204.
Сидели как-то Булгаков с Лениным на лавочке в сквере на Московском проспекте в Ленинграде. Позади них было роскошное здание концерна "Ленинец" , рядом стоял памятник Ленину.
Липы. Красота. Весна.
Оба в шляпах оба веселые, молодые. Ленин говорит, узнаваемо грассируя: "Я прочитал ваш роман "Мастер и Маргарита". Очень он мне понравился. Настоящее марксистское произведение. Все от лукавого. Но пролетариат победит. Единственное замечание - почему Москва? Зачем Патриаршие пруды?"
"Ну как, - замялся Булгаков, - я так вижу и от строчек своих не отступлю".
"Да я и не прошу, - засмеялся Ленин, - я просто думаю снять фильм про Воланда вашего, и, если вы не возражаете, давайте вот, например, прям сюда перенесем эти ваши чертовы Патриаршьи, а? Не возражаете?"
"Отчего же, - опешил Булгаков, - извольте, я в кино ничего не понимаю. Переносите, если вам угодно".
"Угодно, угодно!" - вскричал Ленин. Подозвал товарища: "Наберите мне, кто там в министерстве культуры экранизациями занимается? Скажите, пусть снимают Воланда в Ленинграде. Ну кому-кому? Фурцевой или Луначарскому скажите, я там больше никого не знаю". И, повернувшись к Булгакову, продолжил: "Ну вот все сделаем, спасибо вам. А Москва пусть горит в конце фильма синим пламенем. Вы не возражаете? Как автор?"
"Нет, я не против, пусть горит, конечно," - пробормотал Булгаков.
И они пошли к ларьку и выпили абрикосовой, хотя хотели пива. Пиво, как назло, обещали только к вечеру.
Сидели как-то Булгаков с Лениным на лавочке в сквере на Московском проспекте в Ленинграде. Позади них было роскошное здание концерна "Ленинец" , рядом стоял памятник Ленину.
Липы. Красота. Весна.
Оба в шляпах оба веселые, молодые. Ленин говорит, узнаваемо грассируя: "Я прочитал ваш роман "Мастер и Маргарита". Очень он мне понравился. Настоящее марксистское произведение. Все от лукавого. Но пролетариат победит. Единственное замечание - почему Москва? Зачем Патриаршие пруды?"
"Ну как, - замялся Булгаков, - я так вижу и от строчек своих не отступлю".
"Да я и не прошу, - засмеялся Ленин, - я просто думаю снять фильм про Воланда вашего, и, если вы не возражаете, давайте вот, например, прям сюда перенесем эти ваши чертовы Патриаршьи, а? Не возражаете?"
"Отчего же, - опешил Булгаков, - извольте, я в кино ничего не понимаю. Переносите, если вам угодно".
"Угодно, угодно!" - вскричал Ленин. Подозвал товарища: "Наберите мне, кто там в министерстве культуры экранизациями занимается? Скажите, пусть снимают Воланда в Ленинграде. Ну кому-кому? Фурцевой или Луначарскому скажите, я там больше никого не знаю". И, повернувшись к Булгакову, продолжил: "Ну вот все сделаем, спасибо вам. А Москва пусть горит в конце фильма синим пламенем. Вы не возражаете? Как автор?"
"Нет, я не против, пусть горит, конечно," - пробормотал Булгаков.
И они пошли к ларьку и выпили абрикосовой, хотя хотели пива. Пиво, как назло, обещали только к вечеру.
205.
Однажды думским дьякам поступила команда отменить праздник влюбленных как несвоевременный и не соответствующий.
Собрали они этих влюбленных и спрашивают: что вот вы, собственно, празднуете? Вот мы понимаем, свадьба или там еще что, типа дня рождения. Там понятно. А у вас что?
Влюбленные смотрят на этих дьяков и реально прям не понимают вопроса. Один из них после долгой паузы тихо спрашивает их в ответ: "А вы пытались любить?"
"Да, - отвечают дьяки думские, - но по закону в положенные дни и часы, а нет как вы где попало с кем попало и когда попало".
"Так это, говорят в ответ отошедшие от шока влюбленные, - любовь ведь нечаянно нагрянет, когда ее совсем не ждешь ,и все такое".
Тут дьяки впали в ступор. А что так можно? Без предварительного сговора? Вот просто так?
