Вчера мы снова катались на автодроме в ГАИ, и именно вчера я почувствовала машину по-другому.
Я как обычно села в машину, завела её, поехала, и поняла, что что-то не так. Как будто я чувствую её по-другому. Как будто я уже с ней как-то срослась.
И я у инструктора спрашиваю: - Что случилось с машиной? Почему я чувствую, как будто мне легко стало ехать? Как будто я по-другому воспринимаю дорогу и т.д.
На что он мне ответил: - Значит моя работа выполнена успешно. Ты научилась.
Незнаю, как у меня все пройдет на экзамене в ГАИ, но на дороге в обычной ситуации я чувствую себя уверенно и уже точно могу сказать, что смогу сразу ездить.
До ГАИ осталось 11 дней 😅
#автошкола
А помнитекак относительно недавно я вообще боялась туда идти?! Вот так все быстро может поменяться.
Вчера мы снова катались на автодроме в ГАИ, и именно вчера я почувствовала машину по-другому.
Я как обычно села в машину, завела её, поехала, и поняла, что что-то не так. Как будто я чувствую её по-другому. Как будто я уже с ней как-то срослась.
И я у инструктора спрашиваю: - Что случилось с машиной? Почему я чувствую, как будто мне легко стало ехать? Как будто я по-другому воспринимаю дорогу и т.д.
На что он мне ответил: - Значит моя работа выполнена успешно. Ты научилась.
Незнаю, как у меня все пройдет на экзамене в ГАИ, но на дороге в обычной ситуации я чувствую себя уверенно и уже точно могу сказать, что смогу сразу ездить.
До ГАИ осталось 11 дней 😅
#автошкола
А помнитекак относительно недавно я вообще боялась туда идти?! Вот так все быстро может поменяться.
Right now the digital security needs of Russians and Ukrainians are very different, and they lead to very different caveats about how to mitigate the risks associated with using Telegram. For Ukrainians in Ukraine, whose physical safety is at risk because they are in a war zone, digital security is probably not their highest priority. They may value access to news and communication with their loved ones over making sure that all of their communications are encrypted in such a manner that they are indecipherable to Telegram, its employees, or governments with court orders. In February 2014, the Ukrainian people ousted pro-Russian president Viktor Yanukovych, prompting Russia to invade and annex the Crimean peninsula. By the start of April, Pavel Durov had given his notice, with TechCrunch saying at the time that the CEO had resisted pressure to suppress pages criticizing the Russian government. Under the Sebi Act, the regulator has the power to carry out search and seizure of books, registers, documents including electronics and digital devices from any person associated with the securities market. Andrey, a Russian entrepreneur living in Brazil who, fearing retaliation, asked that NPR not use his last name, said Telegram has become one of the few places Russians can access independent news about the war. At this point, however, Durov had already been working on Telegram with his brother, and further planned a mobile-first social network with an explicit focus on anti-censorship. Later in April, he told TechCrunch that he had left Russia and had “no plans to go back,” saying that the nation was currently “incompatible with internet business at the moment.” He added later that he was looking for a country that matched his libertarian ideals to base his next startup.
from cn
