Юрий Долгорукий

К верному, хоть и беспощадному анализу Дмитрия Михайличенко добавлю, пожалуй, лишь одно замечание. Гражданское общество невозможно “зарегулировать”. Там, где это получилось, его попросту нет, а есть имитация. примерно как когда на встречах с высокими чиновниками тщательно проверенные и согласованные “активисты” задают заранее записанный для них на бумажке вопрос - и это подается как “глас народа”.

У гражданского общества есть два наиболее популярных определения. Первое - функциональное, согласно которому это сфера самопроявления свободных граждан и добровольно сформировавшихся ассоциаций и организаций, которые ограждены соответствующими законами от прямого вмешательства и произвольной регламентации со стороны государственной власти. Второе - структурное, совокупность неполитических отношений, то есть общественных отношений вне рамок властно-государственных структур.

То есть гражданское общество - это вещь не просто не связанная с государством, более того, несовместимая с воздействием, которое это государство может оказать. А это означает высочайшую степень спонтанности его проявлений, на которые власть может разве что реагировать, но не предугадывать и тем более не формировать их. Сегодня волонтеры занялись проблемой очистки птиц от мазута, завтра активисты могут провести гражданское расследование по вопросам коррупции, послезавтра инициативная группа решит построить площадку для выгула собак. И то, и другое, и третье - это все проявления гражданского общества. Только вот никогда не известно, каким будет очередное и чьи головы полетят в случае чего. Такое местная власть никогда не любила, поэтому ее отношения с гражданским обществом в России всегда были, мягко говоря, напряженными.

Однако до определенного времени федеральная власть смотрела на эти проявления гражданского самосознания благосклонно и более того, видела в них своего рода инструментарий по выявлению лакун, недоработок на местах, не заметных из центра. Кстати, Общероссийский Народный фронт в данном случае был попыткой создать универсальный механизм отработки этих сигналов и взаимодействия с активистами. Но это было раньше, а сейчас федеральная власть заинтересована в максимальной автоматизации всех административных процессов. Кроме того, гражданское общество традиционно было еще яркой погремушкой, которую можно было демонстрировать “демократическим партнерам” в качестве доказательства собственной цивилизованности. Сейчас такая необходимость отпала и реакция на “самовольство на местах” стала жестче. Не то чтобы нет ресурса на взаимодействие с гражданским обществом. Надобности такой нет.

А вот в общих выводах я с Дмитрием Михайличенко совершенно согласен: чем больше будет давление со стороны системы на проявления активизма, тем в большую общественную апатию это выльется. Причем, апатия эта будет проявляться даже там, где политадминистраторы уже сами захотят получить всплеск активности и общественную реакцию. Но ничего не поделать - такова цена ровного как стол общественно-политического ландшафта.

Ваш Юрий Долгорукий

Telegram

Кремлёвский безБашенник

🌐Специально для "Кремлевского безБашенника" -

Дмитрий Михайличенко, аналитик, доктор философских наук

О краснодарских волонтерах и состоянии гражданского общества

Активность волонтеров в Краснодарском крае и, мягко говоря, сдержанная/недовольная реакция…

www.group-telegram.com/cn/yuradolgoruk.com/1751

10.7K viewsJan 15 at 07:43

К верному, хоть и беспощадному анализу Дмитрия Михайличенко добавлю, пожалуй, лишь одно замечание. Гражданское общество невозможно “зарегулировать”. Там, где это получилось, его попросту нет, а есть имитация. примерно как когда на встречах с высокими чиновниками тщательно проверенные и согласованные “активисты” задают заранее записанный для них на бумажке вопрос - и это подается как “глас народа”.

У гражданского общества есть два наиболее популярных определения. Первое - функциональное, согласно которому это сфера самопроявления свободных граждан и добровольно сформировавшихся ассоциаций и организаций, которые ограждены соответствующими законами от прямого вмешательства и произвольной регламентации со стороны государственной власти. Второе - структурное, совокупность неполитических отношений, то есть общественных отношений вне рамок властно-государственных структур.

То есть гражданское общество - это вещь не просто не связанная с государством, более того, несовместимая с воздействием, которое это государство может оказать. А это означает высочайшую степень спонтанности его проявлений, на которые власть может разве что реагировать, но не предугадывать и тем более не формировать их. Сегодня волонтеры занялись проблемой очистки птиц от мазута, завтра активисты могут провести гражданское расследование по вопросам коррупции, послезавтра инициативная группа решит построить площадку для выгула собак. И то, и другое, и третье - это все проявления гражданского общества. Только вот никогда не известно, каким будет очередное и чьи головы полетят в случае чего. Такое местная власть никогда не любила, поэтому ее отношения с гражданским обществом в России всегда были, мягко говоря, напряженными.

Однако до определенного времени федеральная власть смотрела на эти проявления гражданского самосознания благосклонно и более того, видела в них своего рода инструментарий по выявлению лакун, недоработок на местах, не заметных из центра. Кстати, Общероссийский Народный фронт в данном случае был попыткой создать универсальный механизм отработки этих сигналов и взаимодействия с активистами. Но это было раньше, а сейчас федеральная власть заинтересована в максимальной автоматизации всех административных процессов. Кроме того, гражданское общество традиционно было еще яркой погремушкой, которую можно было демонстрировать “демократическим партнерам” в качестве доказательства собственной цивилизованности. Сейчас такая необходимость отпала и реакция на “самовольство на местах” стала жестче. Не то чтобы нет ресурса на взаимодействие с гражданским обществом. Надобности такой нет.

А вот в общих выводах я с Дмитрием Михайличенко совершенно согласен: чем больше будет давление со стороны системы на проявления активизма, тем в большую общественную апатию это выльется. Причем, апатия эта будет проявляться даже там, где политадминистраторы уже сами захотят получить всплеск активности и общественную реакцию. Но ничего не поделать - такова цена ровного как стол общественно-политического ландшафта.

Ваш Юрий Долгорукий

BY Юрий Долгорукий