"Был все же в этой войне какой-то привкус, какая-то надежда, даже какая-то жизнь. Первый же из моих друзей, который на нее отправился, тут же ввязался в шпионскую историю. Я начал уже надеяться, что война эта не так уж и плоха."

О романе Джона Ноулза 'A Separate Peace' я узнал совсем недавно: американский писатель получил за него парочку наград, в том числе William Faulkner Foundation в 1960 году, а роман часто сравнивают с другими романами взросления, написанными в послевоенные годы: "Над пропастью во ржи" и "Повелитель мух".

Действие разворачивается в частной новоанглийской школе, на дворе — 1942-43 годы, главным героям повествования по 17 лет. Они уже чувствуют войну, пока — только через чтение новостных сводок и церемонии прощания с выпускниками школы, многие из которых отправляются сразу на фронт.

Учитывая текущие события, я при чтении сосредоточился именно на этом аспекте — переживание войны, которая идет на фоне, и от которой — непонятно — то ли нужно постараться отгородиться, то ли, наоборот, в которую стоит каким-то образом вовлечься, пусть даже просто эмоционально. Роман написан хорошо, но мне показался пресноватым, хотя и читать приятно, и поразмышлять есть о чем.

И, чтобы немного передать дух произведения, по традиции, предлагаю вам ознакомиться с коллекцией цитат из романа Джона Ноулза 'A Separate Peace': https://telegra.ph/A-Separate-Peace-by-John-Knowles-01-13

Тут вот, кстати, уважаемая Анастасия напоминает про фотоальбом Андре Кертиса 'On Reading', который когда-то занимал важное место на моей книжной полке в Москве, и все никак не доберется до моей книжной полки в Лондоне. И это, действительно, очаровательный артефакт для всех любителей чтения и визуального искусства: когда я узнал о существовании этого альбома, и уж тем более когда смог его полистать и насладиться прекрасными фотографиями читающих людей (в разных местах, позах, и с разными целями), я очень явственно ощутил то самое чувство, которое обычно называется "ну почему я до этого сам не додумался".

Надо сказать, похожих работ я особенно-то больше и не встречал, и очень жаль: мне кажется, коллекция стрит-фотографий, на которых будут запечатлены люди, читающие книги и журналы и газеты, например, в Лондоне, в Стокгольме, в Эдинбурге, или вот в Исландии, может быть очень привлекательной как в эстетическом, так и в художественном плане.

Иногда хочется взяться за такую задачку самому (чем не повод посетить Стокгольм и Рейкъявик, кстати), но размышления на эту тему обычно прерываются на том, что я начинаю ругать себя за бессовестно проданную Leica Q2 перед самым отъездом в Англию. Ну не влезала она в чемодан!

"Никто не понимает умом, куда движется; понять это можно, только действуя."
~Нассим Николас Талеб

Вечернее чтение

В честь того как часто я вспоминаю свой опыт изучения средневековых языков, мне захотелось поделиться одним из своих любимых поэтических произведений, с которым я познакомился как раз во время своей учебы в Эдинбурге — древнеанглийской поэмой The Wanderer. Считается, что написана она была в конце девятого века, что роднит ее с "Беовульфом", который датируется примерно тем же периодом.

В поэме повествуется о воине, очнувшемся после того, как сражение было проиграно, — и он остался один, без государя и без своих товарищей. Теперь он вынужден странствовать, пока не найдет нового государя и нового пристанища, и — надо думать — новой причины сражаться. Автор поэмы устами героя размышляет о превратностях судьбы, о смысле жизни, и о вере в Бога.

Эта поэма — жемчужина англо-саксонской литературы, и, на мой взгляд, самое интересное литературное произведение, написанное на староанглийском языке (не считая "Беовульфа"). Я привожу его на трех языках: вначале на оригинале (если вы никогда не изучали Old English, вам, возможно, будет любопытно посмотреть на то, как выглядел "английский" язык тысячу лет назад), в моем любимом переводе на английский (советую читать именно эту версию поэмы), и в переводе на русский.

Приятного чтения и размышления над непреклонностью судьбы.

https://telegra.ph/THE-WANDERER-AN-ANGLO--SAXON-POEM-Skitalec-01-17

Как не отделять личность автора от его произведения

Вы могли заметить, что на ВЧТ обычно не затрагиваются и не обсуждаются события окололитературного мира — например, какой писатель и как именно высказался в Твиттере, или какого писателя и за что именно обвиняет следствие.

