Telegram Group Search
В конце 1970-х годов заместитель министра внутренних дел СССР Юрий Чурбанов посетил небольшой узбекский город Газли. Зайдя в местный продуктовый магазин, он испытал настоящий шок.

Стоит отметить, что Чурбанов был не просто высокопоставленным чиновником — он приходился зятем самого Леонида Брежнева, а значит, входил в число наиболее привилегированных людей страны. Он был воспитан системой, получал от неё все возможные блага и, разумеется, не помышлял о том, чтобы её критиковать. Однако даже он не мог не признать: продовольственная ситуация в глубинке была удручающей.

«Мяса нет, продуктов — раз-два и обчелся, даже сигарет не было, только махорка…» — вспоминал Чурбанов. Когда он спросил у продавщицы, почему полки магазина так пусты, та спокойно ответила: «Что привезут с базы, то и продаём». Тем временем у магазина собралась толпа местных жителей — порядка 150–200 человек. Поздоровавшись с ними, Чурбанов спросил, как им живётся и какие у них проблемы. Одна бойкая женщина не побоялась сказать правду: «Товарищ генерал, вас здесь обманывают! Нам пускают пыль в глаза. С продуктами всё очень плохо, мяса мы не видим, на рынке оно стоит дорого, молока тоже нет».
Очень милая парадная напротив Штиглица
Please open Telegram to view this post
VIEW IN TELEGRAM
Forwarded from Аптраган
В Летнем саду на зиму скульптуры спрятали в сельские туалеты
Настоящие «Цезарь Рима»

Сулейман Великолепный за свою жизнь совершил 13 крупных военных походов, и покорил 362 крепости только в Европе. Неудивительно, что над главным порталом мечети Сулеймание сохранились витиеватые восхваления монарха, высеченные в XVI веке – в них Сулейман именуется «халифом, блистающим Божественной Славой», «владетелем царств земных», «султаном над султанами арабов и персов». Военные завоевания и амбиции султанов Османской династии отразились в их громогласных титулатурах. Основатель династии Осман Гази носил скромное, но грозное имя «Гази» — так называли мусульман, сражающихся с неверными. Его потомки были менее сдержанными: сын Османа, Орхан, величал себя «повелителем горизонтов и героем всего мира».

Первым, кто официально принял титул султана, был Мурад I в 1360-х годах, когда византийский император Иоанн V Палеолог признал его власть. А с падением Константинополя в 1453 году османское государство превратилось в империю, и султаны начали именовать себя падишахами — «царями царей». Султаны любили титулы, подчеркивающие их власть не только в мире мусульман, но и над всем человечеством. После завоевания Египта Селимом I в 1517 году они стали именовать себя халифами — повелителями всех мусульман. Среди других титулов султанов: «Наследник Пророка», «Правитель Вселенной», «Властелин Белого, Черного и Красного морей». Но самым впечатляющим оставался «Тень Аллаха на Земле».

Один из самых амбициозных султанов, Мехмед II Завоеватель (Фатих), мечтал стать наследником Римской империи. После взятия Константинополя он взял титул «Kayser-i Rum» — «Цезарь Рима». Французский философ XVI века Жан Боден считал амбиции Мехмеда II обоснованными. Он утверждал, что предъявлять права на титул преемника римского императора может лишь османский султан. Мехмед II действительно являлся потомком Комнинов (одной из императорских династий Византии). В результате череды династических браков, заключенных в XII веке, переплелись ветви трех правящих родов Средневековья – галицких Рюриковичей, Комнинов и Сельджукидов.

В 1178 году на одной из этих ветвей созрел «плод» – Сулейман Шах, родоначальник беев (вождей) тюркского племени кайи. Сын Сулейман Шаха, Эртогрул, унаследовал от отца титул бея кайи. В 1231 году он захватил никейское поселение Февасион и переименовал его в Сегют. В 1240 году Эртогрул сформировал Османский бейлик – собственное феодальное владение. Именно в Сегюте у него родился сын Осман – будущий основатель Османской династии. Осман I Гази получается был правнуком Иоанна Комнина. Мехмед II, завоеватель Константинополя, являлся прямым потомком Османа и одновременно – потомком византийской династии Комнинов. Фатих использовал этот факт для подкрепления своих прав на престол в Константинополе. Отсюда и взятый им титул василевсов «Kayser-i Rum».

