Наша любимая Екатерина Шульман рассказывала в своей передаче про прием, который применяет российская пропаганда и вообще российская политическая система, называется “Выжигание дофамина”. Либо вас пугают тем, что наступит нечто ужасное, а потом оно не происходит, вы испытываете облегчение, а потом одновременно бессилие. Либо вас манят какой-то надеждой, которая не реализуется и вас после этого сильно тошнит.
Сегодня после голосования в латвийском посольстве я очень хорошо прочувствовала, что это такое.
Сеттинг Мы пришли к посольству ровно в 12 и встретили толпу знакомых. Люди приходили, наши дети бегали вокруг и играли в дочки матери, прерываясь на рассуждения о Путине и войне. Мы простояли в очереди 4 часа под дождем. За это время действие как будто даже наполнилось каким-то смыслом. Активная позиция (прийти, стоять, надуть рейтинг Даванкова или испортить бюллетень) все-таки добавляет субъектности. Бессмысленные выборы обретают смысл, когда видишь вокруг себя единомышленников.
Мобилизация Со вчерашнего дня мы робко обсуждали хоть какие-то протестные действия помимо самого голосования. Но российские посольские ГРУшники многое предусмотрели. Например, стояние с плакатами в очереди не допускалось. Местная латвийская полиция по просьбе посольских работников, просила людей убрать плакаты или выйти из очереди. (Что довольно возмутительно!) На входе в посольство нужно было сдать телефон, всех входящих пропускали через металлоискатели. Внутрь пускали только по двое. Это не только замедляло до невозможности весь процесс, но по итогу ты оставался по сути наедине с этими посольскими людьми. Я была в этом посольстве не раз, со мной всегда были вежливы, Но я знаю, как с этих людей слетает тонкая кожа приличия и обнажает истерику и страх. Я не смогла пронести свой телефон, но у меня в руках оказался обычный целлофановый пакет, на котором было написано НАВАЛЬНЫЙ. Это получилось случайно: шел дождь, бабушка, стоявшая передо мной в очереди (и видимо голосовавшая за Путина) дала мне прикрыть голову. Я написала маркером Навальный и забыла, что пакет у меня в руках. В помещение для голосования я это осознала, расправила немного подтекшую надпись так, чтобы всем было видно. Дама, выдававшая мне бюллетень вздрогнула. - Что это у вас? - Пакет - Здесь ведется видеонаблюдение! - На участок нельзя принести пакет?
Но больше всего переживал мужчина на выходе из посольства. На его темной куртке ярко выделялся знак V for выборы. Глаза выражали спокойное превосходство. Он контролирует ситуацию, он маленький большой начальник этих железных ворот между Ригой и Россией. А тут вдруг перед ним возникает человек с пакетом, который он не одобрял!
- Вам что, не живется спокойно? — спросил он с неожиданной даже агрессией. Я могла бы рассказать ему и про иноагентсво, и про нежелательные организации, в которых я поработала. Но ситуация не располагала. - Зачем вы занимаетесь хуйней? — наверное, он думал, что матерное слово меня испугает или обидит, а может, просто не сдержался. — Иди сюда. — Перешел он уже на какой-то уличный жаргон.
Мне нравился этот момент потому, что я могла выдержать паузу, посмотреть ему прямо в глаза и спокойно сказать, что со мной нельзя так разговаривать. Мы оба знали, что это так.
Отвращение Сразу после выхода из посольства и на протяжении всего вечера я чувствовала именно то, о чем говорила Шульман: отвращение и бессилие. Я знаю, что многие мои друзья чувствовали то же самое. Дофамин выработался, был потрачен на общение с этими оболочками людей в посольстве. И оставил нас наедине с реальностью.
Но я подумала, что и я выжгла немного дофамина хотя бы в этом начальнике участка. Это игра вдолгую и на истощение. Но она не зря. В конце концов, как мне сегодня объяснил мой собственный ребенок, “нельзя поддерживать Путина, он развязал войну”.
Наша любимая Екатерина Шульман рассказывала в своей передаче про прием, который применяет российская пропаганда и вообще российская политическая система, называется “Выжигание дофамина”. Либо вас пугают тем, что наступит нечто ужасное, а потом оно не происходит, вы испытываете облегчение, а потом одновременно бессилие. Либо вас манят какой-то надеждой, которая не реализуется и вас после этого сильно тошнит.
Сегодня после голосования в латвийском посольстве я очень хорошо прочувствовала, что это такое.
Сеттинг Мы пришли к посольству ровно в 12 и встретили толпу знакомых. Люди приходили, наши дети бегали вокруг и играли в дочки матери, прерываясь на рассуждения о Путине и войне. Мы простояли в очереди 4 часа под дождем. За это время действие как будто даже наполнилось каким-то смыслом. Активная позиция (прийти, стоять, надуть рейтинг Даванкова или испортить бюллетень) все-таки добавляет субъектности. Бессмысленные выборы обретают смысл, когда видишь вокруг себя единомышленников.