Тем не менее, иногда это возвращает нас к теме, на которую я уже обращал внимание — личность писателя и его творчество неотделимо. Творчество человека, даже если это книга, написанная в "коммерческом" жанре, все равно является проекцией того, каков человек на самом деле. Каждый сюжетный поворот, каждый персонаж и его мотивация, каждая дилемма — все это следствие того, кто есть автор, какие у него есть таланты и какие в нем сидят... демоны.

Когда я изучал средневековую литературу, личности автора уделялось огромное внимание — художественный, лингвистический, культурологический анализы и интерпретация без этого почти бессмысленны. Более того, изучение биографии автора, по сути — контекста, в котором создается художественное произведение, помогает читателю получить больше удовольствия от прочтения его произведения. Не потому, что так мы лучше понимаем, что "хотел сказать автор" (это не имеет значения, важно, что он на самом деле сказал), а потому, что превращает наш опыт чтения из двухмерного в трехмерный.

Намекаю ли я сейчас на какие-то конкретные выводы и решения относительно того, что вам стоит читать, или что нет? Решение остается за вами. Вряд ли знание о том, что Толстой ни во что не ставил женщин, Есенин был повесой и алкоголиком, Виктор Гюго вел аморальный образ жизни и был завсегдатаем публичных домов заставит человечество полностью забыть написанные ими произведения, даже несмотря на то, что их взгляды на жизнь весьма очевидным образом прослеживаются в их произведениях (про Есенина, впрочем, можно поспорить, но, с другой стороны, это же лирическая поэзия, что вы от нее хотели).

Есть и примеры, когда автор меняет свои взгляды или образ жизни уже после того, как написал любимые многими книги: вот, например, Филипп Дик, судя по всему, еще не так много употреблял веществ, когда писал "Небесное око", "Убик" и "Мечтают ли андроиды об электроовцах?", а Лукьяненко еще не поддерживал геноцид соседней страны, когда писал довольно легкую и наивную, но все же увлекательную приключенческую фантастику. Тут как быть?

На вопросы эти каждому читателю, конечно, нужно будет ответить самому, но совершенно точно нет никакого смысла закрывать ладонями глаза и, на манер ребенка, который таким образом "спрятался" от внешнего мира, рассказывать о том, что нужно отделять личность автора от его произведения.

Мой коллега по литературному Телеграму Денис Песков (вы могли читать его материалы либо в Форбсе и Коммерсанте, либо в его ТГ-канале о нехудожке @knigsovet) недавно начал вести канал, посвященный Великобритании и местной культуре, и для него написал занимательный материал о "лучшем книжном Лондона" — Foyles. Книжный действительно впечатляющий, хотя о "лучшести", как обычно, можно спорить.

А вот материал прелюбопытный — Денис там рассказывает про книгу, посвященную появлению и возвеличиванию книжного. Делюсь им внизу, приятного чтения!

Тут выяснилось, что в Великобритании изобретателем картонных коробок считается Charles Henry Foyle (1878-1948) из Бирмингема. А его братья Уильям и Гилберт основали… легендарный лондонский книжный магазин Foyles! О нём недавно выходила книга, о которой я делал материал: http://enotable.org/foyles

"Нигде не безопасно. Ничто не вечно. Ни одна победа в сражении не будет одержана навсегда."

Если вы спросите меня, какой писатель оказал наибольшее влияние на мою жизнь (заметьте, не только его произведения, но и он сам!), то, несмотря на неизбежное обилие вариантов ответа на этот вопрос, это будет все же Джон Рональд Руэл Толкиен — вне всяких сомнений.

Когда мне было тринадцать, и на экраны вышла первая часть "Властелина Колец", я впервые самостоятельно прошагал в городскую библиотеку (в которую потом возвращался за старыми выпусками "Навигатора Игрового Мира") и взял домой "Хоббит". Повесть, написанная легким слогом и почти "детскими" интонациями, тем не менее, преподала мне серьезный литературный урок — существовали, оказывается, писатели, которые могли создать целый мир одними лишь словами на листе бумаги — такой, который почти физически ощущается настоящим, и уют, подобный домашнему.

Много лет спустя, когда "Властелин Колец" был прочитан и перечитал, профессор Толкиен снова повлиял на мою жизнь — в августе 2018 года, в Оксфорде, рассматривая на выставке в Бодлианской библиотеке рабочее место писателя с потрепанными томиками "Старшей Эдды" и исландского словаря, я решил, что в магистратуру я пойду не на Creative Writing, как планировал изначально, а на средневековые языки и литературу.