Дьяки тогда решили временно дискуссию прервать как несвоевременную и пошли набирать бигдату по вопросу. Ну и наслаждаться попутно.
Такие странные эти дьяки - думали все влюбленные, возвращаясь после встречи по поводу своего дня. Сами не знают, чего хотят.
Однажды думским дьякам поступила команда отменить праздник влюбленных как несвоевременный и не соответствующий.
Собрали они этих влюбленных и спрашивают: что вот вы, собственно, празднуете? Вот мы понимаем, свадьба или там еще что, типа дня рождения. Там понятно. А у вас что?
Влюбленные смотрят на этих дьяков и реально прям не понимают вопроса. Один из них после долгой паузы тихо спрашивает их в ответ: "А вы пытались любить?"
"Да, - отвечают дьяки думские, - но по закону в положенные дни и часы, а нет как вы где попало с кем попало и когда попало".
"Так это, говорят в ответ отошедшие от шока влюбленные, - любовь ведь нечаянно нагрянет, когда ее совсем не ждешь ,и все такое".
Тут дьяки впали в ступор. А что так можно? Без предварительного сговора? Вот просто так?
Дьяки тогда решили временно дискуссию прервать как несвоевременную и пошли набирать бигдату по вопросу. Ну и наслаждаться попутно.
Такие странные эти дьяки - думали все влюбленные, возвращаясь после встречи по поводу своего дня. Сами не знают, чего хотят.
206.
Бояре – это бояре, ни с кем им не сравниться .
Был, говорят, когда-то у цезаря сенат, тоже красивый, но бояре это бояре.
Решили они умом отличаться от римских коней. Ну а как? Долго думали, как ум свой миру показать , пиарщиков приглашали, ну один и выдал мысль – вы, говорит, Канта позовите. Тогда все решат, что вы умные.
Он скорее всего к вам не пойдет, но сам факт приглашения можно широко разрекламировать, и пойдет слух о просвещенной Думе Боярской.
Так, говорят, Екатерина делала, переписываясь с Вольтером. Тоже вариант, но Кант лучше. Берите Канта и спорьте с ним.
Тут главное в этой стратегии, чтобы он не узнал. А то пожалуется за завтраком Воланду, и такое начнется. Булгаковшина!
А это конец всему – ужаснулись пиарщики, сделавшись бледными, и напугали бояр.
Гости еще долго сидели, съели все пряники и выпили весь кальвадос.
Бояре решили еще кого-нибудь послушать-посоветоваться и пригласили политологов.
Те чуть совсем с ума бояр не свели.
В результате постановили, что Канта дума звать не будет, а начнет с Ганди переписываться.
И сразу послали в приказ за адресом и чернилами.
Бояре – это бояре, ни с кем им не сравниться .
Был, говорят, когда-то у цезаря сенат, тоже красивый, но бояре это бояре.
Решили они умом отличаться от римских коней. Ну а как? Долго думали, как ум свой миру показать , пиарщиков приглашали, ну один и выдал мысль – вы, говорит, Канта позовите. Тогда все решат, что вы умные.
Он скорее всего к вам не пойдет, но сам факт приглашения можно широко разрекламировать, и пойдет слух о просвещенной Думе Боярской.
Так, говорят, Екатерина делала, переписываясь с Вольтером. Тоже вариант, но Кант лучше. Берите Канта и спорьте с ним.
Тут главное в этой стратегии, чтобы он не узнал. А то пожалуется за завтраком Воланду, и такое начнется. Булгаковшина!
А это конец всему – ужаснулись пиарщики, сделавшись бледными, и напугали бояр.
Гости еще долго сидели, съели все пряники и выпили весь кальвадос.
Бояре решили еще кого-нибудь послушать-посоветоваться и пригласили политологов.
Те чуть совсем с ума бояр не свели.
В результате постановили, что Канта дума звать не будет, а начнет с Ганди переписываться.
И сразу послали в приказ за адресом и чернилами.
207.
Вот ведь бывают и чудеса в сказочном мире.
Стоило только боярам подумать, как пополнять казну: с кого получать, у кого отнимать – как биток опять пошел в рост.
Вот ведь ушлые эти хазары – думали бояре. Как им все время такое удаётся? А мы все с налогами маемся.
