Собянинская любовница Анастасия Ракова, занимающаяся социалкой столицы на посту вице-мэра и выгуливающая на работу костюмчики за 500 тысяч рублей и брошки-серёжки за 8,3 млн (любимые бренды: Chanel, Brunello Cucinelli, Loro Piana, Bulgari, Van Cleef и Graff) записала на старушку-мать шикарную 154-метровую квартиру в доме на Остоженке.
Недвижимость 79-летней пенсионерки стоит 1 млн евро и находится рядом с Храмом Христа Спасителя, в историческом центре Москвы, в одном из самых дорогих районов – в Хамовниках. Это старинный дом, построенный купцом Яковом Филатовым и известный как «Дом под рюмкой».
Квартирку на Остоженке Анастасия Ракова облюбовала ещё в 2006 году – как раз тогда, когда приступила к работе в Администрации президента. И продуманно записала на брата, а тот в 2015 году подарил хатку маме. Ни у брата Раковой, ни тем более у мамы-пенсионерки бабла не было даже на курятник в родном Ханты-Мансийске.
Да и у самой Анастасии Владимировны в 2006 году физически не могло быть денег на недвигу в Хамовниках. Даже сейчас, при нынешних доходах в 7-8 лямов в год, ей пришлось бы ради этой квартиры на Остоженке 10 лет не есть, не пить и не обновлять гардероб. (А как же костюмы за полмиллиона?!)
Зато такие деньги в 2006 году уже были у повелителя тундры Сергея Собянина, который в 2001-2005 годах работал губернатором Тюменской области. При котором с 1998 года трудилась сотрудница по имени Настя. Хотя мы ни на что не намекаем.
Собянинская любовница Анастасия Ракова, занимающаяся социалкой столицы на посту вице-мэра и выгуливающая на работу костюмчики за 500 тысяч рублей и брошки-серёжки за 8,3 млн (любимые бренды: Chanel, Brunello Cucinelli, Loro Piana, Bulgari, Van Cleef и Graff) записала на старушку-мать шикарную 154-метровую квартиру в доме на Остоженке.
Недвижимость 79-летней пенсионерки стоит 1 млн евро и находится рядом с Храмом Христа Спасителя, в историческом центре Москвы, в одном из самых дорогих районов – в Хамовниках. Это старинный дом, построенный купцом Яковом Филатовым и известный как «Дом под рюмкой».
Квартирку на Остоженке Анастасия Ракова облюбовала ещё в 2006 году – как раз тогда, когда приступила к работе в Администрации президента. И продуманно записала на брата, а тот в 2015 году подарил хатку маме. Ни у брата Раковой, ни тем более у мамы-пенсионерки бабла не было даже на курятник в родном Ханты-Мансийске.
Да и у самой Анастасии Владимировны в 2006 году физически не могло быть денег на недвигу в Хамовниках. Даже сейчас, при нынешних доходах в 7-8 лямов в год, ей пришлось бы ради этой квартиры на Остоженке 10 лет не есть, не пить и не обновлять гардероб. (А как же костюмы за полмиллиона?!)
Зато такие деньги в 2006 году уже были у повелителя тундры Сергея Собянина, который в 2001-2005 годах работал губернатором Тюменской области. При котором с 1998 года трудилась сотрудница по имени Настя. Хотя мы ни на что не намекаем.
For Oleksandra Tsekhanovska, head of the Hybrid Warfare Analytical Group at the Kyiv-based Ukraine Crisis Media Center, the effects are both near- and far-reaching. Russians and Ukrainians are both prolific users of Telegram. They rely on the app for channels that act as newsfeeds, group chats (both public and private), and one-to-one communication. Since the Russian invasion of Ukraine, Telegram has remained an important lifeline for both Russians and Ukrainians, as a way of staying aware of the latest news and keeping in touch with loved ones. At this point, however, Durov had already been working on Telegram with his brother, and further planned a mobile-first social network with an explicit focus on anti-censorship. Later in April, he told TechCrunch that he had left Russia and had “no plans to go back,” saying that the nation was currently “incompatible with internet business at the moment.” He added later that he was looking for a country that matched his libertarian ideals to base his next startup. This ability to mix the public and the private, as well as the ability to use bots to engage with users has proved to be problematic. In early 2021, a database selling phone numbers pulled from Facebook was selling numbers for $20 per lookup. Similarly, security researchers found a network of deepfake bots on the platform that were generating images of people submitted by users to create non-consensual imagery, some of which involved children. The perpetrators use various names to carry out the investment scams. They may also impersonate or clone licensed capital market intermediaries by using the names, logos, credentials, websites and other details of the legitimate entities to promote the illegal schemes.
from cn
