Разбуди меня ночью и спроси, что делают пиарщики в своих telegram-каналах, и я отвечу: «обсуждают рейтинги и ботов». Иногда мне кажется, что это не какое-то объединение индустриальное, а посиделки бабок у подъезда, которые целыми днями перетирают вброшенную кем-то мысль. И, конечно, все знают обо всех. Кто в подъезде проститутка, кто педераст, кто ворует, кто должен отваливать в свою Азию. Наблюдать за этим прикольно, да и бабушки эти выполняют вполне себе хорошую охранительскую функцию. Если у подъезда есть глаза, то особо там не поссышь, даже если ты Обама или Байден.

Последняя волна обсуждений касается отношения самоназначенных моральных камертонов к ботам и тюнингу метрик. Оставим за скобками то, что эти моральные камертоны перед раздачей лещей могли бы опубликовать скрин из какого-нибудь crosserbot, на котором можно было бы оценить реальную активную и мертвую аудиторию. Особенно это прикольно смотрелось бы в каналах, где ERR близится к 10%. Но этого, конечно, не произойдет.

К ботам лично у меня отношение нейтральное. Они – как погода, что-то сделать с ней невозможно, равно как невозможно что-то сделать с наливом ботов в канал. Марина не даст соврать, никогда не предугадаешь, кто решил (и с какой целью) налить тебе в канал индусов с узбеками. Но в твоих силах решить, что с этим делать. Можно вычистить тем же кроссером, можно ручками на досуге, можно ничего не делать. Результат упражнения будет тем же – количество реальных читателей не изменится. Аудитория не равна подписчикам.

Аудитория может быть вполне себе мертвой. Даниил Винтер вполне правильно рекомендует избегать участия в «папках»: они дают довольно бодрый приток аудитории на старте, но подписаться не значит читать. Это примерно такое кладбище «потом», как отложенные в Кинопоиске или где-то еще фильмы. Далеко не у всех хватает терпения читать все каналы (большая часть из которых либо копируют друг друга, либо выдают не базу, а экспертизу на уровне «вода мокрая»), а если папку удаляют, то удаляются и все каналы, которые в ней были. Похож ли такой подписчик на бота? Всеми признаками – да: подписался, не читал, отвалился. Является ли он ботом? Очевидно, нет.

Прелестная Ника задается вопросом: что есть использование ботов. И дает ответ: «в моей картине мира это обман». Но читая негодования Ники у меня неизбежно возникает аналогия с Евгением Баженовым, объявившим крестовый поход против VK. Евгений в своих уморительных роликах пытается объяснить, какой VK поганый, статистику не дает, денег не платит. А я смотрю в свою статистику – все есть. Не поверите, даже глубина просмотров роликов. И денег насыпает не меньше YouTube. То, что рекламы VK (в видео) мне насыпает мало, это моя проблема. Такой уж у меня контент. Но метрики на месте, выплаты идут.

Бывает так, что впечатление о предмете у нас складывается именно так, а не иначе, сугубо из-за недостатка знания об этом предмете. Например, Даниил в своем блоге про накрутку подписчиков пишет, что «в Telegram нет алгоритмов». Привычных алгоритмов действительно нет, иначе Telegram превратился бы в дофаминовую помойку. Но органика в Telegram есть. Как минимум, имеются Similar Channels, которые включаются при достижении критической массы пересечения в подписках у тех подписчиков канала, что оформили Premium. Есть еще и Search, который так же приводит подписчиков. Но в обоих случаях до этих метрик каналу нужно дорасти (у меня Similar Channels на этом канале появились лишь после 800 подписчиков из которых около 50% были Premium). А расти трудно, да, но не настолько, чтобы жаловаться на жизнь.

Кстати, не надо тешить себя иллюзиями, что, закупая рекламу своего канала в других, особенно крупных, вам вместо подписчиков не нальют ботов. Потому что эффективность рекламы – залог дальнейших продаж. И сидят с 10к подписчиков авторы, дуют щеки и рекламу друг другу по 10к продают. Отличный бизнес.

Хотя, как только личная телега становится бизнесом, то это уже не личная телега, а медиа. Живущее по своим правилам.

Юля сегодня вспомнила забавную историю. Как-то раз мы решили покушать (взрослые люди не бухают, а кушают). А так как боженька ниспослал на нас работу на самих себя, кушать мы решили в середине дня, когда места злачные пусты, а официанты угодливы. Юля предложила поехать в некий гастропаб, который ей порекомендовали в какой-то подборки. Ну что ж, поехали.

Приехав на место, во мне начали метаться смутные подозрения. Никакого гастропаба я в принципе в том районе не помнил, а пустынные пространства намекали, что его там никогда и не было. Но Юля гордо продемонстрировала мне приложение Google Maps, в котором заведение присутствовало. Ну, пошли искать.

Обойдя точку на карте несколько раз, я высказал предположение, что заведение тут, возможно, и было, но давно. Тогда как карты Google в России перестал обновлять еще весной 2022 года. Это было действительно подло, ибо в Android Auto я пользовался именно Google Maps.

