Был на неделе в бюро судебно-медицинской экспертизы по Москве с экскурсией
Сразу скажу, что в танатологическое отделение тоже дали зайти тем кто хотел. Понятно, что находиться там не всем приятно, а у экспертов — работа такая, что им надо устанавливать обстоятельства смерти умерших и погибших граждан. Вскрытия в бюро СМЭ проводятся более серьёзные, чем в патологоанатомических отделениях, производятся они только по направлению правоохранительных органов. Есть ощущение, что специалисты СМЭ о здоровье погибшего в итоге будут осведомлены лучше, чем лечившие бывшего больного врачи (о пользе этого для медицины — ниже)
В Москве где-то четверть умерших (25-30 тысяч умерших из 110-120 тысяч в год) проходит через СМЭ, поскольку обстоятельства смерти или криминальные, или требуют дополнительного выяснения.
Но есть и огромный объём другой работы (всего в центре около 1000 сотрудников) и специфика того как она выполняется.
📍Эксперт несёт юридическую ответственность за заведомо ложные сведения в акте экспертизы, он сам подписывает акты, существенная часть работы у него — бумажная. В помощь ему дают лаборанта, который в случае исследования тела, например, сидит прямо у секционного стола и записывает то, что ему говорит эксперт. Похоже на схему работы нотариальной конторы, где за всё отвечают нотариусы, подготовительную работу ведут помощники.
📍Поскольку экспертиза проводится по направлению, эксперт в первую очередь сосредотачивается на том, чтобы ответить на вопросы заданные следствием. Каковы были травмы, чем они нанесены, какова степень их влияния на здоровье исследуемого (от чего зависит квалификация преступления, например — будет ли это намеренное убийство или убийство по неосторожности). Каковы причины смерти, если речь идёт об исследовании тела, какие были прижизненные повреждения у человека, какие посмертные.
📍Все кого я об этом спрашивал — отрицают, что следствие может как-то давить на эксперта. Они даже зачастую не взаимодействуют — привозят образец для исследования или медицинские выписки, дают запрос с вопросами. Задача на следующий день распределяется между экспертами и они, исходя из имеющейся информации, дают ответы или оставляют какие-то вопросы без ответа. Потом следователь приходит в канцелярию где получает акт экспертизы. Всё: механизма какого-то давления просто нет.
📍Есть круглосуточный (единственный) отдел по половой СМЭ — качество экспертизы тут сильно зависит от времени исследования, поэтому именно этот отдел работает всегда.
📍В целом есть ярко выраженная сезонность — праздники и выходные это горячие дни, поскольку вырастает число смертей и происшествий. Поскольку зимой больше праздников — есть сезонность и по временам года, зимой смертей больше. И действительно, весной и осенью увеличивается число преступлений и суицидов (хотя в целом, последние лет 20, число преступлений монотонно снижается)
📍Люди попадают в судмедэксперты из медвузов, там есть кафедры СМЭ. Кто не справляется с нагрузкой и происходящим в СМЭ — отсеется ещё в ВУЗе или в ординатуре, сотрудники говорят, что у прошедших горнило медвуза уровень стресса от работы не очень высокий. Работают очень часто всю жизнь на одном месте — работа стабильная, предсказуемая, спокойная.
📍В отличие от обычной медицины, где медик это оператор всяких аппаратов для анализов — тут случаи индивидуальные и редкие, можно сделать научную карьеру, защитить кандидатскую и докторскую.
Был на неделе в бюро судебно-медицинской экспертизы по Москве с экскурсией
Сразу скажу, что в танатологическое отделение тоже дали зайти тем кто хотел. Понятно, что находиться там не всем приятно, а у экспертов — работа такая, что им надо устанавливать обстоятельства смерти умерших и погибших граждан. Вскрытия в бюро СМЭ проводятся более серьёзные, чем в патологоанатомических отделениях, производятся они только по направлению правоохранительных органов. Есть ощущение, что специалисты СМЭ о здоровье погибшего в итоге будут осведомлены лучше, чем лечившие бывшего больного врачи (о пользе этого для медицины — ниже)
В Москве где-то четверть умерших (25-30 тысяч умерших из 110-120 тысяч в год) проходит через СМЭ, поскольку обстоятельства смерти или криминальные, или требуют дополнительного выяснения.
Но есть и огромный объём другой работы (всего в центре около 1000 сотрудников) и специфика того как она выполняется.