А можно просто весь бюджет оцифровать и крутить на биржах.
Решили Баффета позвать и послушать Уоррена Говардова сына, как им обустроить все.
Баффет прилетел на тарелке. Было ему в то время лет 350-365, но выглядел бодро. Не курил и гувернанток не гонял.
Расселись бояре. Ждут слов великих.
Выходит к ним обыкновенный человек и говорит, что рынок это казино. Обогащайтесь, но помните , что можно все просрать.
И улетел.
Ошарашенные бояре сидели молча. Думали, это фокус, и он сейчас вернется и продолжит.
Долго ждали. Два дня.
Но он не вернулся.
Вот ведь бывают и чудеса в сказочном мире.
Стоило только боярам подумать, как пополнять казну: с кого получать, у кого отнимать – как биток опять пошел в рост.
Вот ведь ушлые эти хазары – думали бояре. Как им все время такое удаётся? А мы все с налогами маемся.
А можно просто весь бюджет оцифровать и крутить на биржах.
Решили Баффета позвать и послушать Уоррена Говардова сына, как им обустроить все.
Баффет прилетел на тарелке. Было ему в то время лет 350-365, но выглядел бодро. Не курил и гувернанток не гонял.
Расселись бояре. Ждут слов великих.
Выходит к ним обыкновенный человек и говорит, что рынок это казино. Обогащайтесь, но помните , что можно все просрать.
И улетел.
Ошарашенные бояре сидели молча. Думали, это фокус, и он сейчас вернется и продолжит.
Долго ждали. Два дня.
Но он не вернулся.
208.
Смешные случаи бывают. Они случаются.
При прошествии времени довольно часто перестают быть смешными.
Вот как тогда с ребятами из орды.
Шли себе, никого не трогали, и тут вдруг другие ребята.
Стой! Кто идет? И понеслось.
История приняла другой оборот.
История всего сообщества людей, живущих на земле.
Вот так все и происходит. Случайно. На нервах. Пассионарность рулит.
Так начал свою лекцию в боярской думе товарищ Гумилев. Дьяки пригласили его, чтобы он помог объяснить боярам, что «пассионарность» – слово не наше. Заморское слово. Английское.
А эти жители туманные всегда гадят. И прикрываются своими дефинициями.
Бояре слушали, кивали. «А что было бы, если встречные не проявили бы пасссионарности?» – спросил боярин Водовозов, знатный и нудный.
«А было бы так, что мы бы сейчас, возможно, были бы совсем в другом месте. И все было бы не так, – сказал профессор. – И вообще…»
Тут он замолчал и только махнул рукой.
«Переживает, – подумали бояре, – карбонарий, похоже».
Смешные случаи бывают. Они случаются.
При прошествии времени довольно часто перестают быть смешными.
Вот как тогда с ребятами из орды.
Шли себе, никого не трогали, и тут вдруг другие ребята.
Стой! Кто идет? И понеслось.
История приняла другой оборот.
История всего сообщества людей, живущих на земле.
Вот так все и происходит. Случайно. На нервах. Пассионарность рулит.
Так начал свою лекцию в боярской думе товарищ Гумилев. Дьяки пригласили его, чтобы он помог объяснить боярам, что «пассионарность» – слово не наше. Заморское слово. Английское.
А эти жители туманные всегда гадят. И прикрываются своими дефинициями.
Бояре слушали, кивали. «А что было бы, если встречные не проявили бы пасссионарности?» – спросил боярин Водовозов, знатный и нудный.
«А было бы так, что мы бы сейчас, возможно, были бы совсем в другом месте. И все было бы не так, – сказал профессор. – И вообще…»
Тут он замолчал и только махнул рукой.
«Переживает, – подумали бояре, – карбонарий, похоже».
209.
«Граждане бояре, вы должны понимать разницу между интеллектуалом и интеллигентом!» - кричал Сперанский.
Был такой иногда влиятельный сановник. «Влиятельный» – значило во все времена на Московии – близкий к царским палатам.
Он пришел в думу и уже три часа вливал в уши бояр свой яд.
Они просто ничего не понимали.