Последние годы, как известно, в Москве ознаменовались еще и стройкой имени Сергея Семеновича, с легкой руки которого начали появляться новые эстакады и съезды. Google их наносить на карту отказывался, пришлось перейти на Яндекс Навигатор. Который, конечно, карты обновлял своевременно, но маршруты всегда строил и строит через пробки. Так что, с одной стороны, на карте есть все дороги, а с другой стороны, Яндекс норовит втянуть тебя в какой-то бордовый блудняк.

Но рестораны – не пробки, рестораны Яндекс показывает исправно. И искомого заведения на карте не оказалось, а на его месте появилось другое. Куда мы, собственно, и зашли похарчевать. Перемыть, так сказать, кости коллегам и обглодать кости приготовленного животного. Кормили, кстати, вкусно.

Историю эту я рассказал не для того, чтобы подколоть знакомую блондинку. Мир меняется куда быстрее, чем мы успеваем актуализировать наши знания о нем. Достаточно было пару недель перерыва, чтобы нарваться на новую встречную полосу на набережной у высотки на Котельнической. Так что время тут не так важно – несколько лет или несколько недель. То, что было понятной прописной истиной вчера, сегодня может оказаться архаизмом. Какие-то советы, данные сегодня, могут потерять актуальность завтра. И к этому надо быть готовым.

Вместо того, чтобы ныть и стенать, можно просто принять реальность и жить дальше. Ведь не важно, гастропаб или ресторанчик, главное – мясо хорошее да собеседник интересный.

За свою профессиональную жизнь я не единожды сталкивался с тем, что коллеги вдохновляются тем, что придумано в берлоге под корягой, где я провожу большую времени. Далеко не все я придумываю сам, многое подкидывают свирепые сподручные. Новый формат, рубрику, подход я стараюсь внедрять максимально быстро, насколько позволяют ресурсы. Иногда это выстреливает, иногда нет. Но глядя, как то тут, то там коллеги начинают, так сказать, делать то же самое, у меня не возникает желание немедленно залезать на табуретку и кричать: «как вам не стыдно! Придумайте что-то свое!» Не возникает потому, что за каждым новшеством стоит определенная идея, нововведение – это лишь результат реализации этой идеи. Форма, не содержание. Форму скопировать легко, содержание – практически невозможно.

У Нассима Талеба книги напичканы своеобразными метафорами и примерами, через которые он старается донести свои мысли. Я люблю такой подход, хотя многие считают его неконкретным. Мол, в отсутствии навыков четкого формулирования прибегаю к каким-то «показательным» примерам. Но ничего поделать с собой не могу, уверен, что лишь через примеры можно донести сложную смысловую конструкцию.

Есть у Талеба такая история. Представьте себе кубик льда. Вот он стоит, и со временем тает, в конце концов остается лужица. Мы с вами понимаем, что эта лужица появилась из кусочка льда. А вот вошедший в комнату коллега – нет. Для него это просто лужица. И если попросить его повторить эту лужицу, то, скорее всего, он просто сходит за бутылкой воды, вернется, разольет ее и скажет – вот вам лужица. По итогу у нас лужица получилась из кубика льда, у коллеги – из бутылки. Внешне – одинаковые, но по сути – совершенно разные лужицы.

Так и с любыми форматами, рубриками, каналами, текстами, заходами – в большинстве своем копируются лишь внешние результаты без понимания, зачем это все вообще затевалось. Помню, как в прошлом году несколько коллег громогласно объявили, что начнут делать новостные шортсы в телеге. У нас к тому времени уже выходила ежедневная сводка в ролике на 60 секунд, там показывались слайды с новостями, перемотать можно было только вручную. Когда я увидел, что коллеги вдохновились и решили устранить главное неудобство – необходимость смотреть шортс полностью – принялись просить у подписчиков бусты. Ибо бусты нужны для публикации большего количества сторисов. И чтобы публиковать «удобно» для пользователя (то есть как в той же инсте), нужно было прокачать канал. Довольно быстро коллеги выяснили, что это прям не самая простая задача. И как-то их энтузиазм сошел на нет.

А мне прям было интересно посмотреть, как они встретились бы с другими нежданчиками. У нас тогда на верстку шортса уходило несколько часов. И это мы еще сильно оптимизировали процессы. Потом сократили до часа. Меньше уже не получалось – все же надо и сценарий написать, а для этого новости вычитать. Самый первый шортс мы верстали часов шесть, и это еще немного.

Помимо сценария, монтажа, бустов, были и другие интересности. Все это – тот самый кубик льда. Который довольно трудно представить, если не знать, что именно из него получилась лужица воды.

Форматов и подходов становится все меньше. Я про новые. На фоне всех унылых марафонов «а давайте друг у друга спросим», всех этих «папок» и, боже упаси, рейтингов как глоток свежего воздуха был формат, придуманный Романом Бедретдиновым. Он взял последние посты каждого из каналов, скормил их ChatGPT и попросил их оценить. К слову, подробно описал процесс, что вообще большая редкость. Получилось великолепно, вот, например, эпиграмма нейросети на мой канал: «Где цинизм обнажает все недостатки медийной реальности, а ирония и скептицизм превращают каждую правду в горький урок о хрупкости оптимизма».

