Forwarded from словоткань
На что я молюсь?
На цветущие яблони я молюсь
Да на майские ливни знобящие
Кресты кладу — словно саблей наотмашь
Кланяюсь — землю давлю белокаменным лбом
Смерть выдавливаю из земли
И сам Господь за мной поспешает
Ходит Господь за мной по пятам
С писаной торбой
То дорогу мне перебежит
Закричит захохочет
То рублём одарит
То под самым носом нагадит
То ужаснётся
А то руку пожмёт скажет:
«Ну ты и мудак».
Егор Летов, 1994
На цветущие яблони я молюсь
Да на майские ливни знобящие
Кресты кладу — словно саблей наотмашь
Кланяюсь — землю давлю белокаменным лбом
Смерть выдавливаю из земли
И сам Господь за мной поспешает
Ходит Господь за мной по пятам
С писаной торбой
То дорогу мне перебежит
Закричит захохочет
То рублём одарит
То под самым носом нагадит
То ужаснётся
А то руку пожмёт скажет:
«Ну ты и мудак».
Егор Летов, 1994
Новый, 16-й, год мы встретили очень весело. Квартирка у нас была крошечная, так что елку мы подвесили в угол под потолок («вверх ногами»). Украсили ее игральными картами, сделанными из бумаги — Желтой кофтой, Облаком в штанах. Все мы были ряженые: Василий Каменский раскрасил себе один ус, нарисовал на щеке птичку и обшил пиджак пестрой набойкой. Маяковский обернул шею красным лоскутом, в руке деревянный, обшитый кумачом кастет. Брик в чалме, в узбекском халате, Шкловский в матроске. У Виктора Ховина вместо рубашки была надета афиша «Очарованного странника». Эльзе парикмахер соорудил на голове волосяную башню, а в самую верхушку этой башни мы воткнули высокое и тонкое перо, достающее до потолка. Я была в шотландской юбке, красные чулки, голые коленки и белый парик маркизы, а вместо лифа — цветастый русский платок. Остальные — чем чуднее, тем лучше! Чокались спиртом пополам с вишневым сиропом. Спирт достали из-под полы. Во время войны был сухой закон.
Лиля Брик
Лиля Брик
с новым годом, подписчики. лучший подарок админу: посреди разговора с кем угодно внезапно говорите "словоткань телеграм-канал" и на все вопросы возникающие далее ничего не отвечайте, меняйте тему. таким образом словоткань проникнет в подсознание и будет время от времени беспокоить жертву, пока та не поймет, что единственный способ освободиться - подписаться на канал.
* * *
Я не просплю
этот июль
его я не потеряю,
и сразу вот
на огород
до чая удираю.
У огурца,
большого отца,
приподымаю плети,
и плод двойной
передо мной -
то огруцовы дети.
Для огурца
наши сердца
разверсты хуже могилы.
Так с кожурой
этой жарой
я ем тебя, мой милый.
Земля зелена,
и плотна пелена,
что комья сырые греет.
Зверек растет,
как огород:
не знает, зачем он зреет.
Бросаю коту
не всю полноту,
а только хрусткий огрызок.
Он нюх и нюх -
зеленый дух
не то и ему не близок -
такого в рот
кот не берет,
нас отличает это.
Но все ж с ним я
одна семья,
одно зеленое лето.
И хлещет свет,
и смерти нет,
гуляем промежду грядок,
и мне тогда
сплошное "да"
весь этот небесный порядок.
Андрей Николев, 1938
Я не просплю
этот июль
его я не потеряю,
и сразу вот
на огород
до чая удираю.
У огурца,
большого отца,
приподымаю плети,
и плод двойной
передо мной -
то огруцовы дети.
Для огурца
наши сердца
разверсты хуже могилы.
Так с кожурой
этой жарой
я ем тебя, мой милый.
Земля зелена,
и плотна пелена,
что комья сырые греет.
Зверек растет,
как огород:
не знает, зачем он зреет.
Бросаю коту
не всю полноту,
а только хрусткий огрызок.
Он нюх и нюх -
зеленый дух
не то и ему не близок -
такого в рот
кот не берет,
нас отличает это.
Но все ж с ним я
одна семья,
одно зеленое лето.
