История науки по-пацански. Выпуск 7: как срач привел к появлению науки. Часть третья
Давным-давно, буквально вчера, мы рассказали вам про то, как мегасрач между нейрональной доктриной и ретикулярной теорией в итоге привел к созданию современной нейробиологии (и двум «Нобелевкам» главам противоборствующих партий). Однако мало кто знает, что сразу же после первой нейронаучной войны (как эту «дискуссию» политкорректно называют историки науки), началась вторая, потому что решение одного фундаментального вопроса породило второй.
А началось все в разгар первого срача. Пока на материке костерили друг друга Гольджи и Кахаль (а точнее - даже чуть раньше, через два года после открытия черной реакции), в тогда еще правящей морями Британии 33-летний Ричард Катон от нечего делать (Битлов же не было, Квинов тоже, Шерлока не только еще не сняли - ни с Ливановым, ни с Камбербетчем, но и не написали) вскрыл голову живому кролику. Но не просто так. Он вставил ему в мозг два электрода, подсоединил их к гальванометру, а сам стал всякой азбукой морзе светить грызуну в морду фонариком. И стрелка гальванометра отклонялась в ответ на свет. Это значит, в ответ на внешние стимулы мозг шарашит током, как и подозревали со времен Гальвани.
Катон доложил сие на конференции и опубликовал в престижном British Medical Jоurnal. Но он престижный сейчас, а тогда это было как в вестнике Урюпинского станкостроительного опубликоваться. Потому шо кошерные физиологи тогда тока на немецком публиковались, потому что даст ист фантастиш, ферштейн? А на английском только лохи. Потому никто статьи Катона не заметил, а он продвигаться не стал - пошел в политику, а там мучать няшных кроликов, даже ради науки - чистый зашквар и конец карьеры. И, кстати, удачно скрывал - был даже лорд-мэром Ливерпуля, все битлов ждал.
15 лет спустя - в 1890 году - ничего не подозревающий австрийско-польский еврей Адольф Бек все это переоткрыл - на кроликах и собаках, опубликовал уже «как учили», на немецком… И тут началось: все, кому не лень начали писать - а я тоже такое делал, а я тоже… Полгода длилась вакханалия, даже наш, харьковский Василий Данилевский отметился, но потом не выдержал уже таки Катон и прислал письмо с текстом «подержите мое пиво».
А тут как раз и синапсы открыли. И возник вопрос: и таки шо теперь делать - если нейронщики победили, и между клетками есть разрыв, то как проходит ток? Любой шалопай знает, шо если перерезать провод, телевизор погаснет. А если между нейронами есть разрывы, то как ток с одного на другой перескакивает?
В голову приходили две версии: первая - шо между нейронами-проводами есть скрутки. То есть синапс - недавно выдуманное слово - электрический. Вторая - шо один нейрон другому кидает какой-то химический сигнал. И синапс - химический. Нейромир обрадовался -ура, снова махач! И снова поделился на две партии - примерно на треть века. Ну а тот, кто поставил точку в этой войне, как уже водится, получил Нобелевскую премию - всего за один поставленный эксперимент. Но это уже совсем другая история, о которой - завтра.
На фото - Ричард Катон в одеянии лорд-мэра Ливерпуля, Адольф Бек и записанные им сигналы от собаки.
Давным-давно, буквально вчера, мы рассказали вам про то, как мегасрач между нейрональной доктриной и ретикулярной теорией в итоге привел к созданию современной нейробиологии (и двум «Нобелевкам» главам противоборствующих партий). Однако мало кто знает, что сразу же после первой нейронаучной войны (как эту «дискуссию» политкорректно называют историки науки), началась вторая, потому что решение одного фундаментального вопроса породило второй.
А началось все в разгар первого срача. Пока на материке костерили друг друга Гольджи и Кахаль (а точнее - даже чуть раньше, через два года после открытия черной реакции), в тогда еще правящей морями Британии 33-летний Ричард Катон от нечего делать (Битлов же не было, Квинов тоже, Шерлока не только еще не сняли - ни с Ливановым, ни с Камбербетчем, но и не написали) вскрыл голову живому кролику. Но не просто так. Он вставил ему в мозг два электрода, подсоединил их к гальванометру, а сам стал всякой азбукой морзе светить грызуну в морду фонариком. И стрелка гальванометра отклонялась в ответ на свет. Это значит, в ответ на внешние стимулы мозг шарашит током, как и подозревали со времен Гальвани.