И тут стоит заметить еще одну особенность. Чем сложнее формат на самом деле, тем меньше желающих его повторить. Потому что лужица могла ведь и не из кубика появится. Может, это просто кто-то нассал. И чтобы повторить нужно этого кого-то найти. Что задача уже совершенно иного уровня сложности. Людвиг Аристархович не даст соврать.

На новый год дочь подарила книгу «Фабрика счастливых граждан. Как индустрия счастья контролирует нашу жизнь» со словами: «кажется, тебе понравится». Прочитал еще в январе, действительно понравилось. Но как хорошему алкогольному напитку, впечатлениям иногда нужно настояться, чтобы очиститься от лишних восторгов и восхищений. И если откинуть, как в фигурном катании, все самые сильные эмоции, то с этим трудом, посвященным срыву покровов с так называемой «позитивной психологией» все не так однозначно.

Книга посвящена последовательному разбору феномена «позитивной психологии». Это как раз та «психология», которая призывает всех и каждого в первую очередь быть счастливым, а деньги, самореализация, личная жизнь – это все вторично. Если верить авторам книги, то родоначальниками «позитивной психологии» была группа шарлатанов, которых поддержал неолиберальный капиталистический мир. Капиталистам это было очень выгодно, ведь если заставить бородатых детей думать, что счастье в них самих, а не в деньгах, то можно будет платить им гроши, переключая их внимание не на соотношение труда к размеру оплаты за этот труд, а на окружение, вайб, атмосферу. И, конечно, наличию в офисе бесплатных сырков.

Подхваченный некоторыми европейскими правительствами, феномен «позитивной психологии» получил не только легализацию, но и всецелую поддержку. Ведь если граждан заставить думать, что главное – быть на позитиве, то с этими гражданами можно творить все, что угодно. Проблема в том, что пранк постепенно выходит из-под контроля, сменилось уже несколько поколений и «позитивная психология» пустила метастазы, в частности, в виде воук-культуры, инклюзивности и прочих не имеющих к реальности феноменов.

Забавным подтверждением этой скрытой операции по смене жизненных ориентиров являются сторисы, рилсы и блоги девочек (почему-то в основном девочек) о том, как важно следовать своему внутреннему я, быть позитивными и пестовать в себе счастье. Смотришь на них и задаешься вопросом: еще год назад ты ведь ходила не понурая, но напряженная, работу работала, ну да, не все в личной жизни получалось, но ведь это не повод надевать на себя маску с улыбкой и становится лучистым солнышком. И тем не менее, и тем не менее.

В 90-х, кстати, довольно просто было отличить попавшего в секту бедолагу от просто идиота. Попавший в секту не только ходил и улыбался, он еще пытался заставить улыбаться окружающих (а главное – купить чудесный порошок от похудения или уникальную зубную пасту). Идиот же просто улыбался, не пытаясь заставить улыбаться других. Ретрансляция своего счастья – один из главных принципов «позитивной психологии».

Как и авторы книги, я не сторонник рубить с плеча и требовать немедленно разогнать ко всем чертям эти шалманы. Каждый вправе сам решать, как поступать с собственным протекающим чердаком (а течет он у всех, без вариантов). Если человек вместо того, чтобы чердак подлатать, убеждает себя, что текущий чердак – это даже хорошо, а у природы нет плохой погоды, то это его личное дело. К тому же, объяснять что-либо сектанту относительно деструктивности его увлечений и окружения, бессмысленно: он просто не поверит, возможно, еще и начнет считать вас своим личным врагом.

Так что книга отличная в том плане, что учит различать в окружении подсевших на позитив идиотов. А что уж дальше делать – искусно их использовать в собственных целях или просто снисходительно наблюдать, как они постепенно закапывают свою жизнь в псевдопозитиве – это каждый решит сам.

Когда PR не понимает даже основ того, что пиарит.

Самое уязвимое место у смартфона - экран. Кто тот сумрачный гений, кто придумал, что надо приглашение на презентацию смартфонами присылать именно вот так?

Фото у Эльдара Муртазина подрезал.

Человеку свойственно искать всему самое простое объяснение. Это происходит потому, что наш мозг, как и весь организм заточен на энергосбережение. Как склонность к поеданию всего, до чего можно дотянуться, лишь следствие того, что предкам нашим пропитание доставалось не так регулярно и не с такой легкостью, как сегодня. Так и желание всему дать простое объяснение, положить в тумбочку в своих чертогах разума, и забыть, как страшный сон.

Пиарщики, которых внезапно решили обсуждать мои коллеги, не исключение. В большей своей массе они видят свою цель в размещении комментария или иного контента в СМИ. Точка. Лишь небольшая часть из них задумывается о том, что контент этот должен выполнять некую функцию, а выполнять он ее сможет лишь в том случае, если дойдет до конкретной аудитории (а иногда и до конкретного читателя). Один из маркеров пиарщика – пользуется ли он Pressfeed. Если пользуется, то разговаривать с ним, обычно, не о чем. Это все равно что обсуждать прелести французской кухни с питающимся на помойке фриганом.

Есть и другой маркер ленивого пиарщика. Он обо всех все знает. Кто мудак, кто продажный, кто дурачок, а кто безотказный. Развешивание ярлыков очень облегчает процесс размещения контента: зачем пытаться разговаривать с журналистом, который задает вопросы и, не дай бог, троллит в ответ, если можно найти голодного и на все согласного журналиста, который выполнит за пиарщика всю его работу. И разместит, и подсветит.

