Ожидание Трампа превращается в русский национальный вид спорта. Действительно, если верить всему тому, что сегодня говорит Трамп, то это не президент, а кремлевская мечта. Но насколько ему можно верить? И вообще, и в вопросе об отношениях с Украиной и Россией - в частности?
Обычно, обсуждая возможный “U-Turn” (разворот) американской внешней политики при Трампе, ссылаются на стабилизирующую роль институтов. Мол, президент там немного (не так много) значит, есть система “сдержек и противовесов”, которая способна вернуть любого, самого даже ретивого коня в стойло традиционной политики. Но лично я в американские институты начинаю верить все меньше и меньше. Кризис политической системы - он и в Африке кризис, и в Америке (подсказка: а не только в России).
Однако есть что-то гораздо более дисциплинирующее, чем даже вся пресловутая система сдержек. Это national interest (национальный интерес). И именно благодаря ему, а вовсе не благодаря пресловутым институтам, первая каденция Трампа в 2016-2020 годах закончилась для Кремля ничем. Причем не просто ничем, а фиаско с музыкой – резким ухудшением отношений на фоне непрерывных политических скандалов. Есть большая вероятность, что и на этот раз закончится тем же. И прежде всего потому, что вектор национального интереса США остается все эти годы неизменным.
Определить сходу, в чем этот интерес состоит, не так просто. Одной из типовых ошибок как русских либералов, так и их яростных оппонентов “околокремля”, является предположение, что целью американской внешней политики является насаждение демократии и либеральных ценностей везде, где можно и нельзя. Точнее – самоцелью. В действительности – это очень далеко от действительности. Не то чтобы Америке были совершенно безразличны либеральные ценности, но она не делает из них культа. И, конечно, при прочих равных условиях США, безусловно, предпочтут насаждать их, а не что-либо другое. Но только если другие условия равны. Да, выбирая между демократическим и недемократическим путем решения стоящих перед ними задач, США, скорее всего, предпочтут демократический. Но если они посчитают, что задача не решается демократическим путем, то будут решать ее так, как она решается. Альтруизм не является фундаментальной основой американской (да, видимо, и любой другой) внешней политики. А вот с их прагматическими целями разобраться не так просто.
Национальный интерес США сегодня состоит, на мой взгляд, в том, чтобы умеренно ослаблять Россию, ограничивая ее способность к европейской экспансии, но не настолько, чтобы она стала легкой добычей Китая и превратилась в его безвольного сателлита. Распад России, как один из вариантов такого превращения, тоже не соответствует национальным интересам США, которые вынуждены смотреть на происходящее в Украине в глобальном контексте. Америка преследует в Украине свои собственные цели, лишь отчасти совпадающие с целями украинских элит и чаяниями украинского общества. В дальнейшем конфликт неизбежен, но пока до этого далеко.
То, чем сегодня занимаются США, можно условно назвать «политической липосакцией России». Поддерживая Украину, они удерживают Россию в режиме постоянного «жиросжигания». Все заготовленные, сэкономленные, приобретенные, украденные и полученные взаймы ресурсы России война пока сливает в воды Днепра. Каждый выстреленный в Украине снаряд гарантировано не полетит в другом направлении. Чем дольше длится эта война, тем очевидней то, что ни на какую другую войну Россия больше способна не будет. Нет никаких оснований полагать, что этот интерес США к управляемому “сдуванию” России исчезнет в 2024 году. А это, скорее всего, будет означать, что никакой Трамп Кремлю не поможет.
Ожидание Трампа превращается в русский национальный вид спорта. Действительно, если верить всему тому, что сегодня говорит Трамп, то это не президент, а кремлевская мечта. Но насколько ему можно верить? И вообще, и в вопросе об отношениях с Украиной и Россией - в частности?
Обычно, обсуждая возможный “U-Turn” (разворот) американской внешней политики при Трампе, ссылаются на стабилизирующую роль институтов. Мол, президент там немного (не так много) значит, есть система “сдержек и противовесов”, которая способна вернуть любого, самого даже ретивого коня в стойло традиционной политики. Но лично я в американские институты начинаю верить все меньше и меньше. Кризис политической системы - он и в Африке кризис, и в Америке (подсказка: а не только в России).
