Сверили часы. Кажется, все одинаково понимают, в чем авторское право ищет баланс.
С одной стороны, удобно охранять объекты, которые обладают теми или иными распознаваемыми внешними характеристиками. Да, достигаемая этим правовая определенность сама по себе ценность. И в рамках такого подхода находятся концепции неповторимости, оригинальности самого объекта, либо узнаваемости публикой, либо предложенная Владимиром Леоновичем Вольфсоном концепция уникальности в глазах публики.
С другой стороны, надо защищать результаты умственного труда от присвоения их другими лицами, от обращения их в свою пользу. И здесь уже не столь важно, как смотрит на этот результат публика, каков он внешне, что он для публики значит и значит ли. Но тут возникают практические проблемы квалификации труда. Если сам результат не показывает, каким был труд, нужно залезть в этот процесс, реконструировать его в процессе разрешения спора и установить, соответствует ли он заданным критериям. Особенно, если мы говорим, что это должен быть не просто умственный труд, а творческий, когда, как пишет Верховный Суд, автор должен был делать свободный выбор, проявить нестандартность, стремился выразить себя. Судебная система, кажется, не готова к такому уровню сложности споров.
Вот и ищем баланс через презумпции, градацию меры ответственности нарушителей и т.п. Но приоритетную цель из двух вышеуказанных выбрать по-видимому надо. И для меня это - вторая.
Сверили часы. Кажется, все одинаково понимают, в чем авторское право ищет баланс.
С одной стороны, удобно охранять объекты, которые обладают теми или иными распознаваемыми внешними характеристиками. Да, достигаемая этим правовая определенность сама по себе ценность. И в рамках такого подхода находятся концепции неповторимости, оригинальности самого объекта, либо узнаваемости публикой, либо предложенная Владимиром Леоновичем Вольфсоном концепция уникальности в глазах публики.
С другой стороны, надо защищать результаты умственного труда от присвоения их другими лицами, от обращения их в свою пользу. И здесь уже не столь важно, как смотрит на этот результат публика, каков он внешне, что он для публики значит и значит ли. Но тут возникают практические проблемы квалификации труда. Если сам результат не показывает, каким был труд, нужно залезть в этот процесс, реконструировать его в процессе разрешения спора и установить, соответствует ли он заданным критериям. Особенно, если мы говорим, что это должен быть не просто умственный труд, а творческий, когда, как пишет Верховный Суд, автор должен был делать свободный выбор, проявить нестандартность, стремился выразить себя. Судебная система, кажется, не готова к такому уровню сложности споров.
Вот и ищем баланс через презумпции, градацию меры ответственности нарушителей и т.п. Но приоритетную цель из двух вышеуказанных выбрать по-видимому надо. И для меня это - вторая.
After fleeing Russia, the brothers founded Telegram as a way to communicate outside the Kremlin's orbit. They now run it from Dubai, and Pavel Durov says it has more than 500 million monthly active users. Oh no. There’s a certain degree of myth-making around what exactly went on, so take everything that follows lightly. Telegram was originally launched as a side project by the Durov brothers, with Nikolai handling the coding and Pavel as CEO, while both were at VK. Telegram users are able to send files of any type up to 2GB each and access them from any device, with no limit on cloud storage, which has made downloading files more popular on the platform. This ability to mix the public and the private, as well as the ability to use bots to engage with users has proved to be problematic. In early 2021, a database selling phone numbers pulled from Facebook was selling numbers for $20 per lookup. Similarly, security researchers found a network of deepfake bots on the platform that were generating images of people submitted by users to create non-consensual imagery, some of which involved children. At the start of 2018, the company attempted to launch an Initial Coin Offering (ICO) which would enable it to enable payments (and earn the cash that comes from doing so). The initial signals were promising, especially given Telegram’s user base is already fairly crypto-savvy. It raised an initial tranche of cash – worth more than a billion dollars – to help develop the coin before opening sales to the public. Unfortunately, third-party sales of coins bought in those initial fundraising rounds raised the ire of the SEC, which brought the hammer down on the whole operation. In 2020, officials ordered Telegram to pay a fine of $18.5 million and hand back much of the cash that it had raised.
from de
