Начинаю читать. Обратил внимание на статью Владимира Варавы «Пацифизм как эвтаназия» о попытках Запада избежать мортальности, о трансгуманизме и постчеловечестве. В ней он говорит, что после эпохи «смерти Бога», черту под которой подвел Ницше, настала эпоха «смерти человека» в его традиционном антропологическом смысле – человека, имеющего смысл и цель в жизни, страдающего и несущего ответственность за свои поступки, живущего внутри своей культуры и вместе со своим народом.
Варава называет это «эвтаназийной культурой» – чаяния о вечной жизни, отсутствие совести, уничтожение наполненности человеческой жизни, профанация смерти, что полностью десакралищирует все мировые традиции, каждая из которых так или иначе описывает отношения жизни и смерти. Отсутствие смерти при постгумманизме исключает моральные чувства вины и отственности за поступки, а значит лишает человека подлинного бытия. «Смерть смерти» не есть жизнь, а есть подлая подмена понятий.
В общем, сборник важный и нужный, так же как и сам концепт «исправления имен». Мы с товарищем Андреем еще подробно поговорили о нем, этот разговор я записал и скоро опубликую его новым выпуском подкаста «Голос Евразии».
Начинаю читать. Обратил внимание на статью Владимира Варавы «Пацифизм как эвтаназия» о попытках Запада избежать мортальности, о трансгуманизме и постчеловечестве. В ней он говорит, что после эпохи «смерти Бога», черту под которой подвел Ницше, настала эпоха «смерти человека» в его традиционном антропологическом смысле – человека, имеющего смысл и цель в жизни, страдающего и несущего ответственность за свои поступки, живущего внутри своей культуры и вместе со своим народом.
Варава называет это «эвтаназийной культурой» – чаяния о вечной жизни, отсутствие совести, уничтожение наполненности человеческой жизни, профанация смерти, что полностью десакралищирует все мировые традиции, каждая из которых так или иначе описывает отношения жизни и смерти. Отсутствие смерти при постгумманизме исключает моральные чувства вины и отственности за поступки, а значит лишает человека подлинного бытия. «Смерть смерти» не есть жизнь, а есть подлая подмена понятий.
В общем, сборник важный и нужный, так же как и сам концепт «исправления имен». Мы с товарищем Андреем еще подробно поговорили о нем, этот разговор я записал и скоро опубликую его новым выпуском подкаста «Голос Евразии».
On Feb. 27, however, he admitted from his Russian-language account that "Telegram channels are increasingly becoming a source of unverified information related to Ukrainian events." Given the pro-privacy stance of the platform, it’s taken as a given that it’ll be used for a number of reasons, not all of them good. And Telegram has been attached to a fair few scandals related to terrorism, sexual exploitation and crime. Back in 2015, Vox described Telegram as “ISIS’ app of choice,” saying that the platform’s real use is the ability to use channels to distribute material to large groups at once. Telegram has acted to remove public channels affiliated with terrorism, but Pavel Durov reiterated that he had no business snooping on private conversations. "For Telegram, accountability has always been a problem, which is why it was so popular even before the full-scale war with far-right extremists and terrorists from all over the world," she told AFP from her safe house outside the Ukrainian capital. He floated the idea of restricting the use of Telegram in Ukraine and Russia, a suggestion that was met with fierce opposition from users. Shortly after, Durov backed off the idea. Telegram, which does little policing of its content, has also became a hub for Russian propaganda and misinformation. Many pro-Kremlin channels have become popular, alongside accounts of journalists and other independent observers.
from cn