Однако есть что-то гораздо более дисциплинирующее, чем даже вся пресловутая система сдержек. Это national interest (национальный интерес). И именно благодаря ему, а вовсе не благодаря пресловутым институтам, первая каденция Трампа в 2016-2020 годах закончилась для Кремля ничем. Причем не просто ничем, а фиаско с музыкой – резким ухудшением отношений на фоне непрерывных политических скандалов. Есть большая вероятность, что и на этот раз закончится тем же. И прежде всего потому, что вектор национального интереса США остается все эти годы неизменным.
Определить сходу, в чем этот интерес состоит, не так просто. Одной из типовых ошибок как русских либералов, так и их яростных оппонентов “околокремля”, является предположение, что целью американской внешней политики является насаждение демократии и либеральных ценностей везде, где можно и нельзя. Точнее – самоцелью. В действительности – это очень далеко от действительности. Не то чтобы Америке были совершенно безразличны либеральные ценности, но она не делает из них культа. И, конечно, при прочих равных условиях США, безусловно, предпочтут насаждать их, а не что-либо другое. Но только если другие условия равны. Да, выбирая между демократическим и недемократическим путем решения стоящих перед ними задач, США, скорее всего, предпочтут демократический. Но если они посчитают, что задача не решается демократическим путем, то будут решать ее так, как она решается. Альтруизм не является фундаментальной основой американской (да, видимо, и любой другой) внешней политики. А вот с их прагматическими целями разобраться не так просто.
Национальный интерес США сегодня состоит, на мой взгляд, в том, чтобы умеренно ослаблять Россию, ограничивая ее способность к европейской экспансии, но не настолько, чтобы она стала легкой добычей Китая и превратилась в его безвольного сателлита. Распад России, как один из вариантов такого превращения, тоже не соответствует национальным интересам США, которые вынуждены смотреть на происходящее в Украине в глобальном контексте. Америка преследует в Украине свои собственные цели, лишь отчасти совпадающие с целями украинских элит и чаяниями украинского общества. В дальнейшем конфликт неизбежен, но пока до этого далеко.
То, чем сегодня занимаются США, можно условно назвать «политической липосакцией России». Поддерживая Украину, они удерживают Россию в режиме постоянного «жиросжигания». Все заготовленные, сэкономленные, приобретенные, украденные и полученные взаймы ресурсы России война пока сливает в воды Днепра. Каждый выстреленный в Украине снаряд гарантировано не полетит в другом направлении. Чем дольше длится эта война, тем очевидней то, что ни на какую другую войну Россия больше способна не будет. Нет никаких оснований полагать, что этот интерес США к управляемому “сдуванию” России исчезнет в 2024 году. А это, скорее всего, будет означать, что никакой Трамп Кремлю не поможет.
BY Vladimir Pastukhov
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
Stocks dropped on Friday afternoon, as gains made earlier in the day on hopes for diplomatic progress between Russia and Ukraine turned to losses. Technology stocks were hit particularly hard by higher bond yields. The channel appears to be part of the broader information war that has developed following Russia's invasion of Ukraine. The Kremlin has paid Russian TikTok influencers to push propaganda, according to a Vice News investigation, while ProPublica found that fake Russian fact check videos had been viewed over a million times on Telegram. What distinguishes the app from competitors is its use of what's known as channels: Public or private feeds of photos and videos that can be set up by one person or an organization. The channels have become popular with on-the-ground journalists, aid workers and Ukrainian President Volodymyr Zelenskyy, who broadcasts on a Telegram channel. The channels can be followed by an unlimited number of people. Unlike Facebook, Twitter and other popular social networks, there is no advertising on Telegram and the flow of information is not driven by an algorithm. The Russian invasion of Ukraine has been a driving force in markets for the past few weeks. On February 27th, Durov posted that Channels were becoming a source of unverified information and that the company lacks the ability to check on their veracity. He urged users to be mistrustful of the things shared on Channels, and initially threatened to block the feature in the countries involved for the length of the war, saying that he didn’t want Telegram to be used to aggravate conflict or incite ethnic hatred. He did, however, walk back this plan when it became clear that they had also become a vital communications tool for Ukrainian officials and citizens to help coordinate their resistance and evacuations.
from cn