#стамбул
This media is not supported in your browser
VIEW IN TELEGRAM
Немного в тему прошлого поста. Ну а вообще, конечно, Царьград
Придворная жизнь в Японии эпохи Хэйан (с 794 по 1185 год) строго разделялась на мужскую и женскую сферы. Это разделение подчеркивалось противопоставлением публичного и приватного, а также китайского и японского стилей. Например, общественные здания, такие как государственные учреждения или буддийские храмы, считались мужскими пространствами и строились с использованием китайских архитектурных элементов: черепичных крыш с загнутыми краями, каменных или черепичных полов, которые соответствовали принципам китайской геомантии. В то же время частные резиденции, где жили женщины, отличались более традиционными японскими чертами: тростниковыми крышами и деревянными полами.

Идеалы мужской и женской красоты ярко отражены в литературе и искусстве того времени. Мужской идеал включал круглое лицо, покрытое белой пудрой, маленький рот, узкие глаза и аккуратную бородку. Мужчины активно использовали благовония для ароматизации одежды и волос. Согласно литературным источникам, идеальный мужчина должен был быть чувствительным к красоте, уметь ценить природу и не стесняться проявлять эмоции, например, плакать при расставании с возлюбленной. Напротив, мускулистые и излишне волосатые мужчины считались непривлекательными.

Женский идеал красоты во многом напоминал мужской: белое, набеленное лицо, аккуратный рот и густые, нарисованные выше естественной линии брови. Белая кожа была признаком аристократического происхождения, и женщины активно использовали пудру, чтобы достичь нужного оттенка. На эту основу наносились румяна, а губы красились в яркие цвета. Одной из самых необычных практик было чернение зубов с помощью смеси железа и уксуса, известное как охагуро. Этот обычай, который позже стал ассоциироваться с замужними женщинами и куртизанками, считался признаком утонченности. Тех, кто пренебрегал этим ритуалом, осуждали за «ужасный блеск» зубов.

Особое внимание уделялось волосам: они должны были быть прямыми, блестящими, разделенными пробором и очень длинными — в идеале доходящими до пола. Даже мельком увиденная изящная прическа могла вызвать интерес у потенциального поклонника. Например, в «Повести о Гэндзи» герой влюбляется в девушку, которую видел лишь со спины, исключительно благодаря её прекрасным волосам.

#киото
Нелепые слухи распространяются в г. Царицыне, по словам «Самарской газета», вследствие недавних пожаров. Хотя следствием установлено точно происхождение царицынского пожара от неосторожного обращения с огнем плотовщиков, какой-то возвратившийся из китайского похода солдат распустил слухи между односельчанами, что пожар произведен из мести за поражение китайцами, и китайское правительство командировало для поджогов в Россию 30 человек.

Народ вполне верит дикому слуху и переносит его из села в село. Когда после царицынского произошло еще несколько пожаров в других городах, молва народная увеличила число китайцев-поджигателей в России с 30 человек до 30 тысяч.

«Биржевые ведомости», №221, 1901 год

Газетная пыль
Как послов принимали в Стамбуле

Во времена Сулеймана I при османском дворе окончательно оформилась церемония приема иностранных послов. Это был не просто дипломатический ритуал — это было тщательно продуманное представление, цель которого заключалась в демонстрации могущества и богатства Порты. Чтобы процесс проходил безупречно, при Диване был создан специальный отдел церемоний, куда входили церемониймейстер, секретарь и переводчики. Эти чиновники не только организовывали торжественные мероприятия, но и вели реестр муфасаль, в котором фиксировали, какие послы удостоились аудиенции и какие дары преподнесли султану.

Процедура начиналась с того, что посол изъявлял желание встретиться с правителем. После того как султан давал согласие, иностранного гостя сопровождали в Топкапы. Выбирали для этого особый день — день выплаты жалования янычарам. Это было неслучайно: тысячи воинов выстраивались в безмолвные ряды, и посол, проходя мимо, видел живую демонстрацию военной мощи империи. Фредерик фон Крейвиц, посол Священной Римской империи, посетивший двор Мурада III в 1591 году, писал, что янычары стояли «словно каменные статуи» — ни единого движения, ни единого звука.

