Блез Паскаль, его труды и Мысли — отец Андрей Ткачёв
https://rutube.ru/video/638f18b66231c18152ab2a46c9a48888/
https://rutube.ru/video/638f18b66231c18152ab2a46c9a48888/
Святые будут судить мир! Протоиерей Андрей Ткачёв
https://vk.com/video-211547415_456243608
https://rutube.ru/video/41fe00d35358c4acc68ea82620626127/
https://vk.com/video-211547415_456243608
https://rutube.ru/video/41fe00d35358c4acc68ea82620626127/
Вы знаете, есть такая совершенно удивительная история. Это даже не притча, это реальный рассказ.
Про одного святого епископа. Предстоятеля святого алтаря.
Это древняя история.
Даже имя епископа, по-моему, не упоминается. Это был древний человек, который служил еще до Первого Вселенского Собора.
А до Первого Вселенского Собора «Символ Веры» у каждой Церкви был свой.
Мы сейчас поем один и тот же «Символ Веры». «Верую во Единого Бога Отца Вседержителя, Творца небу и земли…» и так далее.
Мы его читаем на Крещении, чтобы знали во что верует человек, которого мы крестим.
Мы поем его на Литургии. А до этого времени, до четвертого века он у всех был разный.
У каждого был свой.
По смыслу — один и тот же. Но разные слова. Разные сочетания. Еще не все понятно было, отшлифовано.
И были некоторые люди, которые могли допустить туда, в «свой» символ веры, какую-нибудь ложную мысль. Что-нибудь. Ну, мало ли. Забыть про воскресение мертвых, например. Про вечную жизнь души сказали, а про то, что тела воскреснут – не сказали. Или – про Духа Святого забыли. Или про Деву Марию что-нибудь неправильно сказали.
Да мало ли…вкралась какая-то ошибка. Это ж не трудно – ошибиться в вере.
Для того, чтобы в вере не ошибаться, надо иметь Духа Святого в себе. Всегда. А иначе – можно ошибиться.
И вот, жил некий святой человек. Который каждый раз совершал Литургию. Регулярно.
И всегда, когда он совершал службу, с ним стоял Ангел и молился с ним. И какими-то знаками показывал, что все хорошо. «Ты — с Богом. И Бог — с тобой».
Утешал и веселил его своим присутствием. И видел Ангела только он один, епископ. И однажды приехал к нему некий священник из дальних стран. И служил с ним рядом.
Стоит епископ – служит. Стоит священник рядом – молится тоже. И, когда они читали Символ Веры на Евхаристии, епископ допустил какую-то ошибку.
Что-то серьезное сказал – ненужное. Батюшка этот ему говорит: «Владыка, Ваше преосвященство, Вы ошиблись. Здесь Вы сказали ненужные слова (или нужных не сказали)». Епископ к Ангелу обращается: «Это правда?» Ангел кивает: «Да, он прав. Ты ошибаешься». – «А почему ты ничего не говоришь?» — Ангел: «Богу угодно, чтобы люди вразумляли людей!»
Богу угодно, чтобы человек вразумлялся человеком. Не Ангелом. Потому что, если бы Ангел каждый раз приходил к нам исправлять наши ошибки, мы бы умерли от ужаса.
Нас бы паралич хватил от первого их посещения.
Если бы Архангел Михаил приходил мои ошибки исправлять, я бы умер уже давно.
И вы бы умерли, если бы любой из небесных жителей приходил вас исправлять.
Богу хочется, чтобы люди исправляли людей, люди подсказывали людям, люди учили людей. Иначе нельзя.
Про одного святого епископа. Предстоятеля святого алтаря.
Это древняя история.
Даже имя епископа, по-моему, не упоминается. Это был древний человек, который служил еще до Первого Вселенского Собора.
А до Первого Вселенского Собора «Символ Веры» у каждой Церкви был свой.
Мы сейчас поем один и тот же «Символ Веры». «Верую во Единого Бога Отца Вседержителя, Творца небу и земли…» и так далее.
Мы его читаем на Крещении, чтобы знали во что верует человек, которого мы крестим.
Мы поем его на Литургии. А до этого времени, до четвертого века он у всех был разный.
У каждого был свой.
По смыслу — один и тот же. Но разные слова. Разные сочетания. Еще не все понятно было, отшлифовано.
И были некоторые люди, которые могли допустить туда, в «свой» символ веры, какую-нибудь ложную мысль. Что-нибудь. Ну, мало ли. Забыть про воскресение мертвых, например. Про вечную жизнь души сказали, а про то, что тела воскреснут – не сказали. Или – про Духа Святого забыли. Или про Деву Марию что-нибудь неправильно сказали.