Катон доложил сие на конференции и опубликовал в престижном British Medical Jоurnal. Но он престижный сейчас, а тогда это было как в вестнике Урюпинского станкостроительного опубликоваться. Потому шо кошерные физиологи тогда тока на немецком публиковались, потому что даст ист фантастиш, ферштейн? А на английском только лохи. Потому никто статьи Катона не заметил, а он продвигаться не стал - пошел в политику, а там мучать няшных кроликов, даже ради науки - чистый зашквар и конец карьеры. И, кстати, удачно скрывал - был даже лорд-мэром Ливерпуля, все битлов ждал.
15 лет спустя - в 1890 году - ничего не подозревающий австрийско-польский еврей Адольф Бек все это переоткрыл - на кроликах и собаках, опубликовал уже «как учили», на немецком… И тут началось: все, кому не лень начали писать - а я тоже такое делал, а я тоже… Полгода длилась вакханалия, даже наш, харьковский Василий Данилевский отметился, но потом не выдержал уже таки Катон и прислал письмо с текстом «подержите мое пиво».
А тут как раз и синапсы открыли. И возник вопрос: и таки шо теперь делать - если нейронщики победили, и между клетками есть разрыв, то как проходит ток? Любой шалопай знает, шо если перерезать провод, телевизор погаснет. А если между нейронами есть разрывы, то как ток с одного на другой перескакивает?
В голову приходили две версии: первая - шо между нейронами-проводами есть скрутки. То есть синапс - недавно выдуманное слово - электрический. Вторая - шо один нейрон другому кидает какой-то химический сигнал. И синапс - химический. Нейромир обрадовался -ура, снова махач! И снова поделился на две партии - примерно на треть века. Ну а тот, кто поставил точку в этой войне, как уже водится, получил Нобелевскую премию - всего за один поставленный эксперимент. Но это уже совсем другая история, о которой - завтра.
На фото - Ричард Катон в одеянии лорд-мэра Ливерпуля, Адольф Бек и записанные им сигналы от собаки.
group-telegram.com/patsanscience/35
Create:
Last Update:
Last Update:
История науки по-пацански. Выпуск 7: как срач привел к появлению науки. Часть третья
Давным-давно, буквально вчера, мы рассказали вам про то, как мегасрач между нейрональной доктриной и ретикулярной теорией в итоге привел к созданию современной нейробиологии (и двум «Нобелевкам» главам противоборствующих партий). Однако мало кто знает, что сразу же после первой нейронаучной войны (как эту «дискуссию» политкорректно называют историки науки), началась вторая, потому что решение одного фундаментального вопроса породило второй.
А началось все в разгар первого срача. Пока на материке костерили друг друга Гольджи и Кахаль (а точнее - даже чуть раньше, через два года после открытия черной реакции), в тогда еще правящей морями Британии 33-летний Ричард Катон от нечего делать (Битлов же не было, Квинов тоже, Шерлока не только еще не сняли - ни с Ливановым, ни с Камбербетчем, но и не написали) вскрыл голову живому кролику. Но не просто так. Он вставил ему в мозг два электрода, подсоединил их к гальванометру, а сам стал всякой азбукой морзе светить грызуну в морду фонариком. И стрелка гальванометра отклонялась в ответ на свет. Это значит, в ответ на внешние стимулы мозг шарашит током, как и подозревали со времен Гальвани.
Катон доложил сие на конференции и опубликовал в престижном British Medical Jоurnal. Но он престижный сейчас, а тогда это было как в вестнике Урюпинского станкостроительного опубликоваться. Потому шо кошерные физиологи тогда тока на немецком публиковались, потому что даст ист фантастиш, ферштейн? А на английском только лохи. Потому никто статьи Катона не заметил, а он продвигаться не стал - пошел в политику, а там мучать няшных кроликов, даже ради науки - чистый зашквар и конец карьеры. И, кстати, удачно скрывал - был даже лорд-мэром Ливерпуля, все битлов ждал.
15 лет спустя - в 1890 году - ничего не подозревающий австрийско-польский еврей Адольф Бек все это переоткрыл - на кроликах и собаках, опубликовал уже «как учили», на немецком… И тут началось: все, кому не лень начали писать - а я тоже такое делал, а я тоже… Полгода длилась вакханалия, даже наш, харьковский Василий Данилевский отметился, но потом не выдержал уже таки Катон и прислал письмо с текстом «подержите мое пиво».
