доме № 12 убил около 20 человек. В нашем дворе мы насчитали не менее 8 погибших.
В доме № 19 по этой же улице украинские военные взламывали квартиры и расстреливали мирных жителей. Мы слышали грузинскую речь: они кричали, предлагали помощь, но на самом деле убивали.
На улице Кучуринской украинские военные зашли в дом, вывели всю семью на улицу и выстроили их у стены. Всех расстреляли на месте. Остался жив дедушка. Он прятался несколько дней, а затем вернулся, чтобы похоронить своих близких. Тела были сожжены. Собрал останки, сложил в пакеты, подписал имена и похоронил всех в одной могиле. И много таких. Заходишь во двор, там могилка, там могилка.
Украинский военный застрелил на улице пожилую женщину: он просто развернулся, выстрелил ей в голову и ушел.
Украина всегда недолюбливала Донбасс. Мы всегда для них были изгоями, а с 2014 года эта ненависть только усилилась."
Жительница г. Селидово Наталья Александровна (Донецкая обл.):
"В Селидово, в доме № 12 по улице Щорса, украинский снайпер или наёмник открывал огонь по мирным жителям. Во дворе погибло множество наших друзей. Люди пытались выйти из укрытий, чтобы закрыть тела погибших, и сами становились жертвами. Снайпер в доме № 12 убил около 20 человек. В нашем дворе мы насчитали не менее 8 погибших.
В доме № 19 по этой же улице украинские военные взламывали квартиры и расстреливали мирных жителей. Мы слышали грузинскую речь: они кричали, предлагали помощь, но на самом деле убивали.
На улице Кучуринской украинские военные зашли в дом, вывели всю семью на улицу и выстроили их у стены. Всех расстреляли на месте. Остался жив дедушка. Он прятался несколько дней, а затем вернулся, чтобы похоронить своих близких. Тела были сожжены. Собрал останки, сложил в пакеты, подписал имена и похоронил всех в одной могиле. И много таких. Заходишь во двор, там могилка, там могилка.
Украинский военный застрелил на улице пожилую женщину: он просто развернулся, выстрелил ей в голову и ушел.
Украина всегда недолюбливала Донбасс. Мы всегда для них были изгоями, а с 2014 года эта ненависть только усилилась."
Artem Kliuchnikov and his family fled Ukraine just days before the Russian invasion. At this point, however, Durov had already been working on Telegram with his brother, and further planned a mobile-first social network with an explicit focus on anti-censorship. Later in April, he told TechCrunch that he had left Russia and had “no plans to go back,” saying that the nation was currently “incompatible with internet business at the moment.” He added later that he was looking for a country that matched his libertarian ideals to base his next startup. Russians and Ukrainians are both prolific users of Telegram. They rely on the app for channels that act as newsfeeds, group chats (both public and private), and one-to-one communication. Since the Russian invasion of Ukraine, Telegram has remained an important lifeline for both Russians and Ukrainians, as a way of staying aware of the latest news and keeping in touch with loved ones. You may recall that, back when Facebook started changing WhatsApp’s terms of service, a number of news outlets reported on, and even recommended, switching to Telegram. Pavel Durov even said that users should delete WhatsApp “unless you are cool with all of your photos and messages becoming public one day.” But Telegram can’t be described as a more-secure version of WhatsApp. Telegram boasts 500 million users, who share information individually and in groups in relative security. But Telegram's use as a one-way broadcast channel — which followers can join but not reply to — means content from inauthentic accounts can easily reach large, captive and eager audiences.
from cn