И хлещет свет,
и смерти нет,
гуляем промежду грядок,
и мне тогда
сплошное "да"
весь этот небесный порядок.
Андрей Николев, 1938
1) Валялся. 2) Падал духом. 3) Злился — ударил кошку и 4) вообще забыл о правилах. 5) Гадал.
Лев Толстой. Дневник, 10 января 1854 г.
Лев Толстой. Дневник, 10 января 1854 г.
Forwarded from туман показывает
На этой неделе в руки попал сборник итальянского литератора Франко Арминио «Малые святости».
В сто пятьдесят микротекстов по несколько строчек поэт умещает простые и неприметные мелочи жизни. Эти бережно подобранные, трепетные и позабытые слова — всё, что вам нужно прочитать под конец уходящего года.
По Арминио, строчки-узелки — это обыденность, позаброшенность, слабость и обреченность, надежда человеческой жизни. И без этого дни не будут звенеть в воздухе.
В сто пятьдесят микротекстов по несколько строчек поэт умещает простые и неприметные мелочи жизни. Эти бережно подобранные, трепетные и позабытые слова — всё, что вам нужно прочитать под конец уходящего года.
По Арминио, строчки-узелки — это обыденность, позаброшенность, слабость и обреченность, надежда человеческой жизни. И без этого дни не будут звенеть в воздухе.
Иосиф Бродский играет в волейбол в Американской академии в Риме, 1981 г.
Один из свидетелей вспоминает: «В теплый день кто-то установил сетку в саду Академии и вокруг образовалась целая компания. Некоторое время мы играли в волейбол, в том числе Иосиф. Он очень завелся, играл энергично и с энтузиазмом. Позднее я был удивлен, узнав, что недавно он перенес тройное шунтирование. Мне с трудом верилось, что можно столь ничтожно мало заботиться о своем здоровье»
Один из свидетелей вспоминает: «В теплый день кто-то установил сетку в саду Академии и вокруг образовалась целая компания. Некоторое время мы играли в волейбол, в том числе Иосиф. Он очень завелся, играл энергично и с энтузиазмом. Позднее я был удивлен, узнав, что недавно он перенес тройное шунтирование. Мне с трудом верилось, что можно столь ничтожно мало заботиться о своем здоровье»
Forwarded from сеул стрит лав
Жизнь как турник.
Падение неизбежно, но задержись наверху подольше.
Падение неизбежно, но задержись наверху подольше.
я давно уже понял, что с вами, также известными как подписчики, нет смысла нормально разговаривать. на вас действуют только:
1) гипноз
2) угрозы.
первое регулярно использую, иначе непонятно, почему вы до сих пор здесь.
что касается второго... Я ВЗЯЛ СЛОВОТКАНЬ В ЗАЛОЖНИКИ. пока на моём личном офигенном добром щитпост-канале, в котором я вообще-то переизобретаю русскую культуру + шизею + фристайлю, не будет хотя бы 200 подписчиков, меня любящих и уважающих, новых постов здесь НЕ БУДЕТ. делайте что хотите:
https://www.group-telegram.com/angolavietnam
1) гипноз
2) угрозы.
первое регулярно использую, иначе непонятно, почему вы до сих пор здесь.
что касается второго... Я ВЗЯЛ СЛОВОТКАНЬ В ЗАЛОЖНИКИ. пока на моём личном офигенном добром щитпост-канале, в котором я вообще-то переизобретаю русскую культуру + шизею + фристайлю, не будет хотя бы 200 подписчиков, меня любящих и уважающих, новых постов здесь НЕ БУДЕТ. делайте что хотите:
https://www.group-telegram.com/angolavietnam
Telegram
эмиль ангола вьетнам
сибирские всякие заклинания
Forwarded from словоткань
Тридцать один. Ем один. Пью один.
С жадностью роюсь
в кучке могучей, что твой Бородин,
в памяти т.е.
Вижу — в мой жемчуг подмешан навоз.
И проклинаю,
но накладных не срываю волос,
грим не смываю.
Денис Новиков
С жадностью роюсь
в кучке могучей, что твой Бородин,
в памяти т.е.
Вижу — в мой жемчуг подмешан навоз.
И проклинаю,
но накладных не срываю волос,
грим не смываю.
Денис Новиков
Жена подала мне яблоко
Размером с большой кулак.
