206.
Бояре – это бояре, ни с кем им не сравниться .
Был, говорят, когда-то у цезаря сенат, тоже красивый, но бояре это бояре.
Решили они умом отличаться от римских коней. Ну а как? Долго думали, как ум свой миру показать , пиарщиков приглашали, ну один и выдал мысль – вы, говорит, Канта позовите. Тогда все решат, что вы умные.
Он скорее всего к вам не пойдет, но сам факт приглашения можно широко разрекламировать, и пойдет слух о просвещенной Думе Боярской.
Так, говорят, Екатерина делала, переписываясь с Вольтером. Тоже вариант, но Кант лучше. Берите Канта и спорьте с ним.
Тут главное в этой стратегии, чтобы он не узнал. А то пожалуется за завтраком Воланду, и такое начнется. Булгаковшина!
А это конец всему – ужаснулись пиарщики, сделавшись бледными, и напугали бояр.
Гости еще долго сидели, съели все пряники и выпили весь кальвадос.
Бояре решили еще кого-нибудь послушать-посоветоваться и пригласили политологов.
Те чуть совсем с ума бояр не свели.
В результате постановили, что Канта дума звать не будет, а начнет с Ганди переписываться.
И сразу послали в приказ за адресом и чернилами.
Бояре – это бояре, ни с кем им не сравниться .
Был, говорят, когда-то у цезаря сенат, тоже красивый, но бояре это бояре.
Решили они умом отличаться от римских коней. Ну а как? Долго думали, как ум свой миру показать , пиарщиков приглашали, ну один и выдал мысль – вы, говорит, Канта позовите. Тогда все решат, что вы умные.
Он скорее всего к вам не пойдет, но сам факт приглашения можно широко разрекламировать, и пойдет слух о просвещенной Думе Боярской.
Так, говорят, Екатерина делала, переписываясь с Вольтером. Тоже вариант, но Кант лучше. Берите Канта и спорьте с ним.
Тут главное в этой стратегии, чтобы он не узнал. А то пожалуется за завтраком Воланду, и такое начнется. Булгаковшина!
А это конец всему – ужаснулись пиарщики, сделавшись бледными, и напугали бояр.
Гости еще долго сидели, съели все пряники и выпили весь кальвадос.
Бояре решили еще кого-нибудь послушать-посоветоваться и пригласили политологов.
Те чуть совсем с ума бояр не свели.
В результате постановили, что Канта дума звать не будет, а начнет с Ганди переписываться.
И сразу послали в приказ за адресом и чернилами.
207.
Вот ведь бывают и чудеса в сказочном мире.
Стоило только боярам подумать, как пополнять казну: с кого получать, у кого отнимать – как биток опять пошел в рост.
Вот ведь ушлые эти хазары – думали бояре. Как им все время такое удаётся? А мы все с налогами маемся.
А можно просто весь бюджет оцифровать и крутить на биржах.
Решили Баффета позвать и послушать Уоррена Говардова сына, как им обустроить все.
Баффет прилетел на тарелке. Было ему в то время лет 350-365, но выглядел бодро. Не курил и гувернанток не гонял.
Расселись бояре. Ждут слов великих.
Выходит к ним обыкновенный человек и говорит, что рынок это казино. Обогащайтесь, но помните , что можно все просрать.
И улетел.
Ошарашенные бояре сидели молча. Думали, это фокус, и он сейчас вернется и продолжит.
Долго ждали. Два дня.
Но он не вернулся.
Вот ведь бывают и чудеса в сказочном мире.
Стоило только боярам подумать, как пополнять казну: с кого получать, у кого отнимать – как биток опять пошел в рост.
Вот ведь ушлые эти хазары – думали бояре. Как им все время такое удаётся? А мы все с налогами маемся.
А можно просто весь бюджет оцифровать и крутить на биржах.
Решили Баффета позвать и послушать Уоррена Говардова сына, как им обустроить все.
Баффет прилетел на тарелке. Было ему в то время лет 350-365, но выглядел бодро. Не курил и гувернанток не гонял.
Расселись бояре. Ждут слов великих.
Выходит к ним обыкновенный человек и говорит, что рынок это казино. Обогащайтесь, но помните , что можно все просрать.
И улетел.
Ошарашенные бояре сидели молча. Думали, это фокус, и он сейчас вернется и продолжит.
Долго ждали. Два дня.
Но он не вернулся.
208.
Смешные случаи бывают. Они случаются.
При прошествии времени довольно часто перестают быть смешными.
Вот как тогда с ребятами из орды.
Шли себе, никого не трогали, и тут вдруг другие ребята.
Стой! Кто идет? И понеслось.
История приняла другой оборот.
История всего сообщества людей, живущих на земле.
Вот так все и происходит. Случайно. На нервах. Пассионарность рулит.