«Западный интеллектуал, – вещал Сперанский, – основывает свою веру на том, что изменить человека можно, меняя среду обитания вокруг него, законы, условия жизни и т.д. Интеллигент же московский, передрав название, сутью его сделал преображение человека изнутри, меняя сознание, которое впоследствии изменит среду обитания. Понятно?»
Оратор дымился, слушатели молчали.
«Так что будет то, Михал Михалыч?» – спросил кто-то из темноты в углу.
«А ни хрена и не будет. Вернее, все будет по-прежнему, как при папеньке,» – ответил реформатор.
В повисшей тишине хлопнула дверь. Заседание закончилось.
«Граждане бояре, вы должны понимать разницу между интеллектуалом и интеллигентом!» - кричал Сперанский.
Был такой иногда влиятельный сановник. «Влиятельный» – значило во все времена на Московии – близкий к царским палатам.
Он пришел в думу и уже три часа вливал в уши бояр свой яд.
Они просто ничего не понимали.
«Западный интеллектуал, – вещал Сперанский, – основывает свою веру на том, что изменить человека можно, меняя среду обитания вокруг него, законы, условия жизни и т.д. Интеллигент же московский, передрав название, сутью его сделал преображение человека изнутри, меняя сознание, которое впоследствии изменит среду обитания. Понятно?»
Оратор дымился, слушатели молчали.
«Так что будет то, Михал Михалыч?» – спросил кто-то из темноты в углу.
«А ни хрена и не будет. Вернее, все будет по-прежнему, как при папеньке,» – ответил реформатор.
В повисшей тишине хлопнула дверь. Заседание закончилось.
210.
Бояре грустили. «Скучно живем!– кряхтели они. – Нет целей по плечу. Все эти затеи приказов посольских какое то тоскливое впечатление оставляют. Нам бы что то такое в духе Хрущева. Догнать и перегнать».
«Так есть такое!» – встрепенулся один служивый, который грелся на солнышке на крыльце думы и слушал разговоры.
Он вбежал к ним: «Говорил с одним экономистом-практиком, он сказал, что по силам нам хазар обогнать в экономике, вообще всех почти уже же обогнали и печенегов и половцев».
«Ну ты хватил Хазары – это мощная экономика’э – завопили одни.
«А мы что, пальцем деланные? – закричали другие бояре, которые на подрядах сидели от казны. – Мы, если цели поставить, кого хочешь обгоним. Нам бы, конечно, людей побольше, ну да пригласим кого-нибудь».
«Веди экономиста своего! – сказали в результате бояре служивому, - будем челобитную царю писать с предложением по хазарам. Ну и вообще. Пора эти приказы и дьяков в них встряхнуть. Без амбиций сидят, без инициативы. Позор!»
В общем, раздухарились бояре, их старший боярин еле-еле унял. Да и то только поздно вечером.
Бояре грустили. «Скучно живем!– кряхтели они. – Нет целей по плечу. Все эти затеи приказов посольских какое то тоскливое впечатление оставляют. Нам бы что то такое в духе Хрущева. Догнать и перегнать».
«Так есть такое!» – встрепенулся один служивый, который грелся на солнышке на крыльце думы и слушал разговоры.
Он вбежал к ним: «Говорил с одним экономистом-практиком, он сказал, что по силам нам хазар обогнать в экономике, вообще всех почти уже же обогнали и печенегов и половцев».
«Ну ты хватил Хазары – это мощная экономика’э – завопили одни.
«А мы что, пальцем деланные? – закричали другие бояре, которые на подрядах сидели от казны. – Мы, если цели поставить, кого хочешь обгоним. Нам бы, конечно, людей побольше, ну да пригласим кого-нибудь».
«Веди экономиста своего! – сказали в результате бояре служивому, - будем челобитную царю писать с предложением по хазарам. Ну и вообще. Пора эти приказы и дьяков в них встряхнуть. Без амбиций сидят, без инициативы. Позор!»
В общем, раздухарились бояре, их старший боярин еле-еле унял. Да и то только поздно вечером.
Мне подруга говорила:
«Ты читал Семена Грилу?»
Отвечаю я подруге:
«Наслаждаюсь на досуге!»
Самый изысканный интеллектуальный продукт весны 2024 года.
«Ты читал Семена Грилу?»
Отвечаю я подруге:
«Наслаждаюсь на досуге!»
Самый изысканный интеллектуальный продукт весны 2024 года.