Настигло

Я пишу почти всю жизнь: впервые использовала письмо для самотерапии в 8 лет, первый мой «философский текст» в дневнике с Барби на обложке написала в 11, в 15 стала почти ежедневно писать в ЖЖ, в 16 напечатала в подростковом журнале друзей свой первый лонгрид — и это было уже 20 лет назад. Я писала всегда и по любому поводу — но никогда не считала себя писательницей, даже не задумывалась об этом. Писателями были всякие бородатые усатые дядьки (привет патриархату и недопредставленности женщин в школьной программе по литературе), при чем тут я? Для меня письмо всегда было инструментом: общения, самовыражения, социализации, самоанализа — всегда только средством, никогда не целью.

Когда я писала свою первую книгу «Homo Mutabilis», я не считала себя писательницей, скорее — журналисткой, экспертом по научпопу, маркетологом. Я подошла к ней расчетливо: изучила рынок и его потребности, создала продукт — и методично продавала его. Как мне казалось, успешной она стала потому, что я просто всё сделала правильно, «как надо», — но ничего прямо такого «писательского» в ней для меня не было.

Я не считала себя писательницей, но осознанно сделала perception hack: по разумно созданному рецепту создала образ писателя в общественном сознании — и пользовалась его плодами. Честно говоря, тогда я думала, что другие варианты написания книг — это какие-то легенды из прошлого или романтические выдумки.

Но во время полномасштабного вторжения я не собиралась делать взлом восприятия, раскручивать блог и вообще писать книгу про войну. Просто когда я поняла, что могу погибнуть прямо сегодня, оказалось, что ничего кроме письма и близости с близкими мне не страшно потерять. Погибнуть за письмом рядом с my favourite human being казалось лучшей идеей из возможных. Впервые за много лет я писала не для читателя, не для редактора, не для рынка — я писала, потому что это было единственное, ради чего хотелось проживать день. Это то, что давало смысл жизни даже под угрозой смерти.

Как этот опыт начал менять мои представления о себе и писательстве — делюсь в еженедельной рассылке There Will Be Book на моём Patreon, где рассказываю, как я работаю над новой книгой от предыстории до идеи и рутины. Вы можете прочитать её целиком, подписавшись на ежемесячный донат от 5$. Ваша поддержка позволит мне работать над книгой, не переживая об интересе издательств. Если у вас нет возможности поддержать меня донатом, ничего страшного! Главное — что вы здесь! Ваши лайки, комментарии и шеры важны, чтобы я не утонула в контенте главных контентмейкеров соцсетей: котиках, жопах и альтрайтах.

www.group-telegram.com/cn/travkinatxt.com/1122

1.4K viewsedited  Dec 13 at 12:53

Я пишу почти всю жизнь: впервые использовала письмо для самотерапии в 8 лет, первый мой «философский текст» в дневнике с Барби на обложке написала в 11, в 15 стала почти ежедневно писать в ЖЖ, в 16 напечатала в подростковом журнале друзей свой первый лонгрид — и это было уже 20 лет назад. Я писала всегда и по любому поводу — но никогда не считала себя писательницей, даже не задумывалась об этом. Писателями были всякие бородатые усатые дядьки (привет патриархату и недопредставленности женщин в школьной программе по литературе), при чем тут я? Для меня письмо всегда было инструментом: общения, самовыражения, социализации, самоанализа — всегда только средством, никогда не целью.

Когда я писала свою первую книгу «Homo Mutabilis», я не считала себя писательницей, скорее — журналисткой, экспертом по научпопу, маркетологом. Я подошла к ней расчетливо: изучила рынок и его потребности, создала продукт — и методично продавала его. Как мне казалось, успешной она стала потому, что я просто всё сделала правильно, «как надо», — но ничего прямо такого «писательского» в ней для меня не было.

Я не считала себя писательницей, но осознанно сделала perception hack: по разумно созданному рецепту создала образ писателя в общественном сознании — и пользовалась его плодами. Честно говоря, тогда я думала, что другие варианты написания книг — это какие-то легенды из прошлого или романтические выдумки.

Но во время полномасштабного вторжения я не собиралась делать взлом восприятия, раскручивать блог и вообще писать книгу про войну. Просто когда я поняла, что могу погибнуть прямо сегодня, оказалось, что ничего кроме письма и близости с близкими мне не страшно потерять. Погибнуть за письмом рядом с my favourite human being казалось лучшей идеей из возможных. Впервые за много лет я писала не для читателя, не для редактора, не для рынка — я писала, потому что это было единственное, ради чего хотелось проживать день. Это то, что давало смысл жизни даже под угрозой смерти.

Как этот опыт начал менять мои представления о себе и писательстве — делюсь в еженедельной рассылке There Will Be Book на моём Patreon, где рассказываю, как я работаю над новой книгой от предыстории до идеи и рутины. Вы можете прочитать её целиком, подписавшись на ежемесячный донат от 5$. Ваша поддержка позволит мне работать над книгой, не переживая об интересе издательств. Если у вас нет возможности поддержать меня донатом, ничего страшного! Главное — что вы здесь! Ваши лайки, комментарии и шеры важны, чтобы я не утонула в контенте главных контентмейкеров соцсетей: котиках, жопах и альтрайтах.

BY Настигло