Так начал свою лекцию в боярской думе товарищ Гумилев. Дьяки пригласили его, чтобы он помог объяснить боярам, что «пассионарность» – слово не наше. Заморское слово. Английское.
А эти жители туманные всегда гадят. И прикрываются своими дефинициями.
Бояре слушали, кивали. «А что было бы, если встречные не проявили бы пасссионарности?» – спросил боярин Водовозов, знатный и нудный.
«А было бы так, что мы бы сейчас, возможно, были бы совсем в другом месте. И все было бы не так, – сказал профессор. – И вообще…»
Тут он замолчал и только махнул рукой.
«Переживает, – подумали бояре, – карбонарий, похоже».
Смешные случаи бывают. Они случаются.
При прошествии времени довольно часто перестают быть смешными.
Вот как тогда с ребятами из орды.
Шли себе, никого не трогали, и тут вдруг другие ребята.
Стой! Кто идет? И понеслось.
История приняла другой оборот.
История всего сообщества людей, живущих на земле.
Вот так все и происходит. Случайно. На нервах. Пассионарность рулит.
Так начал свою лекцию в боярской думе товарищ Гумилев. Дьяки пригласили его, чтобы он помог объяснить боярам, что «пассионарность» – слово не наше. Заморское слово. Английское.
А эти жители туманные всегда гадят. И прикрываются своими дефинициями.
Бояре слушали, кивали. «А что было бы, если встречные не проявили бы пасссионарности?» – спросил боярин Водовозов, знатный и нудный.
«А было бы так, что мы бы сейчас, возможно, были бы совсем в другом месте. И все было бы не так, – сказал профессор. – И вообще…»
Тут он замолчал и только махнул рукой.
«Переживает, – подумали бояре, – карбонарий, похоже».
209.
«Граждане бояре, вы должны понимать разницу между интеллектуалом и интеллигентом!» - кричал Сперанский.
Был такой иногда влиятельный сановник. «Влиятельный» – значило во все времена на Московии – близкий к царским палатам.
Он пришел в думу и уже три часа вливал в уши бояр свой яд.
Они просто ничего не понимали.
«Западный интеллектуал, – вещал Сперанский, – основывает свою веру на том, что изменить человека можно, меняя среду обитания вокруг него, законы, условия жизни и т.д. Интеллигент же московский, передрав название, сутью его сделал преображение человека изнутри, меняя сознание, которое впоследствии изменит среду обитания. Понятно?»
Оратор дымился, слушатели молчали.
«Так что будет то, Михал Михалыч?» – спросил кто-то из темноты в углу.
«А ни хрена и не будет. Вернее, все будет по-прежнему, как при папеньке,» – ответил реформатор.
В повисшей тишине хлопнула дверь. Заседание закончилось.
«Граждане бояре, вы должны понимать разницу между интеллектуалом и интеллигентом!» - кричал Сперанский.
Был такой иногда влиятельный сановник. «Влиятельный» – значило во все времена на Московии – близкий к царским палатам.
Он пришел в думу и уже три часа вливал в уши бояр свой яд.
Они просто ничего не понимали.
«Западный интеллектуал, – вещал Сперанский, – основывает свою веру на том, что изменить человека можно, меняя среду обитания вокруг него, законы, условия жизни и т.д. Интеллигент же московский, передрав название, сутью его сделал преображение человека изнутри, меняя сознание, которое впоследствии изменит среду обитания. Понятно?»
Оратор дымился, слушатели молчали.
«Так что будет то, Михал Михалыч?» – спросил кто-то из темноты в углу.
«А ни хрена и не будет. Вернее, все будет по-прежнему, как при папеньке,» – ответил реформатор.
В повисшей тишине хлопнула дверь. Заседание закончилось.
210.
Бояре грустили. «Скучно живем!– кряхтели они. – Нет целей по плечу. Все эти затеи приказов посольских какое то тоскливое впечатление оставляют. Нам бы что то такое в духе Хрущева. Догнать и перегнать».
«Так есть такое!» – встрепенулся один служивый, который грелся на солнышке на крыльце думы и слушал разговоры.
Он вбежал к ним: «Говорил с одним экономистом-практиком, он сказал, что по силам нам хазар обогнать в экономике, вообще всех почти уже же обогнали и печенегов и половцев».
«Ну ты хватил Хазары – это мощная экономика’э – завопили одни.
«А мы что, пальцем деланные? – закричали другие бояре, которые на подрядах сидели от казны. – Мы, если цели поставить, кого хочешь обгоним. Нам бы, конечно, людей побольше, ну да пригласим кого-нибудь».
«Веди экономиста своего! – сказали в результате бояре служивому, - будем челобитную царю писать с предложением по хазарам. Ну и вообще. Пора эти приказы и дьяков в них встряхнуть. Без амбиций сидят, без инициативы. Позор!»