Внутри дворца посла встречали два паши, которые сдержанно приветствовали его и провожали в зал для приемов. Атмосфера здесь резко менялась: после уличного простора – приглушённый полумрак зала, аромат благовоний, отражения золота и мрамора в мерцающем свете свечей. Здесь гостя просили подождать, пока султана уведомят о его прибытии.

Прежде чем посол мог предстать перед правителем, янычары уносили его дары. Подарки должны были быть не просто ценными, но и редкими, чтобы вызвать у султана интерес. Голландский посол Корнелис Калкун в этом смысле превзошёл всех: Ахмеду III он преподнёс атласные и бархатные одежды, дорогие масла, серебряные цветочные горшки, расписной комод, телескоп и даже механический огнетушитель — диковинку, невиданную в Османской империи. Однако больше всего султана поразил хрустальный шкаф: он открыл и закрыл его не менее 30 раз, не скрывая восхищения.

Демонстрация власти заключалась не только в пышных церемониях, но и в тонких дипломатических играх. Часто послов намеренно заставляли ждать аудиенции в неудобных помещениях, чтобы подчеркнуть их зависимое положение. Британский посол Джеймс Портер жаловался, что комната, где его оставили, больше напоминала лавку польского еврея, чем зал для высоких гостей.

Перед тем как войти в тронный зал, дипломатов спрашивали, есть ли у них оружие. Но даже после этого меры предосторожности не заканчивались: иностранца брали за руки и буквально вводили в зал. Эта практика появилась после трагического убийства султана Мурада I — в 1389 году, во время битвы на Косовом поле, сербский князь Милош Обилич, притворившись, что сдаётся в плен, вошёл в шатёр султана и заколол его спрятанным в одежде ножом.

Когда посол наконец оказывался перед троном, он должен был склониться перед Великим Турком, передать верительные грамоты, поцеловать султану руку и изложить цель визита. Османский правитель выслушивал его, а затем, коротко ответив, отпускал.

После этого посла угощали обедом, который проходил под наблюдением великого визиря, а затем провожали из дворца. Протокол был чётко расписан, но иногда допускались исключения. Например, если султан дарил послу роскошную одежду, тот не мог предстать перед правителем, пока не наденет её.
Европейские дипломаты неизменно отмечали, что османы вели переговоры с холодным расчётом. Длительные паузы, уклончивые ответы, тонкие манипуляции — каждая встреча была частью игры, в которой султан всегда оставался на шаг впереди.

#стамбул
This media is not supported in your browser
VIEW IN TELEGRAM
Снова немного магии от нейросетей
В феврале 1951 года была проведена импровизированная перепись населения Пусана, которая показала, что город стал домом для 840 000 человек, из которых почти половина были беженцами. К лету 1953 года, к завершению Корейской войны, население Пусана увеличилось до одного миллиона, что на фоне довоенного уровня в 300 000 человек выглядело ошеломляюще. Такое резкое увеличение населения привело к значительной нагрузке на городскую инфраструктуру, которая и до этого находилась в плачевном состоянии.

Многие беженцы начинали с палаток или землянок, но постепенно их жилища становились более постоянными. К концу войны в Пусане было построено около 40 000 самодельных домов, в основном из фанеры, брусьев и досок. Часто для строительства использовались ящики, в которых американские войска получали продовольствие и боеприпасы. Пространства для семей из 5–7 человек были крохотными, зачастую всего 10 квадратных метров, и нередко встречались и меньшие по размеру «квартиры».

Жизнь беженцев была крайне тяжёлой. Основной доход они получали за счет разовых услуг или торговли. Некоторые, рискуя жизнью, вылавливали в море древесину, сушили её и продавали как топливо. Другие собирали металлические отходы, вырезали из них полосы и использовали их для строительства временных домов. Часть людей выискивала съедобные остатки пищи на американских базах, из которых готовили еду, которая получила прозвище «кулькули чук» (в дословном переводе «хрюшкина кашка»).