📍Эксперт несёт юридическую ответственность за заведомо ложные сведения в акте экспертизы, он сам подписывает акты, существенная часть работы у него — бумажная. В помощь ему дают лаборанта, который в случае исследования тела, например, сидит прямо у секционного стола и записывает то, что ему говорит эксперт. Похоже на схему работы нотариальной конторы, где за всё отвечают нотариусы, подготовительную работу ведут помощники.
📍Поскольку экспертиза проводится по направлению, эксперт в первую очередь сосредотачивается на том, чтобы ответить на вопросы заданные следствием. Каковы были травмы, чем они нанесены, какова степень их влияния на здоровье исследуемого (от чего зависит квалификация преступления, например — будет ли это намеренное убийство или убийство по неосторожности). Каковы причины смерти, если речь идёт об исследовании тела, какие были прижизненные повреждения у человека, какие посмертные.
📍Все кого я об этом спрашивал — отрицают, что следствие может как-то давить на эксперта. Они даже зачастую не взаимодействуют — привозят образец для исследования или медицинские выписки, дают запрос с вопросами. Задача на следующий день распределяется между экспертами и они, исходя из имеющейся информации, дают ответы или оставляют какие-то вопросы без ответа. Потом следователь приходит в канцелярию где получает акт экспертизы. Всё: механизма какого-то давления просто нет.
📍Есть круглосуточный (единственный) отдел по половой СМЭ — качество экспертизы тут сильно зависит от времени исследования, поэтому именно этот отдел работает всегда.
📍В целом есть ярко выраженная сезонность — праздники и выходные это горячие дни, поскольку вырастает число смертей и происшествий. Поскольку зимой больше праздников — есть сезонность и по временам года, зимой смертей больше. И действительно, весной и осенью увеличивается число преступлений и суицидов (хотя в целом, последние лет 20, число преступлений монотонно снижается)
📍Люди попадают в судмедэксперты из медвузов, там есть кафедры СМЭ. Кто не справляется с нагрузкой и происходящим в СМЭ — отсеется ещё в ВУЗе или в ординатуре, сотрудники говорят, что у прошедших горнило медвуза уровень стресса от работы не очень высокий. Работают очень часто всю жизнь на одном месте — работа стабильная, предсказуемая, спокойная.
📍В отличие от обычной медицины, где медик это оператор всяких аппаратов для анализов — тут случаи индивидуальные и редкие, можно сделать научную карьеру, защитить кандидатскую и докторскую.
BY Синодов пишет
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
Telegram was co-founded by Pavel and Nikolai Durov, the brothers who had previously created VKontakte. VK is Russia’s equivalent of Facebook, a social network used for public and private messaging, audio and video sharing as well as online gaming. In January, SimpleWeb reported that VK was Russia’s fourth most-visited website, after Yandex, YouTube and Google’s Russian-language homepage. In 2016, Forbes’ Michael Solomon described Pavel Durov (pictured, below) as the “Mark Zuckerberg of Russia.” Since its launch in 2013, Telegram has grown from a simple messaging app to a broadcast network. Its user base isn’t as vast as WhatsApp’s, and its broadcast platform is a fraction the size of Twitter, but it’s nonetheless showing its use. While Telegram has been embroiled in controversy for much of its life, it has become a vital source of communication during the invasion of Ukraine. But, if all of this is new to you, let us explain, dear friends, what on Earth a Telegram is meant to be, and why you should, or should not, need to care. The channel appears to be part of the broader information war that has developed following Russia's invasion of Ukraine. The Kremlin has paid Russian TikTok influencers to push propaganda, according to a Vice News investigation, while ProPublica found that fake Russian fact check videos had been viewed over a million times on Telegram. Telegram has gained a reputation as the “secure” communications app in the post-Soviet states, but whenever you make choices about your digital security, it’s important to start by asking yourself, “What exactly am I securing? And who am I securing it from?” These questions should inform your decisions about whether you are using the right tool or platform for your digital security needs. Telegram is certainly not the most secure messaging app on the market right now. Its security model requires users to place a great deal of trust in Telegram’s ability to protect user data. For some users, this may be good enough for now. For others, it may be wiser to move to a different platform for certain kinds of high-risk communications. Telegram, which does little policing of its content, has also became a hub for Russian propaganda and misinformation. Many pro-Kremlin channels have become popular, alongside accounts of journalists and other independent observers.
from cn