Да мало ли…вкралась какая-то ошибка. Это ж не трудно – ошибиться в вере.
Для того, чтобы в вере не ошибаться, надо иметь Духа Святого в себе. Всегда. А иначе – можно ошибиться.
И вот, жил некий святой человек. Который каждый раз совершал Литургию. Регулярно.
И всегда, когда он совершал службу, с ним стоял Ангел и молился с ним. И какими-то знаками показывал, что все хорошо. «Ты — с Богом. И Бог — с тобой».
Утешал и веселил его своим присутствием. И видел Ангела только он один, епископ. И однажды приехал к нему некий священник из дальних стран. И служил с ним рядом.
Стоит епископ – служит. Стоит священник рядом – молится тоже. И, когда они читали Символ Веры на Евхаристии, епископ допустил какую-то ошибку.
Что-то серьезное сказал – ненужное. Батюшка этот ему говорит: «Владыка, Ваше преосвященство, Вы ошиблись. Здесь Вы сказали ненужные слова (или нужных не сказали)». Епископ к Ангелу обращается: «Это правда?» Ангел кивает: «Да, он прав. Ты ошибаешься». – «А почему ты ничего не говоришь?» — Ангел: «Богу угодно, чтобы люди вразумляли людей!»
Богу угодно, чтобы человек вразумлялся человеком. Не Ангелом. Потому что, если бы Ангел каждый раз приходил к нам исправлять наши ошибки, мы бы умерли от ужаса.
Нас бы паралич хватил от первого их посещения.
Если бы Архангел Михаил приходил мои ошибки исправлять, я бы умер уже давно.
И вы бы умерли, если бы любой из небесных жителей приходил вас исправлять.
Богу хочется, чтобы люди исправляли людей, люди подсказывали людям, люди учили людей. Иначе нельзя.
Встреча в КУПНО. Протоиерей Андрей Ткачев
https://vk.com/video-211547415_456243612
https://rutube.ru/video/10337e4957426dae2c2f6d7401d8bf9a/
https://vk.com/video-211547415_456243612
https://rutube.ru/video/10337e4957426dae2c2f6d7401d8bf9a/
В далекие дни минувшей эпохи, когда мы в красных галстуках сидели за свежевыкрашенными партами, учителя рассказывали нам о том, как нам всем повезло, о той чудной эпохе, в которую мы появились на свет.
Рассказывали о главных принципах построения нового общества, о тех китах, на которых посреди мирового океана будет плавать рукотворный Город Счастья.
Там будут трудиться по способностям и получать по потребностям. И друг для друга люди будут там друзьями, товарищами и братьями.
Эту последнюю фразу иногда произносили по-латыни, а в противовес ей произносили другую, согласно которой живут в другом — враждебном мире.
В том мире, где все продается и покупается, говорили нам, человек человеку не друг и не товарищ, а волк. Homo homini lupus est.
Мы слушали, не подозревая о том, что доживем до тех времен, когда и у нас все будет продаваться и покупаться.
Только вот с волками незадача.
При общей расслабленности (Гумилев сказал бы: «утрате пассионар-ности») волком быть получается далеко не у каждого.
У чеченцев получается, у кого-то еще, на них похожих, а у европейцев — нет.
У восточных европейцев все больше получается быть на вола похожим, а у западных — на домашнюю болонку.
Но — не об этом.
Человек человеку и не волк, и не брат.
В современной цивилизации человек человеку — бревно.
Эту фразу в начале XX века произнес, кажется, Ремизов в одном из своих рассказов.
Люди ходят друг мимо друга, в транспорте так вообще прижимаются друг к дружке до неприличия, дышат одним воздухом, говорят на одном языке, но при этом так друг к другу безразличны, что становится страшно.
Цивилизация отгородилась от маленького человека специальными «человеколюбивыми» инстанциями.
Больным — больницы, одиноким — дом престарелых, мертвым — морг и крематорий.
И с человека, кажется, снялась всякая забота о ближнем, для всего есть специальные институты и люди, работающие в них за деньги. Все строится с таким расчетом, что даже если захочешь проявить человеколюбие — не позволят.
Захочешь, например, в Штатах или в Германии родного усопшего до третьего дня дома подержать, Псалтирь почитать, ночью рядом посидеть — такую против себя бурю вызовешь, только держись. Соседи жаловаться начнут, все кругом испугаются заразы, антисанитарии.