Многие также пытались найти работу носильщиками, уличными торговцами или устраивались на несколько предприятий, которые оставались открытыми. Вакансий было мало, и каждое утро перед проходными заводов выстраивались длинные очереди. Работать на военной базе было мечтой для многих, но доступ туда имели лишь немногие.

В условиях нищеты уровень преступности, как правило, повышается, но в Пусане ситуация была несколько иной. Мелкие кражи были довольно частым явлением, и даже появилась поговорка: «Глаза закроешь — у тебя и нос своруют!». Несмотря на это, общая криминальная обстановка не вызывала сильных беспокойств.
Среди беженцев значительно увеличилось количество христиан, хотя в 1950 году только 1% корейцев исповедовал «западную религию». Церкви имели тесные связи с религиозными организациями США и благодаря этому могли обеспечивать своих прихожан продовольствием и товарами первой необходимости. Принадлежность к церкви становилась важным аспектом жизни беженцев.

Кроме того, корейская традиция социальной ответственности и взаимопомощи сыграла свою роль: местные жители часто обращались за помощью к более обеспеченным землякам, и зачастую получали её. Иногда беженцы даже жили в домах более состоятельных людей с их разрешения, что стало важным элементом их выживания в этот тяжёлый период.

#пусан
В конце 1920-х годов в Советском Союзе активно развивалось движение бытовых коммун, где доходы и расходы объединялись в общий фонд. В некоторых таких коллективах обобществлялось 40–60% заработка, а порой даже вся сумма.

Это движение базировалось на идеях полного отказа от частной собственности и создания нового типа советского человека, живущего в духе коллективизма. Журнал «Смена» описывал быт коммунаров так: «Всем распоряжается безликий и многоликий товарищ-коллектив. Он выдает деньги на обеды, закупает трамвайные билеты, табак, выписывает газеты, отчисляет суммы на баню и кино». В ряде коммун из общего бюджета даже выплачивались алименты за разведённых членов коллектива. Столь радикальный подход к общему имуществу зачастую сопровождался жёсткими ограничениями. Например, запрещалось тратить собственные дополнительные заработки на личные покупки без разрешения коллектива.

Политическая составляющая также играла ключевую роль в жизни коммун. Кандидатов в члены коллектива спрашивали не только о взглядах на совместное проживание, но и о готовности участвовать в строительстве «новой жизни». Выйти из коммуны можно было лишь сдав комсомольский билет, что вело к неприятностям. Иногда людей записывали в коммунары заочно, без их согласия. Так, один из первых рабочих Сталинградского тракторного завода Яков Липкин вспоминал, что отказ от вступления в коммуну воспринимался как проявление «индивидуализма» и категорически не поощрялся.

Несмотря на революционный энтузиазм, эти эксперименты столкнулись с суровой реальностью. Не хватало ни экономических ресурсов, ни знаний о человеческой психологии, чтобы реализовать столь радикальную модель общежития. Даже сами коммунары признавали, что их желание быть стопроцентными коммунистами зачастую подавляло инициативу и порождало внутренние конфликты.

К 1934 году идея бытовых коммун окончательно утратила поддержку партии. XVII съезд ВКП(б) официально осудил это движение как «уравниловские мальчишеские упражнения левых головотяпов». К тому времени в советском обществе уже формировались устойчивые элиты, которым требовались отдельные, комфортные условия жизни. Так закончился один из самых смелых социальных экспериментов раннего СССР.
10 крупнейших городов мира к началу 16 века

До Нового времени города Европы продолжали оставаться относительно небольшими. К 14 веку в Западной Европе было всего 11 городов с населением 100 тысяч и более. В последующие два столетия ситуация начала меняться, но до гигантских метрополисов было еще далеко.

Пока на западе Евразии за 15 век надувался один Париж, сдувалась Венеция, а Лиссабон только-только начал свои лихие плавания, на востоке континента жирели города Китая, Индии и мусульман.

Среди десяти крупнейших городов мира было аж 4 китайских:
Пекин - столица Мин
Нанкин - первоначальная столица Мин
Гуанчжоу - постоянные торговые ворота Китая в мир
Ханчжоу - и столица домонгольской династии Южной Сун
Пекин тут был самым крупным, естественно. Его население было под 700 тысяч человек.