А тут как раз и синапсы открыли. И возник вопрос: и таки шо теперь делать - если нейронщики победили, и между клетками есть разрыв, то как проходит ток? Любой шалопай знает, шо если перерезать провод, телевизор погаснет. А если между нейронами есть разрывы, то как ток с одного на другой перескакивает?
В голову приходили две версии: первая - шо между нейронами-проводами есть скрутки. То есть синапс - недавно выдуманное слово - электрический. Вторая - шо один нейрон другому кидает какой-то химический сигнал. И синапс - химический. Нейромир обрадовался -ура, снова махач! И снова поделился на две партии - примерно на треть века. Ну а тот, кто поставил точку в этой войне, как уже водится, получил Нобелевскую премию - всего за один поставленный эксперимент. Но это уже совсем другая история, о которой - завтра.
На фото - Ричард Катон в одеянии лорд-мэра Ливерпуля, Адольф Бек и записанные им сигналы от собаки.
Давным-давно, буквально вчера, мы рассказали вам про то, как мегасрач между нейрональной доктриной и ретикулярной теорией в итоге привел к созданию современной нейробиологии (и двум «Нобелевкам» главам противоборствующих партий). Однако мало кто знает, что сразу же после первой нейронаучной войны (как эту «дискуссию» политкорректно называют историки науки), началась вторая, потому что решение одного фундаментального вопроса породило второй.
А началось все в разгар первого срача. Пока на материке костерили друг друга Гольджи и Кахаль (а точнее - даже чуть раньше, через два года после открытия черной реакции), в тогда еще правящей морями Британии 33-летний Ричард Катон от нечего делать (Битлов же не было, Квинов тоже, Шерлока не только еще не сняли - ни с Ливановым, ни с Камбербетчем, но и не написали) вскрыл голову живому кролику. Но не просто так. Он вставил ему в мозг два электрода, подсоединил их к гальванометру, а сам стал всякой азбукой морзе светить грызуну в морду фонариком. И стрелка гальванометра отклонялась в ответ на свет. Это значит, в ответ на внешние стимулы мозг шарашит током, как и подозревали со времен Гальвани.
Катон доложил сие на конференции и опубликовал в престижном British Medical Jоurnal. Но он престижный сейчас, а тогда это было как в вестнике Урюпинского станкостроительного опубликоваться. Потому шо кошерные физиологи тогда тока на немецком публиковались, потому что даст ист фантастиш, ферштейн? А на английском только лохи. Потому никто статьи Катона не заметил, а он продвигаться не стал - пошел в политику, а там мучать няшных кроликов, даже ради науки - чистый зашквар и конец карьеры. И, кстати, удачно скрывал - был даже лорд-мэром Ливерпуля, все битлов ждал.
15 лет спустя - в 1890 году - ничего не подозревающий австрийско-польский еврей Адольф Бек все это переоткрыл - на кроликах и собаках, опубликовал уже «как учили», на немецком… И тут началось: все, кому не лень начали писать - а я тоже такое делал, а я тоже… Полгода длилась вакханалия, даже наш, харьковский Василий Данилевский отметился, но потом не выдержал уже таки Катон и прислал письмо с текстом «подержите мое пиво».
А тут как раз и синапсы открыли. И возник вопрос: и таки шо теперь делать - если нейронщики победили, и между клетками есть разрыв, то как проходит ток? Любой шалопай знает, шо если перерезать провод, телевизор погаснет. А если между нейронами есть разрывы, то как ток с одного на другой перескакивает?
В голову приходили две версии: первая - шо между нейронами-проводами есть скрутки. То есть синапс - недавно выдуманное слово - электрический. Вторая - шо один нейрон другому кидает какой-то химический сигнал. И синапс - химический. Нейромир обрадовался -ура, снова махач! И снова поделился на две партии - примерно на треть века. Ну а тот, кто поставил точку в этой войне, как уже водится, получил Нобелевскую премию - всего за один поставленный эксперимент. Но это уже совсем другая история, о которой - завтра.
На фото - Ричард Катон в одеянии лорд-мэра Ливерпуля, Адольф Бек и записанные им сигналы от собаки.
BY История науки по-пацански
Share with your friend now:
group-telegram.com/patsanscience/35