Мобилизация Со вчерашнего дня мы робко обсуждали хоть какие-то протестные действия помимо самого голосования. Но российские посольские ГРУшники многое предусмотрели. Например, стояние с плакатами в очереди не допускалось. Местная латвийская полиция по просьбе посольских работников, просила людей убрать плакаты или выйти из очереди. (Что довольно возмутительно!) На входе в посольство нужно было сдать телефон, всех входящих пропускали через металлоискатели. Внутрь пускали только по двое. Это не только замедляло до невозможности весь процесс, но по итогу ты оставался по сути наедине с этими посольскими людьми. Я была в этом посольстве не раз, со мной всегда были вежливы, Но я знаю, как с этих людей слетает тонкая кожа приличия и обнажает истерику и страх. Я не смогла пронести свой телефон, но у меня в руках оказался обычный целлофановый пакет, на котором было написано НАВАЛЬНЫЙ. Это получилось случайно: шел дождь, бабушка, стоявшая передо мной в очереди (и видимо голосовавшая за Путина) дала мне прикрыть голову. Я написала маркером Навальный и забыла, что пакет у меня в руках. В помещение для голосования я это осознала, расправила немного подтекшую надпись так, чтобы всем было видно. Дама, выдававшая мне бюллетень вздрогнула. - Что это у вас? - Пакет - Здесь ведется видеонаблюдение! - На участок нельзя принести пакет?
Но больше всего переживал мужчина на выходе из посольства. На его темной куртке ярко выделялся знак V for выборы. Глаза выражали спокойное превосходство. Он контролирует ситуацию, он маленький большой начальник этих железных ворот между Ригой и Россией. А тут вдруг перед ним возникает человек с пакетом, который он не одобрял!
- Вам что, не живется спокойно? — спросил он с неожиданной даже агрессией. Я могла бы рассказать ему и про иноагентсво, и про нежелательные организации, в которых я поработала. Но ситуация не располагала. - Зачем вы занимаетесь хуйней? — наверное, он думал, что матерное слово меня испугает или обидит, а может, просто не сдержался. — Иди сюда. — Перешел он уже на какой-то уличный жаргон.
Мне нравился этот момент потому, что я могла выдержать паузу, посмотреть ему прямо в глаза и спокойно сказать, что со мной нельзя так разговаривать. Мы оба знали, что это так.
Отвращение Сразу после выхода из посольства и на протяжении всего вечера я чувствовала именно то, о чем говорила Шульман: отвращение и бессилие. Я знаю, что многие мои друзья чувствовали то же самое. Дофамин выработался, был потрачен на общение с этими оболочками людей в посольстве. И оставил нас наедине с реальностью.
Но я подумала, что и я выжгла немного дофамина хотя бы в этом начальнике участка. Это игра вдолгую и на истощение. Но она не зря. В конце концов, как мне сегодня объяснил мой собственный ребенок, “нельзя поддерживать Путина, он развязал войну”.
BY Олеся в Принстоне
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
If you initiate a Secret Chat, however, then these communications are end-to-end encrypted and are tied to the device you are using. That means it’s less convenient to access them across multiple platforms, but you are at far less risk of snooping. Back in the day, Secret Chats received some praise from the EFF, but the fact that its standard system isn’t as secure earned it some criticism. If you’re looking for something that is considered more reliable by privacy advocates, then Signal is the EFF’s preferred platform, although that too is not without some caveats. Right now the digital security needs of Russians and Ukrainians are very different, and they lead to very different caveats about how to mitigate the risks associated with using Telegram. For Ukrainians in Ukraine, whose physical safety is at risk because they are in a war zone, digital security is probably not their highest priority. They may value access to news and communication with their loved ones over making sure that all of their communications are encrypted in such a manner that they are indecipherable to Telegram, its employees, or governments with court orders. These administrators had built substantial positions in these scrips prior to the circulation of recommendations and offloaded their positions subsequent to rise in price of these scrips, making significant profits at the expense of unsuspecting investors, Sebi noted. He floated the idea of restricting the use of Telegram in Ukraine and Russia, a suggestion that was met with fierce opposition from users. Shortly after, Durov backed off the idea. The next bit isn’t clear, but Durov reportedly claimed that his resignation, dated March 21st, was an April Fools’ prank. TechCrunch implies that it was a matter of principle, but it’s hard to be clear on the wheres, whos and whys. Similarly, on April 17th, the Moscow Times quoted Durov as saying that he quit the company after being pressured to reveal account details about Ukrainians protesting the then-president Viktor Yanukovych.
from cn