Еще в десятке самых населенных городов были: столица иранской династии Сефивидов - Тебриз.

Столица южноиндийской Империи Карната - Виджаянагара, население которой доходило до полумиллиона.

По соседству был город бенгальский город Гауда. Тоже в десятке.

И вот уже семь мест рейтинга крупнейших городов мира к 1500 году заняты восточными мегаполисами. Добавьте сюда захваченные турками Константинополь и Каир. Вот уже 9.

Единственный не восточный (во всех смыслах) город был далеко на западе - в Америке. Столица ацтеков Теночтитлан, по некоторым данным, был крупнейшим мегаполисом к началу 15 века. Лестные оценки говорят о миллионе жителей, скромные - о 300 тысячах. В любом случаем, быть таким огромным ему оставалось недолго. В 1521 году Кортез захватил Теночтитлан.

До урбанизированного востока европейцы доберуться позже, но это совсем другая история.
История корейской автомобильной промышленности, которая сегодня занимает пятое место в мире по объёмам производства, началась в 1955 году. Именно тогда в небольшой мастерской в Сеуле был собран первый корейский автомобиль под названием «Сибаль» («начало»). Это событие стало отправной точкой для развития одной из самых мощных автомобильных индустрий в мире.

В середине 1950-х годов несколько корейских автомастерских попытались перейти от ремонта автомобилей к их сборке. В то время американская армия списывала старые армейские джипы, предварительно повреждая их, чтобы предотвратить продажу пригодных машин. Корейские механики покупали такие джипы и пытались восстановить их, но сталкивались с серьёзной проблемой: блоки цилиндров двигателей были намеренно повреждены, что делало их ремонт практически невозможным в кустарных условиях.

В начале 1955 года два инженера — Ким Ён-сам и его начальник О Вон-чхоль, руководитель небольшой авторемонтной мастерской, называвшейся «Международной автомобильной компанией», — нашли способ восстановления блоков цилиндров с использованием имеющегося оборудования. Это достижение стало ключевым для создания первых корейских автомобилей. В апреле 1955 года они установили восстановленный двигатель на джип, собранный в мастерской, и успешно провели дорожные испытания.

Вдохновлённые успехом, они решили начать производство собственных джипов. Многие детали по-прежнему брались со списанных американских машин, но некоторые компоненты изготавливались на месте или закупались. Эти автомобили, получившие название «Сибаль», отличались жёсткой крышей (в отличие от брезентовой у оригинальных джипов) и окрашивались в чёрный или синий цвет.

В октябре 1955 года «Сибаль» был представлен на Национальной промышленной выставке, где вызвал огромный интерес. В условиях послевоенной бедности демонстрация автомобиля местного производства стала настоящим событием. «Сибаль» получил высшую награду выставки — Президентскую премию, что привлекло к нему ещё больше внимания. Это вдохновило компанию на мелкосерийное производство.

Однако в мае 1958 году планы по расширению производства столкнулись с трудностями. Правительство, стремясь сэкономить топливо, ввело ограничения на регистрацию новых автомобилей: теперь можно было зарегистрировать машину только взамен старой, вышедшей из строя. Это резко снизило спрос на автомобили, и производители «Сибаля» решили приостановить выпуск. К тому же, в бедной стране автомобили были доступны лишь немногим.

Точное количество выпущенных «Сибалей» неизвестно, но, по разным оценкам, их было произведено около тысячи. Эти автомобили использовались как такси, служебный транспорт правительственных учреждений, а некоторые попали в частные руки. Хотя проект «Сибаль» не стал коммерчески успешным, он заложил основу для будущего развития корейского автомобилестроения, которое сегодня является одним из лидеров мировой индустрии.

#сеул
Среди величайших реликвий исламского мира, хранящихся в стамбульском дворце Топкапы, особое место занимают предметы, связанные с пророком Мухаммедом. Они не просто музейные экспонаты — каждый из них обладает сакральной силой, ради которой веками проливалась кровь.