В общем, раздухарились бояре, их старший боярин еле-еле унял. Да и то только поздно вечером.
Бояре грустили. «Скучно живем!– кряхтели они. – Нет целей по плечу. Все эти затеи приказов посольских какое то тоскливое впечатление оставляют. Нам бы что то такое в духе Хрущева. Догнать и перегнать».
«Так есть такое!» – встрепенулся один служивый, который грелся на солнышке на крыльце думы и слушал разговоры.
Он вбежал к ним: «Говорил с одним экономистом-практиком, он сказал, что по силам нам хазар обогнать в экономике, вообще всех почти уже же обогнали и печенегов и половцев».
«Ну ты хватил Хазары – это мощная экономика’э – завопили одни.
«А мы что, пальцем деланные? – закричали другие бояре, которые на подрядах сидели от казны. – Мы, если цели поставить, кого хочешь обгоним. Нам бы, конечно, людей побольше, ну да пригласим кого-нибудь».
«Веди экономиста своего! – сказали в результате бояре служивому, - будем челобитную царю писать с предложением по хазарам. Ну и вообще. Пора эти приказы и дьяков в них встряхнуть. Без амбиций сидят, без инициативы. Позор!»
В общем, раздухарились бояре, их старший боярин еле-еле унял. Да и то только поздно вечером.
Мне подруга говорила:
«Ты читал Семена Грилу?»
Отвечаю я подруге:
«Наслаждаюсь на досуге!»
Самый изысканный интеллектуальный продукт весны 2024 года.
«Ты читал Семена Грилу?»
Отвечаю я подруге:
«Наслаждаюсь на досуге!»
Самый изысканный интеллектуальный продукт весны 2024 года.
211.
Все-таки, будучи лидерами всего на свете, бояре никак не могли остановиться и наслаждаться сложившимися обстоятельствами.
Они хотели признания. Такого настоящего. Быть рюриками среди рюриков и хазарами среди хазар.
Но тут была проблема. Она называлась «мировая закулиса».
Это было сборище людей, не признававших, что бояре лучше печенегов и половцев. Что они быстрее, выше, сильнее.
Надо было что-то делать.
Как всегда, собрали бессрочное заседание думы и объявили, что не разойдутся до принятия решения.
Много дней сидели, было сказано много слов. Но все ничего не получалось, не было красоты.
Решили проконсультироваться. Позвали Фрейда. Этот представитель коварного англосаксонского братства, задрапированный под австрийца, вышел к ним из кареты в костюме-тройке с бананом в руке.
Слушая историю вопроса, которую взял на себя труд рассказать старший боярин, он кушал банан.
Докушав, стал озираться в поисках урны. Кто-то ему сказал негромко «кидай на пол!».
Боярин закончил введение и сформулировал вопрос. Зигмунд, рассеянно продолжая озираться, вертел кожуру от банана в руке, сказал: «Игнорируйте! Просто игнорируйте эту вашу мировую закулису, раз она вас так раздражает. Хотя можно, конечно, и не игнорировать, а взаимодействовать, но это по самочувствию».
Закончив фразу, он вышел из палат каменных в надежде найти урну на улице.
«Странные эти бояре, – думал он, бросив в конце концов кожуру в реку. – Странные».
Все-таки, будучи лидерами всего на свете, бояре никак не могли остановиться и наслаждаться сложившимися обстоятельствами.
Они хотели признания. Такого настоящего. Быть рюриками среди рюриков и хазарами среди хазар.
Но тут была проблема. Она называлась «мировая закулиса».
Это было сборище людей, не признававших, что бояре лучше печенегов и половцев. Что они быстрее, выше, сильнее.
Надо было что-то делать.
Как всегда, собрали бессрочное заседание думы и объявили, что не разойдутся до принятия решения.
Много дней сидели, было сказано много слов. Но все ничего не получалось, не было красоты.
Решили проконсультироваться. Позвали Фрейда. Этот представитель коварного англосаксонского братства, задрапированный под австрийца, вышел к ним из кареты в костюме-тройке с бананом в руке.
Слушая историю вопроса, которую взял на себя труд рассказать старший боярин, он кушал банан.
Докушав, стал озираться в поисках урны. Кто-то ему сказал негромко «кидай на пол!».
Боярин закончил введение и сформулировал вопрос. Зигмунд, рассеянно продолжая озираться, вертел кожуру от банана в руке, сказал: «Игнорируйте! Просто игнорируйте эту вашу мировую закулису, раз она вас так раздражает. Хотя можно, конечно, и не игнорировать, а взаимодействовать, но это по самочувствию».
Закончив фразу, он вышел из палат каменных в надежде найти урну на улице.
«Странные эти бояре, – думал он, бросив в конце концов кожуру в реку. – Странные».