Специальные люди в резиновых перчатках и респираторах приедут и заберут тело твоего деда или отца куда-то в стерильные холодные коридоры.
И не смеешь не подчиниться. Псалтирь почитаешь сам. К этому мы движемся.
Я иду по улице и смотрю на проходящих и проезжающих в транспорте мимо людей. Кто они для меня? Друзья? Товарищи? Братья? Бревна? Волки? Преподобный Иустин (Попович) говорит, что всякий человек будет жить вечно, и значит, всякий человек — твой вечный брат.
Я верю ему и чувствую правду этих слов. Но чувствую также, что нужно многое сделать, чтобы мысль эта поселилась навсегда в моем сердце.
И в первую очередь нужно, чтобы перед моим мысленным взором всегда был Воскресший из мертвых, Первородный между братьями.
Без Него мы — скоты и звери, с Ним мы — семья.
Рассказывали о главных принципах построения нового общества, о тех китах, на которых посреди мирового океана будет плавать рукотворный Город Счастья.
Там будут трудиться по способностям и получать по потребностям. И друг для друга люди будут там друзьями, товарищами и братьями.
Эту последнюю фразу иногда произносили по-латыни, а в противовес ей произносили другую, согласно которой живут в другом — враждебном мире.
В том мире, где все продается и покупается, говорили нам, человек человеку не друг и не товарищ, а волк. Homo homini lupus est.
Мы слушали, не подозревая о том, что доживем до тех времен, когда и у нас все будет продаваться и покупаться.
Только вот с волками незадача.
При общей расслабленности (Гумилев сказал бы: «утрате пассионар-ности») волком быть получается далеко не у каждого.
У чеченцев получается, у кого-то еще, на них похожих, а у европейцев — нет.
У восточных европейцев все больше получается быть на вола похожим, а у западных — на домашнюю болонку.
Но — не об этом.
Человек человеку и не волк, и не брат.
В современной цивилизации человек человеку — бревно.
Эту фразу в начале XX века произнес, кажется, Ремизов в одном из своих рассказов.
Люди ходят друг мимо друга, в транспорте так вообще прижимаются друг к дружке до неприличия, дышат одним воздухом, говорят на одном языке, но при этом так друг к другу безразличны, что становится страшно.
Цивилизация отгородилась от маленького человека специальными «человеколюбивыми» инстанциями.
Больным — больницы, одиноким — дом престарелых, мертвым — морг и крематорий.
И с человека, кажется, снялась всякая забота о ближнем, для всего есть специальные институты и люди, работающие в них за деньги. Все строится с таким расчетом, что даже если захочешь проявить человеколюбие — не позволят.
Захочешь, например, в Штатах или в Германии родного усопшего до третьего дня дома подержать, Псалтирь почитать, ночью рядом посидеть — такую против себя бурю вызовешь, только держись. Соседи жаловаться начнут, все кругом испугаются заразы, антисанитарии.
Специальные люди в резиновых перчатках и респираторах приедут и заберут тело твоего деда или отца куда-то в стерильные холодные коридоры.
И не смеешь не подчиниться. Псалтирь почитаешь сам. К этому мы движемся.
Я иду по улице и смотрю на проходящих и проезжающих в транспорте мимо людей. Кто они для меня? Друзья? Товарищи? Братья? Бревна? Волки? Преподобный Иустин (Попович) говорит, что всякий человек будет жить вечно, и значит, всякий человек — твой вечный брат.
Я верю ему и чувствую правду этих слов. Но чувствую также, что нужно многое сделать, чтобы мысль эта поселилась навсегда в моем сердце.
И в первую очередь нужно, чтобы перед моим мысленным взором всегда был Воскресший из мертвых, Первородный между братьями.
Без Него мы — скоты и звери, с Ним мы — семья.
Есть такие народы, закрытые для Бога, а у нас уже в первом поколении христиан возникает Киево-Печерская лавра. А в ней начинаются такие подвиги, какие были в IV–V веках.
То есть воскресают образы Сирии, Палестины, Фиваиды.
Но в России зимой нужны валенки и дрова для печки.
Это тебе, понимаешь, не Сирия, где можно отшельнику всю жизнь босиком ходить.
И в этом северном народе являет себя аскетизм, прежде невиданный…
Это удивительный факт – Крещение Руси, укрепление Руси в православии и потом изведение на свет Божий из недр простого необразованного нутра массы святых.