Сломал пополам я яблоко,
А в яблоке жирный чеpвяк.
Одну половину выел,
Дpугая чиста и цела.
С червём половину я выкинул,
Другую жена взяла.
И вдруг я отчётливо вспомнил —
Это было когда-то со мной:
И чеpвь, и сад, и знойный полдень,
И деpево, и яблоко, и я с женой.
Олег Григорьев
Размером с большой кулак.
Сломал пополам я яблоко,
А в яблоке жирный чеpвяк.
Одну половину выел,
Дpугая чиста и цела.
С червём половину я выкинул,
Другую жена взяла.
И вдруг я отчётливо вспомнил —
Это было когда-то со мной:
И чеpвь, и сад, и знойный полдень,
И деpево, и яблоко, и я с женой.
Олег Григорьев
ВАРЛАМ ШАЛАМОВ. ЧТО Я ВИДЕЛ И ПОНЯЛ В ЛАГЕРЕ, 1961
1. Чрезвычайную хрупкость человеческой культуры, цивилизации. Человек становился зверем через три недели — при тяжёлой работе, холоде, голоде и побоях.
2. Главное средство растления души — холод, в среднеазиатских лагерях, наверное, люди держались дольше — там было теплее.
3. Понял, что дружба, товарищество никогда не зарождается в трудных, по-настоящему трудных — со ставкой жизни — условиях. Дружба зарождается в условиях трудных, но возможных (в больнице, а не в забое).
4. Понял, что человек позднее всего хранит чувство злобы. Мяса на голодном человеке хватает только на злобу — к остальному он равнодушен.
5. Понял разницу между тюрьмой, укрепляющей характер, и лагерем, растлевающим человеческую душу.
7. Понял, что человек стал человеком потому, что он физически крепче, цепче любого животного — никакая лошадь не выдерживает работы на Крайнем Севере.
8. Увидел, что единственная группа людей, которая держалась хоть чуть-чуть по-человечески в голоде и надругательствах, — это религиозники — сектанты — почти все и большая часть попов.
9. Легче всего, первыми разлагаются партийные работники, военные.
10. Увидел, каким веским аргументом для интеллигента бывает обыкновенная плюха.
11. Что народ различает начальников по силе их удара, азарту битья.
12. Побои как аргумент почти неотразимы (метод № 3).
13. Узнал правду о подготовке таинственных процессов от мастеров сих дел.
14. Понял, почему в тюрьме узнают политические новости (арест и т. д.) раньше, чем на воле.
15. Узнал, что тюремная (и лагерная) «параша» никогда не бывает «парашей».
16. Понял, что можно жить злобой.
17. Понял, что можно жить равнодушием.
19. Горжусь, что решил в самом начале, ещё в 1937 году, что никогда не буду бригадиром, если моя воля может привести к смерти другого человека — если моя воля должна служить начальству, угнетая других людей — таких же арестантов, как я.
20. И физические и духовные силы мои оказались крепче, чем я думал, — в этой великой пробе, и я горжусь, что никого не продал, никого не послал на смерть, на срок, ни на кого не написал доноса.
23. Видел, что женщины порядочнее, самоотверженнее мужчин — на Колыме нет случаев, чтобы муж приехал за женой. А жёны приезжали, многие (Фаина Рабинович, жена Кривошея).
25. Видел «первых Рокфеллеров», подпольных миллионеров, слушал их исповеди.
28. Видел ледяной карцер, вырубленный в скале, и сам в нём провел одну ночь.
30. Неудержимую склонность русского человека к доносу, к жалобе.
35. Лучшим временем своей жизни считаю месяцы, проведённые в камере Бутырской тюрьмы, где мне удавалось крепить дух слабых и где все говорили свободно.
36. Научился «планировать» жизнь на день вперёд, не больше.
37. Понял, что воры — не люди.
39. Понял, какая страшная вещь — самолюбие мальчика, юноши: лучше украсть, чем попросить. Похвальба и это чувство бросают мальчиков на дно.
40. Женщины в моей жизни не играли большой роли — лагерь тому причиной.
41. Что знание людей — бесполезно, ибо своего поведения в отношении любого мерзавца я изменить не могу.
