Петр Мультатули

«Place Stalingrad».

Эта публикация была написана мной лет 15 назад. Но мне кажется, что ее актуальность с годами не исчезла.

Есть в Париже «Place Stalingrad» (Площадь Сталинград). Соответственно есть и станция метро с таким же названием. Один раз, в середине 90-х г. ушедшего века, ехал я в парижском метро. Это было время позорного правления т.н. либералов, когда предавалось и сдавалось все, что только можно было продать и сдать. Россия была унижена и оклеветана. Напротив меня на сиденьях электрички сидели немцы: пожилые, лет шестидесяти, двое мужчин и две женщины. Они весело разговаривали о чем-то своем, беззаботно смеялись, собственно, вели себя так, как ведут себя приехавшие в пьянящий и жизнерадостный Париж иностранные туристы. Ехали они по ветке, которая ведет к Монмартру, к Плас Пигаль, то есть к самым веселым районам французской столицы. Электричка медленно остановилась. Один из немцев мельком посмотрел в окно на скучную и грязную станцию парижского метро. Вдруг его лицо изменилось, на нем отразился какой-то ужас, смешанный с тоской и каким-то еще непонятным чувством: на стене большими буквами была написано: «Place Stalingrad». Немец ткнул пальцем в эту надпись и медленно даже не произнес, а прошипел: «Ш-Ш-Шталингра-а-ад!». Это были не слова, а стон, стон неподдельной боли и страха. Собственно, это его слово ни к кому не было обращено, но спутники его также уставились в окно, не произнеся ни звука. Так же молча, они поехали дальше, от веселого их настроения не осталось и следа. Эти немцы никак не ожидали в комфортном и уютном Париже, в сердце Запада встретить это страшное для них слово: «Шталинград!». Собственно, также бы реагировали и французы, если бы где-нибудь была бы подобная станция с надписью «Березина». Мне даже стало где-то жаль этих немцев. По всей видимости, славные люди, родившееся в самом конце войны. Но жалость к этим старикам полностью оттеснялась в душе моей чувством великой радости за мой народ, который там, на великой русской Волге, в неимоверно тяжелых условиях, разбил очередные полчища очередных завоевателей из «культурной» Европы, которые шли поработить и уничтожить Россию.
В одном документальном фильме в конце 90-х, посвященном Сталинградской битве, показывали встречу наших и немецких ветеранов. Забыв былую вражду, седовласые старики дружелюбно хлопали друг друга по плечу, улыбались и делились воспоминаниями. Двое бывших врагов вышли к Волге и вдруг умолкли, долго смотря на широкую гладь реки. «Вот здесь мы держались», — сказал наш ветеран, показывая на небольшую полосу вдоль берега реки. «А, вот там были мы», — произнес немец и показал в сторону близлежащих домов. Потом, лицо его помрачнело и он, словно сознавая что-то, сказал: «Неужели мы не смогли пройти такое маленькое расстояние»? И вдруг наш ветеран тихо, но четко произнес: «а, вот фига вам!». Это было сказано как-то одновременно добродушно и очень зло, словно он говорил эти слова не этому конкретному немцу, а всей той многочисленной вражеской армаде, разгромившей лучшие армии Европы, перед которой трепетали Париж, Копенгаген, Брюссель, Прага, Варшава, и которая не смогла пройти ста метров волжской земли.

www.group-telegram.com/cn/petrmultatuli1969.com/2382

9.5K viewsedited  Feb 2 at 14:48

«Place Stalingrad».

Эта публикация была написана мной лет 15 назад. Но мне кажется, что ее актуальность с годами не исчезла.

Есть в Париже «Place Stalingrad» (Площадь Сталинград). Соответственно есть и станция метро с таким же названием. Один раз, в середине 90-х г. ушедшего века, ехал я в парижском метро. Это было время позорного правления т.н. либералов, когда предавалось и сдавалось все, что только можно было продать и сдать. Россия была унижена и оклеветана. Напротив меня на сиденьях электрички сидели немцы: пожилые, лет шестидесяти, двое мужчин и две женщины. Они весело разговаривали о чем-то своем, беззаботно смеялись, собственно, вели себя так, как ведут себя приехавшие в пьянящий и жизнерадостный Париж иностранные туристы. Ехали они по ветке, которая ведет к Монмартру, к Плас Пигаль, то есть к самым веселым районам французской столицы. Электричка медленно остановилась. Один из немцев мельком посмотрел в окно на скучную и грязную станцию парижского метро. Вдруг его лицо изменилось, на нем отразился какой-то ужас, смешанный с тоской и каким-то еще непонятным чувством: на стене большими буквами была написано: «Place Stalingrad». Немец ткнул пальцем в эту надпись и медленно даже не произнес, а прошипел: «Ш-Ш-Шталингра-а-ад!». Это были не слова, а стон, стон неподдельной боли и страха. Собственно, это его слово ни к кому не было обращено, но спутники его также уставились в окно, не произнеся ни звука. Так же молча, они поехали дальше, от веселого их настроения не осталось и следа. Эти немцы никак не ожидали в комфортном и уютном Париже, в сердце Запада встретить это страшное для них слово: «Шталинград!». Собственно, также бы реагировали и французы, если бы где-нибудь была бы подобная станция с надписью «Березина». Мне даже стало где-то жаль этих немцев. По всей видимости, славные люди, родившееся в самом конце войны. Но жалость к этим старикам полностью оттеснялась в душе моей чувством великой радости за мой народ, который там, на великой русской Волге, в неимоверно тяжелых условиях, разбил очередные полчища очередных завоевателей из «культурной» Европы, которые шли поработить и уничтожить Россию.
В одном документальном фильме в конце 90-х, посвященном Сталинградской битве, показывали встречу наших и немецких ветеранов. Забыв былую вражду, седовласые старики дружелюбно хлопали друг друга по плечу, улыбались и делились воспоминаниями. Двое бывших врагов вышли к Волге и вдруг умолкли, долго смотря на широкую гладь реки. «Вот здесь мы держались», — сказал наш ветеран, показывая на небольшую полосу вдоль берега реки. «А, вот там были мы», — произнес немец и показал в сторону близлежащих домов. Потом, лицо его помрачнело и он, словно сознавая что-то, сказал: «Неужели мы не смогли пройти такое маленькое расстояние»? И вдруг наш ветеран тихо, но четко произнес: «а, вот фига вам!». Это было сказано как-то одновременно добродушно и очень зло, словно он говорил эти слова не этому конкретному немцу, а всей той многочисленной вражеской армаде, разгромившей лучшие армии Европы, перед которой трепетали Париж, Копенгаген, Брюссель, Прага, Варшава, и которая не смогла пройти ста метров волжской земли.

BY Петр Мультатули