Zangaro Today

🇳🇬 На прошлой неделе поговорили с русскоязычным изданием «Медуза» о Нигерии — ее экономике, нефтегазовом секторе, застойных и перспективных отраслях, о том, как это все связано с политикой.

Наверное, рассказ об ее экономической ситуации и перспективах индустриализации следовало бы дополнить хотя бы несколькими (неутешительными) словами о том, что правительство (все-таки) что-то да делает, но планы импортозамещающей индустриализации при администрации Мухаммаду Бухари, в целом, в очередной раз, оказались неуспешны — несмотря на новый виток тарификации, импортных ограничений и квотирования, импорт последовательно рос все последние шесть лет (достигнув ₦19 трлн в 2020 против ₦8,8 трлн в 2016).

Неуспешной оказалась и одна из главных протекционистских мер — закрытие границ с соседями в октябре 2019 г. Спустя 2,5 года правительство оказалось неспособным представить общественности позитивные достижения в этой сфере (за исключением некоторого сокращения потоков контрабанды), поскольку топливная субсидия — основной драйвер контрабанды — осталась в силе, уровень насилия (а меры были в т.ч. направлены на сдерживание бесконтрольного оборота стрелкового оружия) лишь вырос (10343 смертей в 2021 против 9663 в 2020 и 8075 в 2019), сократился экспорт в ЭКОВАС (с ₦2,24 трлн в 2019 до ₦1,24 трлн в 2021), продукция из приграничных областей, обложенная карантинными документами, с трудом преодолевала десятки блокпостов и постоянно дорожала по прибытии в Лагос и др. мегаполисы, появились новые обходные пути и посредники.

Выгодно воспользоваться конъюнктурой цен на сырье ввиду зависимости от импорта нефтепродуктов Нигерия тоже не смогла — несмотря на рост мирового спроса, страна и ее производства уткнулись не только в застойное состояние нефтегазовой отрасли, но и в рост цен на топливо (а осуществить конверсию нерегулируемого и дорожающего дизеля на более дешевый газ многие компании позволить себе не могут), острые проблемы эклектроэнергетической инфраструктуры, которые тянут на дно и производства, и транспорт, и логистику, в свою очередь, страдающие от недофинансирования (компании, в особенности МСП, теряют 10% выручки из-за перебоев с электроэнергией). Заинтересованность ЕС в энергоносителях Нигерии как потенциальной замене российской нефти и газа понятна и вызвала определенную заинтересованность ее истеблишмента, но насколько она отвечает задачам внутреннего развития, которые заключаются в газификации и электрификации страны, в обеспечении ее устойчиво растущего и плохо удовлетворяемого внутреннего спроса, — вопрос спорный и в значительной мере открытый.

И, конечно, дальнейшие политические реформы, по сути, скоро будут заблокированы, поскольку экономику ждет новое дорогостоящее потрясение — выборы 2023 г., которые надолго — на месяцы вперед — выдвинут политику в приоритет над экономикой: ведущие функционеры оставили рабочие места и включились в праймериз правящего APC (включая вице-президента Йеми Осибаджо, управляющего ЦБ Годвина Эмефиеле, ряд глав министерств и др.), что, безусловно, затормозит работу и принятие решений министерствами, департаментами, агентствами, включая Портовое управление, Совет грузоотправителей, Национальная комиссия по делам университетов, и т.д. службы. Future is grim, хотя остается надеяться на некоторые сюрпризы и решения новой администрации с 2023 г.

Telegram

Медуза — LIVE

Евросоюз ищет замену российскому газу в Африке, в первую очередь в Нигерии. Что это за страна и почему она так странно напоминает Россию?

ДАННОЕ СООБЩЕНИЕ (МАТЕРИАЛ) СОЗДАНО И (ИЛИ) РАСПРОСТРАНЕНО ИНОСТРАННЫМ СРЕДСТВОМ МАССОВОЙ ИНФОРМАЦИИ, ВЫПОЛНЯЮЩИМ ФУНКЦИИ…

www.group-telegram.com/cn/zangaro.com/1291

3.1K viewsMay 11, 2022 at 16:30

🇳🇬 На прошлой неделе поговорили с русскоязычным изданием «Медуза» о Нигерии — ее экономике, нефтегазовом секторе, застойных и перспективных отраслях, о том, как это все связано с политикой.

Наверное, рассказ об ее экономической ситуации и перспективах индустриализации следовало бы дополнить хотя бы несколькими (неутешительными) словами о том, что правительство (все-таки) что-то да делает, но планы импортозамещающей индустриализации при администрации Мухаммаду Бухари, в целом, в очередной раз, оказались неуспешны — несмотря на новый виток тарификации, импортных ограничений и квотирования, импорт последовательно рос все последние шесть лет (достигнув ₦19 трлн в 2020 против ₦8,8 трлн в 2016).

Неуспешной оказалась и одна из главных протекционистских мер — закрытие границ с соседями в октябре 2019 г. Спустя 2,5 года правительство оказалось неспособным представить общественности позитивные достижения в этой сфере (за исключением некоторого сокращения потоков контрабанды), поскольку топливная субсидия — основной драйвер контрабанды — осталась в силе, уровень насилия (а меры были в т.ч. направлены на сдерживание бесконтрольного оборота стрелкового оружия) лишь вырос (10343 смертей в 2021 против 9663 в 2020 и 8075 в 2019), сократился экспорт в ЭКОВАС (с ₦2,24 трлн в 2019 до ₦1,24 трлн в 2021), продукция из приграничных областей, обложенная карантинными документами, с трудом преодолевала десятки блокпостов и постоянно дорожала по прибытии в Лагос и др. мегаполисы, появились новые обходные пути и посредники.

Выгодно воспользоваться конъюнктурой цен на сырье ввиду зависимости от импорта нефтепродуктов Нигерия тоже не смогла — несмотря на рост мирового спроса, страна и ее производства уткнулись не только в застойное состояние нефтегазовой отрасли, но и в рост цен на топливо (а осуществить конверсию нерегулируемого и дорожающего дизеля на более дешевый газ многие компании позволить себе не могут), острые проблемы эклектроэнергетической инфраструктуры, которые тянут на дно и производства, и транспорт, и логистику, в свою очередь, страдающие от недофинансирования (компании, в особенности МСП, теряют 10% выручки из-за перебоев с электроэнергией). Заинтересованность ЕС в энергоносителях Нигерии как потенциальной замене российской нефти и газа понятна и вызвала определенную заинтересованность ее истеблишмента, но насколько она отвечает задачам внутреннего развития, которые заключаются в газификации и электрификации страны, в обеспечении ее устойчиво растущего и плохо удовлетворяемого внутреннего спроса, — вопрос спорный и в значительной мере открытый.

И, конечно, дальнейшие политические реформы, по сути, скоро будут заблокированы, поскольку экономику ждет новое дорогостоящее потрясение — выборы 2023 г., которые надолго — на месяцы вперед — выдвинут политику в приоритет над экономикой: ведущие функционеры оставили рабочие места и включились в праймериз правящего APC (включая вице-президента Йеми Осибаджо, управляющего ЦБ Годвина Эмефиеле, ряд глав министерств и др.), что, безусловно, затормозит работу и принятие решений министерствами, департаментами, агентствами, включая Портовое управление, Совет грузоотправителей, Национальная комиссия по делам университетов, и т.д. службы. Future is grim, хотя остается надеяться на некоторые сюрпризы и решения новой администрации с 2023 г.

BY Zangaro Today