Конечно, пиарщиков-фриганов много, но это вовсе не приговор. Иногда – не часто – таковым удается каким-то чудом провернуть размещение (как они это называют) в Tier-1. Кейс становится для пиарщика самым главным, он об этом обязательно упоминает (по поводу и без), и тихой сапой прокрадывается от помойки к более благородным местам. Некоторым удается пускать пыль в глаза довольно долго, а кто-то и до топ-менеджмента добирается. Ну знаете этих «а вот когда я был молодым, я уже обеспечивал публикации в Коммерсе, а ты, смерд, не можешь?»

Хуже пиарщиков-фриганов только пиарщики-бывшие журналисты. Но о них как-нибудь в следующий раз.

Притча

Шёл как-то человек мимо специализированного детского сада для пиарщиков. Видит на горке из песка стоит взрослый детина и орёт во всё горло: «Я — лучший среди вас! Остальные — тля!». И почти никто, кроме нескольких лениво посматривающих в его сторону малышей, не обращал на этот шум никакого внимания.

Спросил человек у воспитателя о происходящем. Тот ответил, что много лет назад, будучи еще малышом, детина с другими детьми создал горку из песка. Потом растолкал всех, залез на вершину и с тех пор никого туда не пускает, заявляя, что царь горы и лучший.

Многие с тех пор уже повзрослели. Кто-то даже с пиаром успел закончить. А он всё тут. И так каждый день.

Человек удивился:
— Но почему вы не положите конец этому шуму?
— Он уже давно для нас белый. Дети под него хорошо засыпают.

Аэрофлот: Запускаем полёты из Москвы в Нячанг
Я: Ни слова больше

Коллеги, настало время поговорить о том, почему предлагать одну и ту же эксклюзивную тему в два конкурирующих изданиях крайне хреновая идея. Обсудим еще раз.

Понятно, что медиаландшафт сильно изменился: вы вполне можете встретить Ъ, "Ведомости" и РБК, гуляющими под ручку вместе или мирно обсуждающими какие-то темы на конференциях. (Хотя это, конечно, не показатель, но "смерть предателям" хотя бы уже не пишут). Кроме того, поле инфоповодов обнищало, поэтому три собаки, как правило, бегут за одной костью или статистикой. Но это не повод предлагать один эксклюзив двум изданиям.

В лучшие годы вам ментально (а может и нет) отрубили бы конечности, сейчас — вы не найдете упоминание вашей компании даже в бэкграунде. Верх мастерства — выходить с полосным интервью (исключение — кейс Бакальчуков, кажется) в двух конкурирующих газетах в один день. Хотя даже Бакальчуки вроде предпочли только РБК.

Исправить ситуацию вам не помогут ни цветы, ни приглашения в театр и кино, ни личные встречи, то есть кредит доверия утерян безвозвратно. Может спасти уход автора, но его коллеги все помнят, редактор — тем более. Уход редактора вас тоже не спасет, потому что глава делового блока все помнит, и так далее. Ну а если кто забудет, ему напомнят.

Почему продолжают предлагать один эксклюзив в два издания? Хотя эта практика приводит только к негативу, исправить который почти невозможно? Для меня загадка, примерно такая же, как и истинная причина гибели группы Дятлова. При этом не исключаю, что когда-то и о пиарщиках, практикующих методы выше, будут снимать true crime-видео (сова натянута максимально).

Обдумывая сегодняшнюю тему про эксклюзивы, вспомнил вчерашнюю дискуссию в комментариях. Софья на мое утверждение «PR – это не маркетинг» выстроила довольно стройную (на ее взгляд, конечно) аргументацию, что все не так однозначно.

На мой взгляд, все довольно однозначно. Просто есть термины, а есть жизнь. Мало кому нравится, что его называют вором за то, что он смотрит что-то в пиратском онлайн-кинотеатре. Но ведь это всего лишь термин. Жан Вальжан не даст соврать. Поэтому лично я ничего скабрезного в терминах и их однозначности не вижу. Сколько ты не называй негра афроамериканцом, негром он быть все равно не перестанет. А уж кто в какой культуре и социуме вкладывает в это иной смысл – это проблем тех самых культур и социумов.

Можно ли достичь PR-целей маркетинговыми инструментами? Очевидно, да. Очевидно, не любые цели. Это вопрос дискуссионный. Является ли это аргументом против утверждения «PR – не маркетинг»? Очевидно, нет.

Вижу проблему в том, что сегодня частенько пытаются подменить понятия. Как, например, в истории с эксклюзивами. Репост размышлений Юли есть выше, хочу заметить, что в нем не обсуждается сама терминология. И это понятно, ибо и PR-специалистам, и журналистам понятно, о чем идет речь.

Я, разумеется, живу в своем идеальном мире. В нем термин «эксклюзив» должен найти журналист, именно он должен найденную тему разработать, обработать и выпустить. Примечательно, что есть в этой конструкции и работа PR-специалиста. Его задача заключается в том, чтобы журналист нашел нужную ему тему с нужной ему фактурой, причем было бы неплохо, чтобы и ход мыслей этого журналиста был направлен в нужное русло. И при этом – самое важное – журналист должен быть уверен, что он все сделал сам. Это – «эксклюзив». А то, что сегодня называют «эксклюзивом» - это какое-то говно на палке.

