Субъективный оргздрав

Марафонские статистики и Big Data

Продолжая тему важных статистических параметров, необходимо обсудить двух братьев-близнецов – number needed to treat и number needed to harm (NNT и NNH соответственно, в русском переводе называемых тяжеловесным «число пролеченных больных на одного излеченного» и «индекс потенциального вреда»). Это обсуждение приводит к совершенно неожиданным выводам, никак не связанным, на первый взгляд, с исходным посылом.

Первый параметр говорит о том, сколько пациентов необходимо подвергнуть какому либо вмешательству, чаще всего - профилактическому – чтобы избавить от потенциального риска одного пациента. Второй – о том, сколько процедур необходимо провести, чтобы получить определённый риск у одного пациента. Понятно, что оба параметра увязывают с вмешательством специфическое преимущество (например, большую выживаемость или лучшее качество жизни), специфический риск (например, смерть от кровотечения или болевой) и сравниваются с некоторой устойчивой альтернативой (чаще всего, но не обязательно - с отсутствием вмешательства).

Показатели выглядят очень надёжными методами оценки технологии, как для сравнения методик лечения, так и для оценки медико-экономических эффектов. Вместе с тем, однако, её мы редко видим эти показатели в публикациях. Почему так происходит?
А вот это – очень неочевидный вопрос, который адресует нас к одной из ключевых проблем аналитики здравоохранения, который, кроме прочего, является проблемой для применения вот таких красивых решений. И проблема эта – сложность с оценкой лонгитудинальных эффектов большинства вмешательств.

Иногда проблема кроется в сроке этого наблюдения. Консервативная терапия при остром аппендиците после столетнего доминирования хирургического лечения, возобновилась буквально недавно – в 1990е. Учитывая абсолютное преобладание пациентов в возрасте менее 40 лет, статистика по поздним и редким осложнениям за это время, безусловно, крайне ограничена.

В некоторых случаях с отсутствием значимой этической альтернативы. Например, группа пациентов с наследственным полипозом кишки, отказывающаяся от вмешательства, составляет всего 7%, и, понятное дело, было бы неэтичным рандомизировать их в группу отказа от вмешательства, учитывая драматическую разницу в риске ЗНО.

Ну и, наконец, самая главная сложность такого измерения состоит в отсутствии в большинстве стран мира непрерывных структурированных медицинских данных и получение таких срезов на долгом промежутке времени в отношении одного пациента. Так, в США CD по-прежнему является одним из основных способов получения DICOM-изображений (КТ, МРТ, рентген) пациентам и передачи их от врача к врачу из-за жёстких политик в области персональных данных.

Глобальный рейтинг цифровизации медицинских записей EMRAM, в котором нулю соответствует полностью бумажная работа, тройке – возможность удалённого доступа к медицинским данным, а семёрке – «цифровой госпиталь» с активным вовлечением пациента (включая включённые на шестом уровне носимые утройства) - демонстрирует крайне неторопливую имплементацию этих технологий в Европе. Фактически большинство стран находятся где-то на границе между 3 и 4 уровнем – т.е. только-только переходят от удалённого доступа к данных в сторону обмена с государственными информационными системами.

О чём говорит этот пост? Вкратце о том, что для перехода к научно-обоснованному планированию в здравоохранении на всех уровнях медицине попросту недостаёт цифровизации и свобод по обмену данными. Поэтому следующий раз мы поговорим о вопросе медицинских данных в разрезе баланса между правом распоряжения медицинскими данными и общественными интересами, выражающимися в социальной ценности больших данных в медицине.

Telegram

EMCR experts

Экономическая статистика в эпоху больших данных и ИИ

Моя презентация для Панели «Какая инфляция на самом деле» на Финансовом Конгрессе Банка России 3-5 июля.
TDLR: и...

www.group-telegram.com/cn/orgzdravrus.com/135

452 viewsJul 8, 2024 at 14:06

Марафонские статистики и Big Data

Продолжая тему важных статистических параметров, необходимо обсудить двух братьев-близнецов – number needed to treat и number needed to harm (NNT и NNH соответственно, в русском переводе называемых тяжеловесным «число пролеченных больных на одного излеченного» и «индекс потенциального вреда»). Это обсуждение приводит к совершенно неожиданным выводам, никак не связанным, на первый взгляд, с исходным посылом.

Первый параметр говорит о том, сколько пациентов необходимо подвергнуть какому либо вмешательству, чаще всего - профилактическому – чтобы избавить от потенциального риска одного пациента. Второй – о том, сколько процедур необходимо провести, чтобы получить определённый риск у одного пациента. Понятно, что оба параметра увязывают с вмешательством специфическое преимущество (например, большую выживаемость или лучшее качество жизни), специфический риск (например, смерть от кровотечения или болевой) и сравниваются с некоторой устойчивой альтернативой (чаще всего, но не обязательно - с отсутствием вмешательства).

Показатели выглядят очень надёжными методами оценки технологии, как для сравнения методик лечения, так и для оценки медико-экономических эффектов. Вместе с тем, однако, её мы редко видим эти показатели в публикациях. Почему так происходит?
А вот это – очень неочевидный вопрос, который адресует нас к одной из ключевых проблем аналитики здравоохранения, который, кроме прочего, является проблемой для применения вот таких красивых решений. И проблема эта – сложность с оценкой лонгитудинальных эффектов большинства вмешательств.

Иногда проблема кроется в сроке этого наблюдения. Консервативная терапия при остром аппендиците после столетнего доминирования хирургического лечения, возобновилась буквально недавно – в 1990е. Учитывая абсолютное преобладание пациентов в возрасте менее 40 лет, статистика по поздним и редким осложнениям за это время, безусловно, крайне ограничена.

В некоторых случаях с отсутствием значимой этической альтернативы. Например, группа пациентов с наследственным полипозом кишки, отказывающаяся от вмешательства, составляет всего 7%, и, понятное дело, было бы неэтичным рандомизировать их в группу отказа от вмешательства, учитывая драматическую разницу в риске ЗНО.

Ну и, наконец, самая главная сложность такого измерения состоит в отсутствии в большинстве стран мира непрерывных структурированных медицинских данных и получение таких срезов на долгом промежутке времени в отношении одного пациента. Так, в США CD по-прежнему является одним из основных способов получения DICOM-изображений (КТ, МРТ, рентген) пациентам и передачи их от врача к врачу из-за жёстких политик в области персональных данных.

Глобальный рейтинг цифровизации медицинских записей EMRAM, в котором нулю соответствует полностью бумажная работа, тройке – возможность удалённого доступа к медицинским данным, а семёрке – «цифровой госпиталь» с активным вовлечением пациента (включая включённые на шестом уровне носимые утройства) - демонстрирует крайне неторопливую имплементацию этих технологий в Европе. Фактически большинство стран находятся где-то на границе между 3 и 4 уровнем – т.е. только-только переходят от удалённого доступа к данных в сторону обмена с государственными информационными системами.

О чём говорит этот пост? Вкратце о том, что для перехода к научно-обоснованному планированию в здравоохранении на всех уровнях медицине попросту недостаёт цифровизации и свобод по обмену данными. Поэтому следующий раз мы поговорим о вопросе медицинских данных в разрезе баланса между правом распоряжения медицинскими данными и общественными интересами, выражающимися в социальной ценности больших данных в медицине.

BY Субъективный оргздрав