Греки отказывались верить, что в XIV веке в холодной Гиперборее, где живут люди, которым умирать не страшно, в Тмутаракани святые появились; какой-то Сергий в дебрях живёт… О чём вы думаете, уже конец света!
А потом Константинопольские Патриархи лично писали Сергию Радонежскому письма.
Они увидали cвятость и, видимо, их планы на конец света были потеснены.
Вот Русь такова, расширяет исторические горизонты.
Интересно то, что святые русские не оскудевают. Река течёт, и полноводность её не уменьшается.
Церковь доказывает своё происхождение от Христа, подтверждает своё с Ним бытийное отношение именно святыми.
То есть, когда мы хотим, например, узнать о музыке, мы не идём слушать балалайку в трактир, мы слушаем Баха или Моцарта.
И если Церковь не рождает святых в течение нескольких поколений, появляются большие сомнения: она, вообще, во что верит?
Каждая эпоха рождает свою святость. Когда все кругом вроде бы верующие, тогда появляются юродивые, обличая обрядоверие, поверхностную веру.
В мирное время появляются богословы и святители, которые врачуют раны общества словом.
Когда начинают гнать веру, убивать за веру, с переднего края уходят те, кто должны были бы её хранить, а выходят из задних рядов те, кто готов умирать за неё.
Появляются мученики-исповедники.
Если всего этого нет, то возникают сомнения в апостольской преемственности, в благодатности Церкви.
Благодатность – это совершенно конкретная, а не теоретическая вещь, о которой богословы спорят или не спорят.
Эпоху нужно узнавать по святым. В одном человеке, как правило, в святом человеке, познаётся целая эпоха.
Все болезни и преодоление этих болезней в нём.
Потом святые – это ярко раскрытые личности. Большинство людей в этой жизни не раскрыты.
Иоанн Кронштадтский говорил, что люди рождаются дважды: вначале как яйцо, а потом как цыплёнок.
Человек рождается сначала по факту, как двуногое говорящее существо, таинственное и загадочное.
Но ему нужно раскрыться, родиться в вечности.
Реализовать свой потенциал и явить из себя то, что Бог о нём задумал.
Простой человек – вы, я, в любого пальцем ткни – это драгоценность.
Ходят мимо нас Васьки, Дуськи, Машки, которые на самом деле Моцарты, Менделеевы, Гагарины, ходят мимо нас Серафимы Саровские.
Святые призывают нас к тому, чтобы мы нашли себя, потому что сами реализовались.
Они не просто согрели когда-то тех, кто находился рядом, а и сегодня греют, и греть не перестают.
Этот не перестающий поток святости – как не перестающий призыв к живущим: найдите Господа и в Господе себя найдите!
То есть воскресают образы Сирии, Палестины, Фиваиды.
Но в России зимой нужны валенки и дрова для печки.
Это тебе, понимаешь, не Сирия, где можно отшельнику всю жизнь босиком ходить.
И в этом северном народе являет себя аскетизм, прежде невиданный…
Это удивительный факт – Крещение Руси, укрепление Руси в православии и потом изведение на свет Божий из недр простого необразованного нутра массы святых.
Греки отказывались верить, что в XIV веке в холодной Гиперборее, где живут люди, которым умирать не страшно, в Тмутаракани святые появились; какой-то Сергий в дебрях живёт… О чём вы думаете, уже конец света!
А потом Константинопольские Патриархи лично писали Сергию Радонежскому письма.
Они увидали cвятость и, видимо, их планы на конец света были потеснены.
Вот Русь такова, расширяет исторические горизонты.
Интересно то, что святые русские не оскудевают. Река течёт, и полноводность её не уменьшается.
Церковь доказывает своё происхождение от Христа, подтверждает своё с Ним бытийное отношение именно святыми.
То есть, когда мы хотим, например, узнать о музыке, мы не идём слушать балалайку в трактир, мы слушаем Баха или Моцарта.
И если Церковь не рождает святых в течение нескольких поколений, появляются большие сомнения: она, вообще, во что верит?
Каждая эпоха рождает свою святость. Когда все кругом вроде бы верующие, тогда появляются юродивые, обличая обрядоверие, поверхностную веру.
В мирное время появляются богословы и святители, которые врачуют раны общества словом.
Когда начинают гнать веру, убивать за веру, с переднего края уходят те, кто должны были бы её хранить, а выходят из задних рядов те, кто готов умирать за неё.
Появляются мученики-исповедники.
Если всего этого нет, то возникают сомнения в апостольской преемственности, в благодатности Церкви.
Благодатность – это совершенно конкретная, а не теоретическая вещь, о которой богословы спорят или не спорят.
Эпоху нужно узнавать по святым. В одном человеке, как правило, в святом человеке, познаётся целая эпоха.
Все болезни и преодоление этих болезней в нём.
Потом святые – это ярко раскрытые личности. Большинство людей в этой жизни не раскрыты.
Иоанн Кронштадтский говорил, что люди рождаются дважды: вначале как яйцо, а потом как цыплёнок.
Человек рождается сначала по факту, как двуногое говорящее существо, таинственное и загадочное.
Но ему нужно раскрыться, родиться в вечности.
Реализовать свой потенциал и явить из себя то, что Бог о нём задумал.
Простой человек – вы, я, в любого пальцем ткни – это драгоценность.
Ходят мимо нас Васьки, Дуськи, Машки, которые на самом деле Моцарты, Менделеевы, Гагарины, ходят мимо нас Серафимы Саровские.
Святые призывают нас к тому, чтобы мы нашли себя, потому что сами реализовались.
Они не просто согрели когда-то тех, кто находился рядом, а и сегодня греют, и греть не перестают.
Этот не перестающий поток святости – как не перестающий призыв к живущим: найдите Господа и в Господе себя найдите!
Возвещайте славу Божию! Протоиерей Андрей Ткачёв
https://vk.com/video-211547415_456243613
https://rutube.ru/video/92e743ec18a0e1bf01a98071624e0a2b/
https://vk.com/video-211547415_456243613
https://rutube.ru/video/92e743ec18a0e1bf01a98071624e0a2b/
Давайте себе отчёт в мыслях и делах! Протоиерей Андрей Ткачёв
https://vk.com/video-211547415_456243615
https://rutube.ru/video/14bf10c6a1a74168fae22714b0b502f2/
https://vk.com/video-211547415_456243615
https://rutube.ru/video/14bf10c6a1a74168fae22714b0b502f2/
Forwarded from д. Александр
Media is too big
VIEW IN TELEGRAM
Молитва ко всем святым в земле Русской просиявшим.
Может ли быть счастлив человек, страдающий завистью, невнимательностью, неблагодарностью?
Кому как, но мне лично счастье такого человека представляется невозможным.
Зависть будет непрестанно влечь взор этого человека в «прекрасное далеко», туда, где лучше, потому что нас там нет.
Невнимательность будет скрывать от глаз множество вещей и событий красивых, удивительных, трогательных.
Неблагодарность заставит топтаться по головам любимых и кусать ласкающие руки.
Все будет не так на свете человеку.
Весь мир будет ему не «таков». В порыве страстных неудовольствий жизнью человек дерзнет сказать словами Сальери, что, мол, нет правды не только на земле, но даже выше.
Мы живем именно в такой ситуации. Не древнее пьянство и не новый разврат являются нашими главными пороками, а уныние. Уныние, рожденное недовольством, невнимательностью, завистью и неблагодарностью. «И ничего во всей природе благословить он не хотел», – вот диагноз.
Это – бесовское состояние.
А как же «всегда радуйтесь, непрестанно молитесь, за все благодарите»? Где спасенье от тоски?
Конечно, не в умножении удовольствий. Внимательный человек должен знать, что умножение удовольствий углубляет тоску и делает ее неисцелимой.
Исполнение всевозможных желаний способно дать только один несомненный опыт, а именно: от исполнения желаний подлинное счастье не приходит.
Жажда распаляется, иллюзии отлетают, а счастье не приходит. Чтобы жить, и трудиться, и радоваться, человеку нужно благодарить. Благодарность это естественное и сильное лекарство и против зависти, и против невнимательности, ну и, конечно, против неблагодарности.
Кому как, но мне лично счастье такого человека представляется невозможным.
Зависть будет непрестанно влечь взор этого человека в «прекрасное далеко», туда, где лучше, потому что нас там нет.
Невнимательность будет скрывать от глаз множество вещей и событий красивых, удивительных, трогательных.
Неблагодарность заставит топтаться по головам любимых и кусать ласкающие руки.
Все будет не так на свете человеку.
Весь мир будет ему не «таков». В порыве страстных неудовольствий жизнью человек дерзнет сказать словами Сальери, что, мол, нет правды не только на земле, но даже выше.
Мы живем именно в такой ситуации. Не древнее пьянство и не новый разврат являются нашими главными пороками, а уныние. Уныние, рожденное недовольством, невнимательностью, завистью и неблагодарностью. «И ничего во всей природе благословить он не хотел», – вот диагноз.
Это – бесовское состояние.
А как же «всегда радуйтесь, непрестанно молитесь, за все благодарите»? Где спасенье от тоски?
Конечно, не в умножении удовольствий. Внимательный человек должен знать, что умножение удовольствий углубляет тоску и делает ее неисцелимой.
Исполнение всевозможных желаний способно дать только один несомненный опыт, а именно: от исполнения желаний подлинное счастье не приходит.
Жажда распаляется, иллюзии отлетают, а счастье не приходит. Чтобы жить, и трудиться, и радоваться, человеку нужно благодарить. Благодарность это естественное и сильное лекарство и против зависти, и против невнимательности, ну и, конечно, против неблагодарности.
Ответы на вопросы (23.06). Протоиерей Андрей Ткачёв
https://vk.com/video-211547415_456243616
https://rutube.ru/video/fc53072663facab2e7764635338998b8/
https://vk.com/video-211547415_456243616
https://rutube.ru/video/fc53072663facab2e7764635338998b8/
Он любит, но Он не льстит. Больше никто не умеет так любить, но, вместе с тем, никто более, чем Он, не презирает притворство и мнимую добродетель.
Для Него человек, гноящийся от грехов, но честный в криках боли и раскаяния, лучше мнимого праведника.
И Он знает, что земля сердец в основном состоит из мест каменистых и мест, заросших терновником. Однако Он сеет.
И там, где семя не находит глубины, оно восходит быстро и быстро увядает.
Люди приходят и люди уходят. Вначале им кажется, что они уверовали полной верой.
Учитель! Я пойду за Тобою, куда бы ты ни пошёл (Мф. 8, 19).
Но Он же знает, что человек ищет славы, а не подвига. Славы и почёта, а ещё — комфорта и безопасности.
Поэтому говорит в ответ о том, что Ему негде главу приклонить и жизнь Его более безбытна, чем жизнь птиц небесных и лисиц.
Надо полагать, после этих слов проситель огорчённо удалился.
Состав Его слушателей обречён на непостоянство, на текучесть. Особенно это заметно на высоте Голгофы, то есть почти в конце.
Там один разбойник спасается, другой погибает, перед тем апостол становится предателем, и сильный Пётр говорит «не знаю Человека», а безусый Иоанн стоит под Крестом непоколебимо.
Всё перемешалось до полной неожиданности.
В скрытом виде это же происходило и в три года проповеди и путешествий.
К Нему радостно бежали, и от Него понуро уходили, унося разочарования и чувство несоответствия того, что дают, с тем, что ожидали получить. Только самые верные оставались (и остаются), хотя и не без борьбы.
С этого времени многие из учеников Его отошли от Него и уже не ходили с Ним. Тогда Иисус сказал Двенадцати: не хотите ли и вы отойти? Симон Пётр отвечал Ему: Господи! К кому нам идти? Ты имеешь глаголы вечной жизни (Ин. 6, 66–68).
И даже они, самые любимые, перед самим входом в Иерусалим спорили о первенстве.
Эти же споры (кто старший?) и раньше — до Страстной седмицы — занимали учеников, так что, стоило Ему ненадолго отойти, и Он, вернувшись, уже заставал их за спорами на тему «кто из нас больший?»
Кто где сядет, кто будет выше, кто с какой стороны? Всю последующую церковную историю те же самые вопросы будут сотрясать почву под ногами христиан. Всё-таки человек жутко испорчен, и не знать этого нельзя.
То, что было с Ним, продолжается и с Его Церковью. Люди приходят и уходят.
Радостно принимают слово и быстро увядают, потому что не имеют под собою и в себе глубины земли. И птицы не перестают клевать семя Его слов.
И терновник растёт так буйно, словно в него по ночам подсыпают удобрения.
Для Него человек, гноящийся от грехов, но честный в криках боли и раскаяния, лучше мнимого праведника.
И Он знает, что земля сердец в основном состоит из мест каменистых и мест, заросших терновником. Однако Он сеет.
И там, где семя не находит глубины, оно восходит быстро и быстро увядает.
Люди приходят и люди уходят. Вначале им кажется, что они уверовали полной верой.
Учитель! Я пойду за Тобою, куда бы ты ни пошёл (Мф. 8, 19).
Но Он же знает, что человек ищет славы, а не подвига. Славы и почёта, а ещё — комфорта и безопасности.
Поэтому говорит в ответ о том, что Ему негде главу приклонить и жизнь Его более безбытна, чем жизнь птиц небесных и лисиц.
Надо полагать, после этих слов проситель огорчённо удалился.
Состав Его слушателей обречён на непостоянство, на текучесть. Особенно это заметно на высоте Голгофы, то есть почти в конце.
Там один разбойник спасается, другой погибает, перед тем апостол становится предателем, и сильный Пётр говорит «не знаю Человека», а безусый Иоанн стоит под Крестом непоколебимо.
Всё перемешалось до полной неожиданности.
В скрытом виде это же происходило и в три года проповеди и путешествий.
К Нему радостно бежали, и от Него понуро уходили, унося разочарования и чувство несоответствия того, что дают, с тем, что ожидали получить. Только самые верные оставались (и остаются), хотя и не без борьбы.
С этого времени многие из учеников Его отошли от Него и уже не ходили с Ним. Тогда Иисус сказал Двенадцати: не хотите ли и вы отойти? Симон Пётр отвечал Ему: Господи! К кому нам идти? Ты имеешь глаголы вечной жизни (Ин. 6, 66–68).
И даже они, самые любимые, перед самим входом в Иерусалим спорили о первенстве.
Эти же споры (кто старший?) и раньше — до Страстной седмицы — занимали учеников, так что, стоило Ему ненадолго отойти, и Он, вернувшись, уже заставал их за спорами на тему «кто из нас больший?»
Кто где сядет, кто будет выше, кто с какой стороны? Всю последующую церковную историю те же самые вопросы будут сотрясать почву под ногами христиан. Всё-таки человек жутко испорчен, и не знать этого нельзя.
То, что было с Ним, продолжается и с Его Церковью. Люди приходят и уходят.
Радостно принимают слово и быстро увядают, потому что не имеют под собою и в себе глубины земли. И птицы не перестают клевать семя Его слов.
И терновник растёт так буйно, словно в него по ночам подсыпают удобрения.
Пожалуйста подражайте святым! Протоиерей Андрей Ткачёв
https://vk.com/video-211547415_456243617
https://rutube.ru/video/f105bce465f723304c4766d760ddb194/
https://vk.com/video-211547415_456243617
https://rutube.ru/video/f105bce465f723304c4766d760ddb194/
Люди сделали Бога междометием - Он там, где говорят: Ах! Ох! Ой! – и другие подобные восклицания.
Некоторые, вместо этого «ой-ёй-ёй», ни с того ни с сего произносят: «Ах, Господи».
Замена междометий Богом – конечно, это грех. Когда люди божатся - это тоже грех.
Когда они говорят о Нём, не думая о Нём – это грех.
Когда ты говоришь о Нём, думая о Нём - ты находишься в страхе, или, по крайней мере, в состоянии бодрственного, трезвенного пребывания на посту - как вооруженный воин.
То есть, ты говоришь: «Господь сказал», и при этом думаешь о Господе.
А когда ты произносишь имя Господа, а у тебя в это время голова в другом месте, глаза в другом месте, вся душа твоя нараспашку, и ты вместилище разных ненужных вещей, а язык твой балаболит про Господа - конечно, это паршивство.
Говорится так - если поминаешь, поминай с молитвой. «Всуе», то есть суетно - не поминай.
А что такое «не всуе»? Это значит - со страхом и в молитве.
Всякое упоминание Бога без страха Божия, без благоговения, и без молитвы попадает в категорию поминания суетного.
И речь не только в имени.
Речь в том, что ты вообще поминаешь Его без мысли о Нем, превращаешь его в междометие, в связку слов.
Некоторые, вместо этого «ой-ёй-ёй», ни с того ни с сего произносят: «Ах, Господи».
Замена междометий Богом – конечно, это грех. Когда люди божатся - это тоже грех.
Когда они говорят о Нём, не думая о Нём – это грех.
Когда ты говоришь о Нём, думая о Нём - ты находишься в страхе, или, по крайней мере, в состоянии бодрственного, трезвенного пребывания на посту - как вооруженный воин.
То есть, ты говоришь: «Господь сказал», и при этом думаешь о Господе.
А когда ты произносишь имя Господа, а у тебя в это время голова в другом месте, глаза в другом месте, вся душа твоя нараспашку, и ты вместилище разных ненужных вещей, а язык твой балаболит про Господа - конечно, это паршивство.
Говорится так - если поминаешь, поминай с молитвой. «Всуе», то есть суетно - не поминай.
А что такое «не всуе»? Это значит - со страхом и в молитве.
Всякое упоминание Бога без страха Божия, без благоговения, и без молитвы попадает в категорию поминания суетного.
И речь не только в имени.
Речь в том, что ты вообще поминаешь Его без мысли о Нем, превращаешь его в междометие, в связку слов.
Не тратьте время даром! Протоиерей Андрей Ткачёв
https://vk.com/video-211547415_456243618
https://rutube.ru/video/4cb5b4df91b51872196e3f4d58525adf/
https://vk.com/video-211547415_456243618
https://rutube.ru/video/4cb5b4df91b51872196e3f4d58525adf/
Святые не считают себя святыми. Протоиерей Андрей Ткачёв
https://vk.com/video-211547415_456243619
https://rutube.ru/video/30d147d27228baad74dd31e71466585b/
https://vk.com/video-211547415_456243619
https://rutube.ru/video/30d147d27228baad74dd31e71466585b/
Признайтесь, бывало с вами такое: узнали о чьем-то промахе, оплошности или, не дай Бог, грехе – и помыслилось: «Этого следовало ожидать от него, а вот я бы…»?
И даже если нет в подобных мыслях и тени злорадства, но лишь этакое снисходительное сострадание, все равно это недостойно христианина. Более того – грех.
Нельзя судить человека, нельзя радоваться его падению. Согрешил человек – мало ли: сегодня он, завтра я.
Каждый человек живет под страхом согрешить любым грехом до самой смерти.
Блудная похоть, например, может зажечься в человеке, который готов перейти уже одной ногой в иной мир.
Старик немощный, уже забывший, что это и как это, может вдруг получить силу – «обновится яко орля юность твоя», только в нехорошем смысле.
И он может стать отцом на старости лет, одним глазом глядя в могилу.
Бывает такое. Не надо судить. «В чем кого осудишь – в том потом и побудешь».
Поэтому будем наблюдать за собой. Явные грехи слишком отвратны, чтобы нам критиковать их.
Всем понятно, что воровство, лень, неряшество, нечистоплотность духовная, телесная, блуд, разврат, обжорство – противные вещи: человеку неприятно рядом находиться.
А вот тайные вещи: уверенность в своей святости, злорадство о чужих грехах, желание зла ближнему, тонкая тихая радость о чужом грехопадении – это такие бесовские вещи, которые проникают в душу очень удобно.
Будем наблюдать за собой, дорогие братия и сестры, потому что врагов справа в десять раз больше, чем врагов слева. «Тма одесную тебе», и если ты с Богом, то «к тебе она не приближется».
Итак, «друг друга тяготы носите, и тако исполните закон Христов». С радующимися радуйтесь, с плачущими плачьте (ср.: Рим. 12: 15) – проще не скажешь и глубже тоже не скажешь.
В этом и заключается человеколюбие.
И даже если нет в подобных мыслях и тени злорадства, но лишь этакое снисходительное сострадание, все равно это недостойно христианина. Более того – грех.
Нельзя судить человека, нельзя радоваться его падению. Согрешил человек – мало ли: сегодня он, завтра я.
Каждый человек живет под страхом согрешить любым грехом до самой смерти.
Блудная похоть, например, может зажечься в человеке, который готов перейти уже одной ногой в иной мир.
Старик немощный, уже забывший, что это и как это, может вдруг получить силу – «обновится яко орля юность твоя», только в нехорошем смысле.
И он может стать отцом на старости лет, одним глазом глядя в могилу.
Бывает такое. Не надо судить. «В чем кого осудишь – в том потом и побудешь».
Поэтому будем наблюдать за собой. Явные грехи слишком отвратны, чтобы нам критиковать их.
Всем понятно, что воровство, лень, неряшество, нечистоплотность духовная, телесная, блуд, разврат, обжорство – противные вещи: человеку неприятно рядом находиться.
А вот тайные вещи: уверенность в своей святости, злорадство о чужих грехах, желание зла ближнему, тонкая тихая радость о чужом грехопадении – это такие бесовские вещи, которые проникают в душу очень удобно.
Будем наблюдать за собой, дорогие братия и сестры, потому что врагов справа в десять раз больше, чем врагов слева. «Тма одесную тебе», и если ты с Богом, то «к тебе она не приближется».
Итак, «друг друга тяготы носите, и тако исполните закон Христов». С радующимися радуйтесь, с плачущими плачьте (ср.: Рим. 12: 15) – проще не скажешь и глубже тоже не скажешь.
В этом и заключается человеколюбие.