Ну серьезно. Главной ценностью сегодняшнего «эксклюзива» является публикация раньше остальных. Причем это «раньше» практически нивелируется тем, что ночные редакции немедленно отследят публикацию и, при желании, сделают собственные. А ссылка на источник (если ее вообще поставят) проживет до утра, когда уже дневные редакции подключатся и, так сказать, проведут церемониал получения информации из собственного источника. Пусть им и окажется пресс-служба, которая разошлет пресс-релиз.

И в чем, спрашивается, ценность такого «эксклюзива»? Ну, кроме там каких-то очков в индексах цитирования и поисковой выдачи? И какое отношение эти метрики имеют к профессиональной работе журналиста? Не получается ли так, что журналист выступает обслуживающим персоналом SMM-отдела, которому важна цитируемость и вот эти «выходы в нули»?

А самое главное – в этих всех конструкциях нет главного. Читателя. Про него вообще как-то никто не вспоминает. Воюют там друг с другом, яйцами вымазывают корпоративный мерч, брюзжат о прососах.

Открою тайну. Читателям абсолютно насрать кто там первым написал. Им куда важнее полнота информации, объяснение, что произошло и как это повлияет на него, его семью или бизнес.

Но про читателей никто не вспоминает. А жаль.

Попросил Deepseek написать, а Suno исполнить песню группы "Бородатая вонь" (спасибо шоу "Стыдно знать") про уличного музыканта и офисную работу.

Местами, конечно, косячно расставлены ударения, но некоторые панчи - в гранит)

Однажды Алексей, когда мы еще не были столь близко (как я надеюсь) знакомы, написал мне на мой очередной запрос: «ну а поздороваться?» Действительно, я тогда мало с кем здоровался, да и сейчас, признаюсь, иногда пропускаю сей этап в коммуникации. Но если и пропускаю, то, как минимум для меня, это знак той тональности, которую я задаю с самого начала. А так-то со всеми стараюсь здороваться. И с соседями тоже, и с консьержкой.

Это – часть церемониальной системы. Так уж получилось, что в нашей ментальности много завязано на ритуалах. Причем это идет из детства, когда ребенок перед тем как что-то попросить начинает какие-то словесные кружева плести. И в этом надо соблюдать ту грань, перейдя которую эти прелюдии из ритуала переходят в раздражение. К делу, мол, чего надо?

Пиарщики обожают церемониал. Вместо того, чтобы сразу сказать, что нужно, они, как дети, придумывают долгие конструкции из аргументов и отвлекающих маневров. Причем журналисты, по крайней мере, опытные, эти заходы мгновенно раскусывают и, в зависимости от настроения, начинают раздражаться или напротив, включаются в игру и частенько переигрывают пиарщика.

Я очень не люблю, когда вместо конкретики меня пытаются окутать какими-то странными разговорами и пересудами. Если человек со мной года два не общался, а потом я вновь оказался в его орбите профессиональных интересов, то панибратское отношение, честно говоря, подбешивает. Никому не нравится, что его используют. И никому не нравится бездушные заходы: «старик, столько зим прошло, извини, что не писал». Не извиню.

Вы, конечно, не поверите, но человек я довольно мягкий и наивный. За профессиональную карьеру было много случаев, когда я искренне считал, что у меня с человеком-пиарщиком установились некие отношения. А когда у меня отношения, то я в них всегда ныряю с головой. И вот человек меняет место работы и пропадает с радаров. Не пишет, не звонит, а раньше соловьем заливался. И ты понимаешь, что человечек так себе. С гнильцой.

Мы в ответе за тех, кого приручили. И пиарщику, приручившему журналиста, важно об этом помнить.

Неоднократно говорил и писал, что это рано или поздно произойдет: индийские медиа решили пойти в суд против OpenAI, утверждая, что их контент используется для ChatGPT.

OpenAI утверждает, что все в правовом поле, законов она не нарушает, контент общедоступный, а значит можно его использовать. Странно, что не предлагается еще в robot.txt прописывать прямой запрет.

Есть мнение, что Индия товарищей прогнет, а если те гнуться откажутся, то вслед за Китаем потеряют и Индию. А это минус 3 миллиарда потенциальных клиентов. Но забавно другое. В западных странах ничто не помешало OpenAI заключить соглашения с медиа и порешать вопросики. Уверен, что именно на это будут ссылаться индусы, когда предложат Сэму Альтману два стула.

Мы, кстати, ничего у себя не закрываем, даже наблюдаем ручеек трафика на сайт с ChatGPT и Perplexity. Но у нас и бизнес модель совсем иная.

Когда я был студентом, мне всегда было непонятно – почему у этих, буквально находящихся при смерти, сорокалетних есть и квартиры свои, и машины, и дачи, а у меня – молодого и перспективного – их нет. Ведь они мне куда нужнее, а на старости лет можно и поскромнее пожить. В те времена – начале 2000-х – основным моим заработком была служба вахтером за 700 рублей в месяц, что составляло около 25 долларов, да спорадические подработки. Там пофальцевать брошюры, здесь перевести рукописные конспекты в текстовые файлы. Но, конечно, вахтерство давало сильно больше ништяков: пустые помещения по ночам всегда востребованы, особенно у студентов. А если эти помещения еще и в центре города, то вообще красота. Бутылки, опять же, после ночной попойки можно помыть и сдать. Чудесные были времена.