Один из самых почитаемых артефактов — зуб пророка. Согласно преданию, он был выбит в битве при Бадре (624 год), когда Мухаммед получил удар топором. Есть и другой, менее драматичный след его присутствия — отпечаток ноги на куске известняка. По одной версии, камень запечатлел его шаг, когда он помогал строить мечеть. По другой — след остался, когда он садился на коня.
Конечно, на протяжении веков появлялись скептики, утверждавшие, что эти реликвии могли принадлежать не пророку, а кому-то из его сподвижников. Однако две вещи никогда не вызывали сомнений у мусульманских богословов: знамя и мантия пророка.

С мантией связана особая легенда. Когда-то она принадлежала арабу Ибн Зухайру — человеку, который сначала критиковал Коран, но затем раскаялся и принял ислам. Узнав об этом, пророк Мухаммед снял с себя мантию и накинул ему на плечи в знак прощения. Позже наследники Ибн Зухайра продали святыню первому Омейядскому халифу, затем она попала в Багдад, потом в Каир и, наконец, в Стамбул.
Норвежский писатель Кнут Гамсун с прозорливостью заметил: эти реликвии — не просто старинные вещи, а символы, за которые мусульмане готовы были убивать и умирать. Мантия пророка не должна была быть открыта для посторонних глаз, но в случае опасности ее поднимали высоко, чтобы она развевалась на ветру. Это означало, что каждый мусульманин обязан взяться за меч.

Не менее важной святыней стало знамя пророка. Согласно преданию, оно было сделано из тюрбана араба Буйрадата, который сначала враждовал с Мухаммедом, но затем признал его власть. Символ исламского воинства прошел долгий путь через арабские завоевания и оказался в Египте, где принадлежал последнему халифу. В 1517 году султан Селим I, покорив Египет, завладел знаменем и мантией — с тех пор османский правитель стал носить титул «Хранитель двух святых реликвий».

Султан отправил знамя в Великую мечеть Дамаска. Каждый год его несли во главе процессии паломников, отправляющихся в хадж. В 1595 году святыню перевезли в Стамбул — и тогда же в городе появились таинственные слепцы.

Стамбульцы часто встречали на улицах группы слепых, которые ходили цепочкой, держась друг за друга. Их предводитель, как правило, был слеп только на один глаз. Эти люди считались благословенными: они совершили хадж, увидели Мекку и Медину — а после этого добровольно лишили себя зрения, чтобы больше не смотреть ни на что тленное.
Городские хроники сохранили описание процедуры ослепления. Паломник нагревал кусок металла, посыпал его особым порошком, склонялся над ним и терпеливо ждал, пока глаз вытечет. Эта странная традиция продержалась 300 лет и лишь в XIX веке сошла на нет. До этого времени каждый год слепцы собирались на площади Султанахмет, провожая паломников, идущих под знаменем пророка.

Знамя поднимали и в иных случаях. Например, когда султан лично возглавлял армию или когда наступала смертельная угроза. Последний раз его подняли 11 ноября 1914 года — в день, когда Османская империя объявила священную войну (джихад) странам Антанты.

#стамбул
Удивительно, что через арку Главного штаба ездил транспорт

На фото 1970-е годы

#петербург
В колониальной Корее автомобили были редкостью: в 1940 году на 30 миллионов жителей приходилось всего 10 000 машин. Для сравнения: сейчас в Южной Корее при населении 51 миллион зарегистрировано 24 миллиона автомобилей.

Настоящий автомобильный век для страны начался лишь после 1945 года, когда Корея вышла из-под японского владычества.
После окончания Второй мировой войны американские военные части заполнили Южную Корею, а вместе с ними на улицах появились сотни джипов и другой армейской техники.

Многие из этих машин со временем списывались и продавались местным жителям буквально за копейки. Джипы оказались настолько выносливыми и неприхотливыми, что стали основным видом транспорта в стране.

Корейцы не просто использовали их по назначению — они увидели в этих военных машинах новую возможность. В небольших кустарных мастерских джипы переделывали в импровизированные микроавтобусы: кузова удлиняли, устанавливали дополнительные сиденья, а иногда даже приделывали крышу для защиты пассажиров от дождя. Так, из грубых боевых машин рождался новый городской транспорт.