42. Последние в рядах, которых все ненавидят — и конвоиры, и товарищи, — отстающих, больных, слабых, тех, которые не могут бежать на морозе.
43. Я понял, что такое власть и что такое человек с ружьём.
44. Что масштабы смещены и это самое характерное для лагеря.
45. Что перейти из состояния заключённого в состояние вольного очень трудно, почти невозможно без длительной амортизации.
46. Что писатель должен быть иностранцем — в вопросах, которые он описывает, а если он будет хорошо знать материал — он будет писать так, что его никто не поймёт.
1. Чрезвычайную хрупкость человеческой культуры, цивилизации. Человек становился зверем через три недели — при тяжёлой работе, холоде, голоде и побоях.
2. Главное средство растления души — холод, в среднеазиатских лагерях, наверное, люди держались дольше — там было теплее.
3. Понял, что дружба, товарищество никогда не зарождается в трудных, по-настоящему трудных — со ставкой жизни — условиях. Дружба зарождается в условиях трудных, но возможных (в больнице, а не в забое).
4. Понял, что человек позднее всего хранит чувство злобы. Мяса на голодном человеке хватает только на злобу — к остальному он равнодушен.
5. Понял разницу между тюрьмой, укрепляющей характер, и лагерем, растлевающим человеческую душу.
7. Понял, что человек стал человеком потому, что он физически крепче, цепче любого животного — никакая лошадь не выдерживает работы на Крайнем Севере.
8. Увидел, что единственная группа людей, которая держалась хоть чуть-чуть по-человечески в голоде и надругательствах, — это религиозники — сектанты — почти все и большая часть попов.
9. Легче всего, первыми разлагаются партийные работники, военные.
10. Увидел, каким веским аргументом для интеллигента бывает обыкновенная плюха.
11. Что народ различает начальников по силе их удара, азарту битья.
12. Побои как аргумент почти неотразимы (метод № 3).
13. Узнал правду о подготовке таинственных процессов от мастеров сих дел.
14. Понял, почему в тюрьме узнают политические новости (арест и т. д.) раньше, чем на воле.
15. Узнал, что тюремная (и лагерная) «параша» никогда не бывает «парашей».
16. Понял, что можно жить злобой.
17. Понял, что можно жить равнодушием.
19. Горжусь, что решил в самом начале, ещё в 1937 году, что никогда не буду бригадиром, если моя воля может привести к смерти другого человека — если моя воля должна служить начальству, угнетая других людей — таких же арестантов, как я.
20. И физические и духовные силы мои оказались крепче, чем я думал, — в этой великой пробе, и я горжусь, что никого не продал, никого не послал на смерть, на срок, ни на кого не написал доноса.
23. Видел, что женщины порядочнее, самоотверженнее мужчин — на Колыме нет случаев, чтобы муж приехал за женой. А жёны приезжали, многие (Фаина Рабинович, жена Кривошея).
25. Видел «первых Рокфеллеров», подпольных миллионеров, слушал их исповеди.
28. Видел ледяной карцер, вырубленный в скале, и сам в нём провел одну ночь.
30. Неудержимую склонность русского человека к доносу, к жалобе.
35. Лучшим временем своей жизни считаю месяцы, проведённые в камере Бутырской тюрьмы, где мне удавалось крепить дух слабых и где все говорили свободно.
36. Научился «планировать» жизнь на день вперёд, не больше.
37. Понял, что воры — не люди.
39. Понял, какая страшная вещь — самолюбие мальчика, юноши: лучше украсть, чем попросить. Похвальба и это чувство бросают мальчиков на дно.
40. Женщины в моей жизни не играли большой роли — лагерь тому причиной.
41. Что знание людей — бесполезно, ибо своего поведения в отношении любого мерзавца я изменить не могу.
42. Последние в рядах, которых все ненавидят — и конвоиры, и товарищи, — отстающих, больных, слабых, тех, которые не могут бежать на морозе.
43. Я понял, что такое власть и что такое человек с ружьём.
44. Что масштабы смещены и это самое характерное для лагеря.
45. Что перейти из состояния заключённого в состояние вольного очень трудно, почти невозможно без длительной амортизации.
46. Что писатель должен быть иностранцем — в вопросах, которые он описывает, а если он будет хорошо знать материал — он будет писать так, что его никто не поймёт.