Курсе на четвертом или пятом, тут уже память меня подводит, я узнал, что такое фриланс. После нескольких писем в редакцию «Хулигана» мне оттуда внезапно ответили и предложили пописать тексты на сайт. Первый гонорар в 100 долларов мне прислали почтовым переводом на адрес корпуса, где я вахтерил. Это, возможно, было ошибкой. Квиток-то мне передали, но стали смотреть с подозрением: 2500 рублей тогда были деньгами немалыми, напомню, за месяц вахтерства я получал 700.

Потом переводы стали идти чуть чаще. Платили в среднем по 50-100 долларов за текст, текстов можно было писать много, брали не все, но доходов с опубликованных вполне себе хватало для того, чтобы немного иначе смотреть на маячившие на горизонте вакансии в местные редакции. После университета ведь надо было чем-то заниматься, а когда ты привык получать гонорары за тексты, то оклады, за которые надо было писать на порядок больше текстов, уже были не так привлекательны. Я, к слову, не помню, чтобы из нашей группы кто-то пошел работать именно в редакцию местной прессы. На телевидение – было, в другой регион – было, а вот в редакцию – не припомню. Видимо, платили там не очень.

В целом дохода от моей фрилансерской деятельности хватало на то, чтобы вести относительно безбедную жизнь. За одним лишь исключением: базово я продолжал жить у родителей. И когда от них съехал, то выяснилось, что жилье и питание это прям дорого. Одно дело что-то там перехватывать, а вечерком догнаться маминым борщом. Другое дело – думать о полном, так сказать, пансионе. Относительно быстро я устроился PR-менеджером, но об этом, кажется, уже рассказывал. Отличное место работы было, получалось даже продолжать писать тексты на фриланс. Не могу сказать, что хватало на абсолютно все, нет, но по крайней мере я начал понимать главное: либо ты получаешь профессию в ходе работы, новые навыки, разбираешься в том, как все устроено, либо ты получаешь оклад, которого в принципе хватит на закрытие базовых потребностей, с тем условием, что одновременно тебе закрываются и возможности для развития.

Наблюдая за тем, как горят пятые точки от расклада Юли Тишиной по доходам журналистов в Tier-1 деловых СМИ, я с удивлением обнаружил, что прямой корреляции между доходом и профессионализмом нет (по моей личной оценке, конечно). Вот один профессионал соловьем заходится о том, что ему не хватает денег, но при этом является каким-то душным типом, живущим прошлым. Вот другой профессионал сухо замечает, что вообще-то не везде такие большие деньги платят, но при этом уважение к его деятельности у меня как-то больше. Вот третий надувает щеки, хотя если приглядеться, это он их не надувает, это он в них тарталеток побольше напихал. Ибо считает кормежку на пресс-конференциях частью своего дохода.

Мне кажется, что все же надо разделять деньги и свое дело. Если ты работаешь исключительно за деньги, то это нормально и понятно, но лишь в том случае, если работаешь ты безукоризненно и результат даешь именно тот, который от тебя ждут. Если же ты работаешь за идею, это тоже прекрасно и чудесно, но лишь в том случае, если ты не начинаешь аргументировать такое себе качество своей работы фразой «ну а что вы хотели, я на вас чуть ли не бесплатно работаю».

Предложили стать миллионером.

В Москву я переезжал не то, чтобы налегке. В большую клетчатую плетеную сумку, подрезанную у отца, я загрузил немногочисленный шмот, подушку, кастрюлю (без одной ручки), какие-то книжки. Выглядело это все довольно забавно, хотя та самая кастрюля прожила долгую жизнь в Москве, пока Вера ее не выкинула. Но это было сильно позже.

Довольно быстро выяснилось, что 1,5 тысячи долларов для Москвы были не очень-то большими деньгами. По крайней мере в те, тучные времена. Как раз тогда, например, появилось такое смешное явление, как валютные ипотечники: ребята брали ипотеку в валюте, процент по ней был сильно ниже, и, как выяснилось в 2008 году, неспроста. В общем, первым сюрпризом для меня тогда стала стоимость аренды квартир. Снять сколько-нибудь нормальное жилье у метро стоило в районе тысячи долларов.

Так что первые полгода я прожил на подселении у девушки Саши, с которой познакомился на пресс-конференции какого-то производителя йогуртов. Меня туда позвали для массовки, как, впрочем, и Сашу. На том мероприятии вообще было человек шесть, из которых журналистов, пишущих про йогурты (или хотя бы про продукты питания), было около нуля. Но мы выполняли инструкции нашей общей знакомой Марины, которая, собственно, и должна была провести это мероприятие для клиента агентства.

Первые пару недель мне было, где бросить кости, но поиск жилья уже активно велся. Саша тогда уволилась с «золотым парашютом» (ну, это она так три оклада называла) и искала возможность как-то сэкономить на аренде. А арендовала она однушку в Митино. Сейчас можно точно сказать, что где-то в соседнем подъезде приблизительно в то же время начинал записывать свои ролики Мэдисон. Но сейчас не о нем.