В 1945–1960 годах эти переделанные джипы стали основными маршрутками Сеула и других крупных городов. В условиях послевоенной разрухи и нехватки общественного транспорта они играли ключевую роль в жизни горожан, помогая людям добираться на работу, в школу или по делам. Можно сказать, что именно эти первые кустарные маршрутки стали прообразом будущей корейской автобусной системы.

#сеул
Царство вкуса

Эпоха Хэйан (794 год–1185 год) — время расцвета японской аристократической культуры, когда эстетика и изысканность ценились не меньше, чем мудрость. Придворная жизнь напоминала грандиозный спектакль, в котором все знатные мужчины и женщины стремились выразить себя в искусстве. Поэзия, музыка, каллиграфия, создание ароматов, искусство сочетания цветов и даже стильная подача письма — все это было неотъемлемой частью повседневности. Этот период начался с переноса столицы в Киото. Китайское влияние ослабевало, а японская культура стала формироваться в своем самобытном виде.

В то же время в Европе шла эпоха Средневековья: пока японские аристократы создавали изысканные стихотворные послания и обсуждали тончайшие оттенки бумаги, западные рыцари сражались в крестовых походах, а феодалы укрепляли замки. Если в Европе главной добродетелью считалась доблесть, то в Японии — утонченность.

Тонкий вкус проявлялся в каждой детали. Обычное письмо превращалось в произведение искусства: к нему прикрепляли цветок, соответствующий сезону, а его оттенок должен был гармонировать с цветом бумаги. Красота природы ценилась столь же высоко, как и мастерство художников. Созерцание осенних клёнов или лунного света на водной глади было не менее значимым переживанием, чем чтение стихов.

В культуре Хэйан важное место занимало понятие мияби — изысканности и утончённости, выраженной в манерах, одежде и даже способе говорить. Другое ключевое слово, определявшее дух эпохи, — аварэ, особая чувствительность к мимолётной красоте. Это была способность видеть трогательное и печальное в каждом мгновении, будь то опадающие лепестки сакуры или редкое свидание влюблённых.

Даже религия превращалась в искусство. Буддизм в Японии приобрёл поэтические черты, а исполнение священных ритуалов напоминало театральные представления. Высшие государственные посты требовали не только административных навыков, но и способности исполнять изящные танцы.

Знать могла позволить себе столь утончённый образ жизни благодаря доходам от владений сёэн — частных земельных угодий. Именно они давали придворным возможность полностью посвятить себя поиску красоты. В Европе в это же время землевладельцы жили в условиях феодальной раздробленности, их досуг был ограничен войнами и политическими интригами. В Японии же идеалом оставалась гармония, воплощённая в искусстве и природе.

Стремление к совершенству, начавшееся в эпоху Хэйан, стало основой японского эстетического мировоззрения на многие века вперёд.

#киото
Наказание постом

В Средневековье пост был не только религиозной практикой, а еще и важной частью общественной жизни, контролируемой церковью. Соблюдать его должны были все, и нарушение могло повлечь за собой серьезные последствия. Более того, пост мог становиться не только духовной обязанностью, но и формой наказания.Церковные суды иногда назначали дополнительные постные дни как епитимию за определенные проступки, а в редких случаях — даже пожизненно.

Например, в 1474 году житель Турне Луи Кестело, обвиненный в обесчещивании своей золовки, был приговорен к соблюдению поста каждую субботу в течение года. Еще более суровое наказание получил Бодуэн де Скеппер, который совершил греховные деяния с двумя сестрами и племянницей: ему предписали поститься каждый год в день Святого Апостола Фаддея до конца жизни.

Такие наказания подчеркивали власть церкви не только в вопросах веры, но и в регулировании общественной морали. Для некоторых осужденных это означало долгие годы воздержания, а для других — своеобразный путь к искуплению.

#средневековье
В наших европейских широтах мы привыкли, что птицы обычно на гербах смотрят в противоположные стороны. На флаге и гербе столицы Перу птицы смотрят друг на друга

#лима
2025/02/27 21:16:48

❌Photos not found?❌Click here to update cache.


Back to Top
HTML Embed Code: