Самому приятно и довольна мама.
Удобно, опрятно. Никакого срама!
Отличный подарок будет под ёлку
Приобретай, гражданин, футболку! https://soba4kishop.ru/
Удобно, опрятно. Никакого срама!
Отличный подарок будет под ёлку
Приобретай, гражданин, футболку! https://soba4kishop.ru/
ну и завершая тему календарей в этом году, ибо самому уже надоело . Все пять в наличии, доставляются согласно графику работы служб доставки, приятно пахнут свежей полиграфией, точно определяют ваше положение во времени, но не в пространстве и относительно неплохо украшают быт. Всем кто уже купил - моё почтение и поясной поклон. Адрес дислокации прежний https://soba4kishop.ru/
Старая, зелёная нитка внезапно рвётся и большой шар медленно и торжественно начинает скользить по колким веткам вниз. В какой-то момент кажется, что он будет падать бесконечно долго, кружась и переливаясь, но на самом деле всё заканчивается за доли секунды.
Тихий стеклянный всплеск и вот уже мелкие, зеркальные скорлупки беспомощно разлетаются по полу, выпуская давно уже засидевшуюся взаперти пустоту на долгожданную свободу.
Таких шаров, когда-то, кстати, весьма дорогих, матово-красных, с аляповатыми, шершавыми на ощупь белыми снежинками на боках, осталось совсем мало. Два или три от силы. Это старая гвардия, пережившая многое и многих. Они помнят, если, конечно, допустить, что у стеклянных шаров есть память, гораздо больше, чем помню я сам. Должны помнить, во всяком случае.
Должны помнить шумный, переполненный хаотично снующими людьми универмаг и молодого ещё моего деда, проталкивающегося в толпе к прилавку, весело шутящего с кудрявой продавщицей и прижимающего коробку с этими самыми шарами к груди. Строгую мою бабушку, своим по обыкновению тихим и оттого ещё более недовольным голосом выговаривающую деду, что вечно у нас привычка делать всё в самый последний день, и вообще всё ни как у людей.
Должны помнить и меня, в тяжёлом, неповоротливом пальто с коричневым, цигейковым воротником и в такой же коричневой шапке, перехваченной скрученной резинкой по всей окружности головы.
Может быть, в одном из уцелевших шаров, за красной, заснеженной стеной тончайшего стекла сохранилась и огромная горка-корабль на центральной площади, настоящий парусник, такой высокий, что дух захватывало стоять на его палубе, и густо размалёванные гуашью витрины магазинов — тоже должны быть там. Очень может быть, что внутри до сих пор сыпятся крупные хлопья снега из низкого серого неба и еле ощутимо пахнет свежекупленной картонной маской.
Проверить это, разумеется, нет никакой возможности, но и полностью исключать такое - я бы всё же не стал.
А в другом, таком же, непроглядно красном и густо залепленном колючими, несимметричными снежинками, абсолютно точно должен быть неказистый, серый пакет с подарком «с работы», который родители радостно вручили мне мне и сказали, что обязательно приедут второго числа за мной к бабушке и дедушке.
Все вкусные конфеты из этого пакета давно уже съедены, и остались только невкусные и неинтересные. И ещё яблоко, такое же тёмно-красное, как и сам шар, но без снежинок.
И иногда вдруг кажется, что всё это было совсем недавно, буквально этим утром, и будет длиться ещё долго-долго, но всё всегда заканчивается в доли секунды, и вот уже люди становятся просто фотографиями и смазанными воспоминаниями, которые с каждым годом всё сложнее собрать во что-то более-менее осязаемое.
Лица рассыпаются, забываются слова, голоса становятся тише и глуше, а события, такие важные и яркие, вдруг как-то буднично смешиваются, и ветер, чёрт его знает от куда взявшийся ледяной, пронизывающий ветер уносит всё это вдоль стремительно тонущей в декабрьских сумерках улицы, на которой все дома — низкие и старые и очень мало фонарей.
И мы смеёмся, убирая осколки с пола и неизменно говорим — на счастье, хотя и достаточно смутно представляем себе — что это такое. Но ведь никто не будет грустить из-за разбившегося шара. Это уж точно. И я обязательно немного порежусь одним блестящим кусочком, и неожиданно для самого себя задумаюсь, а какой это был — со сладким подарком, или с горкой, и сколько ещё осталось и с чем.
А поскольку все вкусные конфеты давно уже старательно выбраны и съедены — осталось, надо признать, не так уж и много и не очень хорошо.
Тихий стеклянный всплеск и вот уже мелкие, зеркальные скорлупки беспомощно разлетаются по полу, выпуская давно уже засидевшуюся взаперти пустоту на долгожданную свободу.
Таких шаров, когда-то, кстати, весьма дорогих, матово-красных, с аляповатыми, шершавыми на ощупь белыми снежинками на боках, осталось совсем мало. Два или три от силы. Это старая гвардия, пережившая многое и многих. Они помнят, если, конечно, допустить, что у стеклянных шаров есть память, гораздо больше, чем помню я сам. Должны помнить, во всяком случае.
Должны помнить шумный, переполненный хаотично снующими людьми универмаг и молодого ещё моего деда, проталкивающегося в толпе к прилавку, весело шутящего с кудрявой продавщицей и прижимающего коробку с этими самыми шарами к груди. Строгую мою бабушку, своим по обыкновению тихим и оттого ещё более недовольным голосом выговаривающую деду, что вечно у нас привычка делать всё в самый последний день, и вообще всё ни как у людей.
Должны помнить и меня, в тяжёлом, неповоротливом пальто с коричневым, цигейковым воротником и в такой же коричневой шапке, перехваченной скрученной резинкой по всей окружности головы.
Может быть, в одном из уцелевших шаров, за красной, заснеженной стеной тончайшего стекла сохранилась и огромная горка-корабль на центральной площади, настоящий парусник, такой высокий, что дух захватывало стоять на его палубе, и густо размалёванные гуашью витрины магазинов — тоже должны быть там. Очень может быть, что внутри до сих пор сыпятся крупные хлопья снега из низкого серого неба и еле ощутимо пахнет свежекупленной картонной маской.
Проверить это, разумеется, нет никакой возможности, но и полностью исключать такое - я бы всё же не стал.
А в другом, таком же, непроглядно красном и густо залепленном колючими, несимметричными снежинками, абсолютно точно должен быть неказистый, серый пакет с подарком «с работы», который родители радостно вручили мне мне и сказали, что обязательно приедут второго числа за мной к бабушке и дедушке.
Все вкусные конфеты из этого пакета давно уже съедены, и остались только невкусные и неинтересные. И ещё яблоко, такое же тёмно-красное, как и сам шар, но без снежинок.
И иногда вдруг кажется, что всё это было совсем недавно, буквально этим утром, и будет длиться ещё долго-долго, но всё всегда заканчивается в доли секунды, и вот уже люди становятся просто фотографиями и смазанными воспоминаниями, которые с каждым годом всё сложнее собрать во что-то более-менее осязаемое.
Лица рассыпаются, забываются слова, голоса становятся тише и глуше, а события, такие важные и яркие, вдруг как-то буднично смешиваются, и ветер, чёрт его знает от куда взявшийся ледяной, пронизывающий ветер уносит всё это вдоль стремительно тонущей в декабрьских сумерках улицы, на которой все дома — низкие и старые и очень мало фонарей.
И мы смеёмся, убирая осколки с пола и неизменно говорим — на счастье, хотя и достаточно смутно представляем себе — что это такое. Но ведь никто не будет грустить из-за разбившегося шара. Это уж точно. И я обязательно немного порежусь одним блестящим кусочком, и неожиданно для самого себя задумаюсь, а какой это был — со сладким подарком, или с горкой, и сколько ещё осталось и с чем.
А поскольку все вкусные конфеты давно уже старательно выбраны и съедены — осталось, надо признать, не так уж и много и не очень хорошо.
Да что тут лукавить, меня самого уже почти не осталось. И это даже не плохо. Рано или поздно мы все вспыхнем облаком зеркальных осколков и выпустим наконец-то давным-давно запертую в нас пустоту на долгожданную свободу. Пусть летит, пусть кружит в красном, сыпящем шершавыми на ощупь снежинками небе, пусть обязательно найдёт и промчится над парусником-горкой и дальше, дальше, понесётся вдоль стремительно тонущей в зимних сумерках улицы, где все дома — давным-давно уже высокие и новые и ярко светят фонари. Пусть.
Ну а пока мы ещё здесь и не все шары ещё разбиты — с новым годом, друзья, с новым годом.
Ну а пока мы ещё здесь и не все шары ещё разбиты — с новым годом, друзья, с новым годом.
Мы с бабой по врачам не особо ходоки. Не одобряем мы это дело. Не любим. Ну, разве что, стоматолога навещаем с определённой регулярностью, ибо там сейчас (как, впрочем, и всегда) такие цены, что запускать никак не желательно, а вот с остальным — пренебрегаем откровенно.
Да мы и не болеем особо ничем, а ежели и кольнёт где вдруг, а такое бывает, чего уж тут греха таить, не молодеем чай, то на такой случай у нас отговорочка волшебная имеется — само пройдёт. И пока, надо отметить, срабатывает. Чёрт его знает как — но срабатывает! Вон плечо, например, у меня болело-болело, а потом вдруг само собой взяло да и перестало. Так что имейте в виду, но — с осторожностью, на мои рассказы особо не уповайте, может у вас и не сработает.
Сами-то пренебрегаем, а вот с котами со своими — строгость у нас в этом вопросе страшная. Все прививки — чётко по графику получают бездельники, техосмотр плановый - на регулярной основе у них, зубы чистим им дорогущей пастой не щадя пальцев своих, а их, пальцы-то, откусить норовят во время чистки ой как старательно. Витаминами опять же снабжаем (порой с применением лёгкого насилия) и корм даём только правильный и купленный не абы где, а в проверенном месте, чтобы избави бог какого контрафакту не подцепить ненароком.
Сами, что характерно, и гадость какую с майонезом съедим ничуть не чураясь, и в бургеркингошной можем отобедать, да до того ловко, что потом из-за стола вставать затруднительно весьма и кое у кого вся бородища в крошках, а котам — ничего такого у нас нельзя. Главные ЗОЖники они у нас в избе получаются.
Но — не всё так идеально, как может показаться, и кое где даём таки слабину. А именно — в количестве той самой полезной еды. Уходим, бывает куда, так сразу шерстяным побольше оставить, чтобы мол не тянули обессиленные, полупрозрачные лапы к закрытой двери и не молили от голодной смерти их спасти ради Христа.
И вот во время последнего ТО доктор нам так прямо и сказал — всё хорошо, но немножечко толстоваты ваши подопечные. Честно говоря, слово «немножечко» это уже я от себя добавил, а в оригинале было просто — толстые. И надо худеть, ибо вредно сие и ничем хорошим не кончится.
Что ж делать? Надо так надо. А тут и сами с этими новогодними делами поднабрали, во всяком случае я — точно.
Так что сейчас у нас эпоха похудения. Никаких вот этих вот вечно полных мисок с едой. Гомеопатические порции строго в отведённое время. Провоцирование физических нагрузок путём пугания шерстяных и их дальнейшего беспрестанного беганья по комнатам друг за другом. Прочая аскеза.
Ребята такие новшества одобрили слабо и к похуданию относятся с плохо скрываемым презрением. Днём ещё так-сяк, а вот ночами особо заметен их нигилизм в этом вопросе. Моисей Абрамыч, как более многоопытный — действует дистанционно. Либо в ванной начнёт орать, ибо там от кафельных стен уж больно акустика хороша, либо в самый какой ни на есть шуршащий пакет влезет, а хотя бы он ему и мал, всё одно — влезет и будет им надсадно шуршать вроде как случайно.
Людмила Аароновна — в силу молодости и присущей юным бесшабашности, выбирает фулл контакт. Сначала неистово тычет мне в щёки ледяной, мокрый свой нос, а когда видит, что не просыпаюсь я от таких уловок — начинает тихонечко за щёки меня кусать и подвывать жалобно.
Приходится вставать и выдавать ночную порцайку смехотворного (на фоне былых разносолов) размеру. Коты с ненавистью едят, лязгают зубами и пока не особо худеют. По сто грамм, согласно бытовому измерительному прибору типа «весы» примерно с кинули, да и то, не факт, что это не результат похода в туалет.
Да мы и не болеем особо ничем, а ежели и кольнёт где вдруг, а такое бывает, чего уж тут греха таить, не молодеем чай, то на такой случай у нас отговорочка волшебная имеется — само пройдёт. И пока, надо отметить, срабатывает. Чёрт его знает как — но срабатывает! Вон плечо, например, у меня болело-болело, а потом вдруг само собой взяло да и перестало. Так что имейте в виду, но — с осторожностью, на мои рассказы особо не уповайте, может у вас и не сработает.
Сами-то пренебрегаем, а вот с котами со своими — строгость у нас в этом вопросе страшная. Все прививки — чётко по графику получают бездельники, техосмотр плановый - на регулярной основе у них, зубы чистим им дорогущей пастой не щадя пальцев своих, а их, пальцы-то, откусить норовят во время чистки ой как старательно. Витаминами опять же снабжаем (порой с применением лёгкого насилия) и корм даём только правильный и купленный не абы где, а в проверенном месте, чтобы избави бог какого контрафакту не подцепить ненароком.
Сами, что характерно, и гадость какую с майонезом съедим ничуть не чураясь, и в бургеркингошной можем отобедать, да до того ловко, что потом из-за стола вставать затруднительно весьма и кое у кого вся бородища в крошках, а котам — ничего такого у нас нельзя. Главные ЗОЖники они у нас в избе получаются.
Но — не всё так идеально, как может показаться, и кое где даём таки слабину. А именно — в количестве той самой полезной еды. Уходим, бывает куда, так сразу шерстяным побольше оставить, чтобы мол не тянули обессиленные, полупрозрачные лапы к закрытой двери и не молили от голодной смерти их спасти ради Христа.
И вот во время последнего ТО доктор нам так прямо и сказал — всё хорошо, но немножечко толстоваты ваши подопечные. Честно говоря, слово «немножечко» это уже я от себя добавил, а в оригинале было просто — толстые. И надо худеть, ибо вредно сие и ничем хорошим не кончится.
Что ж делать? Надо так надо. А тут и сами с этими новогодними делами поднабрали, во всяком случае я — точно.
Так что сейчас у нас эпоха похудения. Никаких вот этих вот вечно полных мисок с едой. Гомеопатические порции строго в отведённое время. Провоцирование физических нагрузок путём пугания шерстяных и их дальнейшего беспрестанного беганья по комнатам друг за другом. Прочая аскеза.
Ребята такие новшества одобрили слабо и к похуданию относятся с плохо скрываемым презрением. Днём ещё так-сяк, а вот ночами особо заметен их нигилизм в этом вопросе. Моисей Абрамыч, как более многоопытный — действует дистанционно. Либо в ванной начнёт орать, ибо там от кафельных стен уж больно акустика хороша, либо в самый какой ни на есть шуршащий пакет влезет, а хотя бы он ему и мал, всё одно — влезет и будет им надсадно шуршать вроде как случайно.
Людмила Аароновна — в силу молодости и присущей юным бесшабашности, выбирает фулл контакт. Сначала неистово тычет мне в щёки ледяной, мокрый свой нос, а когда видит, что не просыпаюсь я от таких уловок — начинает тихонечко за щёки меня кусать и подвывать жалобно.
Приходится вставать и выдавать ночную порцайку смехотворного (на фоне былых разносолов) размеру. Коты с ненавистью едят, лязгают зубами и пока не особо худеют. По сто грамм, согласно бытовому измерительному прибору типа «весы» примерно с кинули, да и то, не факт, что это не результат похода в туалет.
Но мы люди упорные и отступать не обучены. Будут худеть, хоть ты тресни! Ну и сами тоже стараемся. А то мои 121 килограмм чистейших мышц, чуть подёрнутых салом — уже тяжеловато. На днях, по причине гололёда изволил упасть на тротуаре. И ладно бы просто упал, это ничего, я прочный. Так шёл в оживлённом месте и двух приличного вида господ и женщину в шубе падая начисто тушей своей снёс. Как кегли полетели, сердешные! Очень неудобно было, да. Нет, я всех конечно поднял, отряхнул по возможности и учтиво раскланялся. Мол прошу великодушнейше простить мою такую неловкость. Но вот кланяться вообще тяжело было — ощутимо пузцо мешало. Так что тоже видимо скоро по ночам в пакет шуршащий лазать начну или в ванной орать громогласно. А что делать? Доктор сказал надо — значит надо.
Вы там тоже давайте, начинайте, а то не успеем оглянуться — а уже и лето, а мы вон какие мяса нагуляли! Неприлично! Меньше насыпайте в миски, больше бегайте по комнатам друг за другом. Так то!
Вы там тоже давайте, начинайте, а то не успеем оглянуться — а уже и лето, а мы вон какие мяса нагуляли! Неприлично! Меньше насыпайте в миски, больше бегайте по комнатам друг за другом. Так то!