Быстро выяснилось, что кровать у Саши одна, а однушка довольно скромная. Никаких романтических связей между нами не было, о чем сразу договорились на берегу. Мне был выделен угол и матрац, на котором я спал месяца три. Пока не накопил на диван из Ikea. Так что днем я ваял презентации о том, как одному могучему оператору надо вести себя на рынке VAS-услуг, а вечером спал на матрасе. Не очень понимая, зачем я вообще втянулся в этот блудняк.

Время шло, деньги у Саши кончались, и она решила устроиться на работу. И таки устроилась, довольно неплохо. Достаточно неплохо, чтобы к моменту, когда я таки съехал, купить машину. Что ее заставляло продолжать жить с незнакомым мужиком непонятно.

Мужик, то есть я, тоже не очень-то был рад этим раскладам. Особенно напряжены наши отношения стали после того, как однажды Саша пригласила на вечеринку в каком-то клубе подруг и меня. Но на вечеринку фейс-контроль не пустил меня и одну из ее подруг. Сашу это не расстроило, ну мы и решили, что найдем, чем заняться. За этим занятием, собственно, нас и застала вернувшаяся в ночи из клуба Саша.

Полгода пролетели как в тумане, и вроде я уже привык к такой странной жизни. Даже нашел, где можно недорого и сносно питаться, так что оставались какие-то деньги. Но в целом жизнь такая мало чем отличалась от студенческой. Вариантов особо не было, или возвращаться домой, или продолжать участвовать в этом театре абсурда. Но случилось чудо, и тот, кто меня, собственно, в Москву дернул, поменял контору забрав меня с собой. А там и денег дали в два раза больше, что в совокупности с компенсациями дало мне возможность довольно быстро снять отдельную квартиру. В нее-то я и переехал вместе с подушкой, кастрюлей с одной ручкой, диваном и хорошим настроением.

Вообще-то я хотел написать про Xbox и игры, но вступление затянулось. Так что напишу завтра.

Переезжал в Москве я два раза. Первый раз на съемную квартиру, второй раз – уже в приобретенную. И если второй переезд был масштабным мероприятием, растянувшимся на несколько дней, то первый – на съемную с подселения – был более лайтовым. Но перед тем, как переехать, надо было эту квартиру снять. Что оказалось не менее сложным процессом, чем поиск, куда бросить кости после переезда в Москву. Да, у меня уже была заначка в размере «первый и последний месяц и столько же за договор», но наличие денег вовсе не означает, что можно просто взять и снять квартиру. Тем более в том же районе.

А жил я тогда в Митино. Так уж получилось, что с районом этим я познакомился сильно раньше. Еще когда я променял профессию PR на совокупность функций HR, АХО и коучинга в одном лице, меня отправили, так сказать, на обучение в Москву. Офис конторы был как раз в Митино (он до сих пор там), но так как возили меня из гостинице, расположенной в Тушино, я не особо запомнил район. Когда переехал – далеко не сразу сообразил, что это то самое Митино, где я тогда побывал.

Найти квартиру в Митино в то время было непросто. Денег у людей на руках было много, курс доллара был низкий, а спрос на жилье в районе без метро неожиданно высокий. Это потом я понял, что Митино практически идеальный район для семейного проживания, но семьи у меня тогда не было, а желание жить в том же районе было. Поэтому, как только подвернулся вариант с однокомнатной квартирой в паре сотен метров от текущего обитания, поскакал немедленно на просмотр. Предусмотрительно взяв с собой деньги. Халупа была убитая, но мне казалась райским местечком. Все-таки я там собирался жить один, что само по себе было счастьем. Ну, на тот момент.

Хозяин, показав квартиру, собрался было уходить, но я успел схватить его за воротник и предложил не мять сиси, а подписывать договор. Риэлтеру это не понравилось, но я задал вопрос: «а что мешает вам сдать квартиру мне здесь и сейчас?», ответа на него ни хозяин квартиры, ни риэлтер найти не смогли, так что сели на кухне и на фоне ободранных обоев подписали договор. Я получил ключи, проводил всех и решил осмотреть жилище.

Впрочем, не буду лукавить. Проникнуться жилплощадью я смог сильно позже. Некоторые рекомендуют перед тем, как что-то покупать или снимать провести там хотя бы ночь. Я провел там в общей сложности семь лет. И все равно квартира преподносила сюрпризы.

Сверху жила сумасшедшая бабка. Летом стояла адская жара, кондиционера у нее не было, но была марля. Марлю она вешала на окно и периодически швыряла в окно таз воды. Типа марля становилась мокрой и ветерок охлаждался. Снимать марлю, мочить ее, и вешать обратно ей было лень, поэтому окно мне постоянно заливало. Так же бабка часто падала. Громко. Но судя по тому, что падения продолжались, не насмерть. Еще она стучала по батареи. Неведомо зачем.

Снизу жил отставной военный. Где он служил – не знаю. У него было две страсти. Первая – пить чай. Приблуд для его приготовления у него было больше, чем у Андрея Петровича, но после нескольких чаепитий отзываться на его призывы зайти в гости я реагировать перестал. Второй его страстью было сходить по ночам с ума, стрелять в потолок и вызывать огонь на себя.

Слева была многокомнатная квартира, в которой жил какой-то любитель шансона. Жил он редко, раз в два-три года по месяцу. Любил слушать ядреный блатняк. Приглашал на водку. Пару раз сходил, но потом тоже предпочел избегать.

А вот в квартиру справа меня никто не звал. Там сначала жило неблагополучное семейство, но оно съехало. Заехала семья с женщиной и дочкой. Орали они друг на друга очень люто. Дочка любила полежать в ванной, как и я, а стенка между ванными была тонкая. Поэтому я был в курсе всех смертных грехов блудной дщери. Как-то раз встретив эту мамашу на улице у дома, я ей сообщил, что стены в доме тонкие и о том, что она там устраивает, кто-то может сообщить в органы опеки. После этого ор в ванной прекратился, сместившись вглубь квартиры.

Но я не унывал. Все же это было отдельное жилье, где я мог делать все, что хочу. Чем я и занялся. На следующих выходных расскажу.

В PR есть свои глухари. Эдакие задачи, за которые никто не хочет браться в силу их, как кажется многим специалистам, невыполнимости. Доходит до того, что для выполнения задачи, от которой открестились все сотрудники, привлекают кого-то со стороны. Чаще всего агентство (с отрицательным, как правило, результатом), реже – точечного специалиста, который пусть и за большие деньги, но проблему решает.

Одной из таких задач является преломление мема. Это когда о компании в медиа и социуме складывается емкая и четкая характеристика. Самый яркий пример – партия жуликов и воров. Простой конструкт, который был вбит в головы всего за пару лет. Сегодня о нем никто не вспоминает, но вовсе не потому, что пришел какой-то сумрачный гений и все порешал. Иногда мем умирает сам по себе. Но это политический пример, не будем о политике. Благо есть примеры поближе нашему цеху.

Олды помнят историю с мемом «МТС ворует». Он возник в период, когда старая биллинговая система оператора (возможно, не без вмешательства ушлого менеджмента) сильно чудила и случайно списывала со счета абонента деньги за услуги, которые не были оказаны. В те времена были сильны социальные платформы типа ЖЖ, а поисковые системы еще не были изнасилованы SMM-специалистами. Так что продвижение на многих площадках в теле оригинального контента (поисковики тогда ориентировались на него) позволило укоренить эту словесную конструкцию в мозгу каждого, кто что-то искал про МТС.

Воровал ли МТС? Сознательно – нет, биллинговую систему поменяли, списания прекратились, но мем остался. Чистили его долго. Чистка цифрового следа вообще дело неблагодарное. Надо сначала собрать базу «весомой» ссылочной массы, потом пройтись по ссылкам, договориться с владельцами этого контента о том, чтобы оная конструкция как-то исчезла, и так до тех пор, пока поисковики не переиндексируют все заново. «МТС ворует» исчезло из лексикона телеком-троллей лет через пять, сегодня уже об этом никто и не вспоминает.

Самое обидно для компаний, вляпавшихся в подобную историю, это то, что даже если мем изначально имел отношение к реальности, то со временем терял свою актуальность. Ну, в плане проблематики. Но интернет-сообщество, прямо скажем, не умнеет, эволюция в сети идет в обратную сторону. Так что сегодня преломление мема задача куда более сложная.

Взять, к примеру, российские видеохостинги. Мало, кто в принципе понимает, что там происходит, как и что развивается, а тех, кто отслеживает это, условно говоря, в реальном времени, и вовсе единицы. И тут на сцену выходит Евгений Баженов со своим погорелым цирком. ВК ему, видите ли, не нравится, Рутуб ему, видите ли, не нравится. Верните все взад. Между тем если разбирать аргументацию Евгения, то оно сводится лишь к стенаниям по ушедшей аудитории. То, что аудитория банально повзрослела и шутки со вставками бородатых приколов ей уже не заходят, Евгений в расчет не принимает. Во всем виноват ВК, а не то, что Евгений не позврослел.

Между тем если очистить претензии от инфантильной шелухи, то их смысл сводится к отсутствию внятной статистики по видео в ВК и Рутубе. Год назад это было так, да, но тот же Рутуб обновляет свою студию (где смотрят статистику) чуть ли не каждые пару недель, там есть еще к чему стремиться, но уж точно это нельзя сравнивать с состояние хостинга трехлетней давности. ВК старается меньше, но тоже обновляет кабинет со статистикой, пусть и не так часто. Но уж глубину просмотра ролика там можно было смотреть еще летом прошлого года.

Вне зависимости от этого, мем про ВК и Рутуб, вбиваемый Баженовым в головы масс, продолжает пускать корни. И выкорчевывать его рано или поздно придется. Чем позже примутся, тем сложнее будет процесс.

Почему об этом не думают пиарщики? Думают, наверняка думают. Но примета нынешнего времени в том, что мало кто из этих пиарщиков рассчитывает задержаться в компании дольше года-двух. Зачем думать в долгосрок, если завтра придет рекрутер, даст два икса и все продукты жизнедеятельности этого пиарщика станут проблемой следующего.