Так, благодаря Толкиену, я оказался в Шотландии, благодаря Толкиену (и лишь чуть-чуть — своим персональным усилиям) я получил диплом Эдинбургского университета, и благодаря Толкиену (если уж совсем кропотливо проводить линию причинно-следственных связей) обрел свой новый дом в Великобритании. Если я перееду жить в Оксфорд (что совсем не исключено) — в общем-то, сделаю я это тоже во многом благодаря Толкиену.

А что книга-то, спросите вы? Вне всяких сомнений, это лучшая биография великого писателя. При ее чтении я испытывал стойкое ощущение, что читал историю старого-доброго друга, с которым нас разъединила — так вышло! — неопреодолимая разница во времени. И мне было приятно читать о том, что мой дорогой друг прожил эту жизнь так, что любой бы гордился такой дружбой: он посвятил ее своим близким, своей вере, своим товарищам, своему творчеству, и, в итоге, своей жене, с которой не расстался и после смерти — ведь до сих пор на могиле писателя на Уолверкотском кладбище на надгробии высечено "Эдит Мэри Толкиен. Лютиен" и затем, прямо рядом: "Джон Рональд Руэл Толкиен. Берен".

Подборка цитат из книги-биографии Джона Рональда Руэла Толкиена, написанной Хамфри Карпентером: https://telegra.ph/JRRTolkien-by-Humphrey-Carpenter-01-23

Пополнение личной библиотеки коллекциями рассказов Хорхе Луи Борхеса

Когда я переехал в Лондон из Москвы, мне не удалось утащить с собой два томика рассказов аргентинского писателя: Fictions и The Aleph. Не иметь же в доме (даже если это съемная квартира) книг Борхеса сродни преступлению, поэтому начать собирать коллекцию заново я решил с сборников, которых до этого у меня не было. Первым стал Brodie's Report, который я прочитал еще полтора года назад.

Сейчас мне пришло еще два сборника: Labyrinths, толстый сборник, изданный на английском в 1962 году, в который включены главные рассказы из Fictions и The Aleph — эти рассказы были опубликованы на английский именно в составе сборника Labyrinths, и только потом вышли отдельными изданиями, дополненные. Кроме того, в Labyrinths также есть нехудождественные тексты Борхеса — эссе, и несколько коротких притч из сборника Dreamtigers.

Но начал сейчас читать Борхеса я с третьей книжечки — со сборника The Book of Sand and Shakespeare's Memory, который состоит из двух поздних коллекций рассказов писателя. Некоторые из них я уже читал (например, Роза Парацельса — я ее даже публиковал на русском в разделе "Вечернее чтение"), но большинство читаю впервые. Пока прочитал первые два рассказа, и уже, конечно, в совершенном восторге — искусство создавать самые необыкновенные истории, сотканные из тысяч мельчайших деталей, каждая из которых занимается единственное правильное место, доступно лишь лучшим из лучших.

Не спешите с выводами, или неочевидная польза от чтения художественной литературы

Когда кто-то просит вас не мыслить стереотипами, то подразумевается, что стереотипы — это не очень хорошо. Однако наше мышление едва ли не полностью опирается на стереотипы, и это нормально — делать самостоятельные и независимые выводы относительно каждого явления и предмета на нашем пути было бы невыносимо мучительно и довольно долго.

Но стереотипы, действительно, могут быть и вредны; вред их может простираться вплоть до того, что и войны развязывались либо под влиянием, либо при помощи стереотипного мышления. Поэтому интеллигентные люди стремятся противопоставлять стереотипному мышлению мышление критическое — и при наличии соответствующих навыков обычно не составляет труда понять, какое из них уместно использовать в данный момент.

Вот только как научиться критически мыслить и остерегаться делать поспешные выводы? В школе этому едва ли учат (я про постсоветское образование), в университете, кстати, тоже (в британских — немного да, в постсоветских — опять же нет). Можно прочитать книгу про критическое мышление, но знать, как правильно делать — не равняется научиться правильно делать.

На помощь приходит художественная литература. Именно читая "выдуманные истории" (как пренебрежительно выражаются некоторые апологеты литературы исключительно нехудожественной, а то и строго "научной"), мы учимся не спешить с выводами: кроличья нора на самом деле может вести в целое царство абсурда, которое, однако, подчиняется определенным законам — и если мы будем терпеливы и готовы познавать невиданное и взирать на непознанное, то станем понимать этот мир чуточку лучше.

Или просто станем чуть более приятными собеседниками, что тоже большой плюс.