Вся дореволюционная русская литература при всей её мощи местами была поражена каким-то язвами. Среди возвышающих человека описаний, среди тонкостей понимания душевных движений вдруг раздавался граммофонный скрип нарочитой пластинки. Вся эта череда длинных стенаний о маленьком человеке, бедных людях, мужике Марее, Катюше Масловой – выглядит как чуждый балаган, возведённый до уровня храма. Русская литература населена театральными бедняками. В жизни так не страдают. Вернее страдают, но не только так и не столь картинно. Жизнь, даже самая крестьянская и серая – есть и что-то иное. Иначе бы люди ложились и усыхали от тоски. Как же тогда быть с пошедшим в тираж фольклором? Весь этот советский пышный ансамбль Покровского, казачок, присядка, гармонь, балалайка. Тут что-то не то. Так, значит, русские крестьяне весёлые бывали? А с чего это? Они же угнетены. Нет уж, ребята марксисты, вы точно скажите: умучен русский простой человек или нет? И если не совсем умучен, то что же вы русский дар сочувствия превращается в холодный инструмент пропаганды против своих же? Русские писатели, создавшие великую литературу на уровне античной, в моментах описания простолюдинов нередко сбивались на фальцет, путали слова, начинали причитать как по какой-то методичке. Фабрика русских троллей была встроенной частью гигантского завода русского реализма. Русские писатели приходили и расковыривали болячки. Вместо подлинного сочувствия и проницательного описания – они нередко скатывались в слепую пропагандистскую яму, по дну которой любезно ползли вместе со своими униженными и оскорблёнными. Если делать рассказ, в котором русская литература является главным героем, то где-то на заднем плане должен маячить, не проявляясь, но неустанно воздействуя на героя, некий политический пиарщик другого государства и иной культуры. И этот незримый персонаж третьего плана множеством способов воздействует, усиливая черноту русского восприятия, вкладывается в маркетинг страдания (кровавое воскресенье, Вера Засулич, Бейлис и прочие тутти кванти). Русских писателей, а через них и всех русских людей, заставляли каяться и переживать по чужой методичке. Срежиссированность всех этих террористических актов, всего этого Майдана-1905 и 1917 – очевидны для русских после 2014 года. 2 мая в Одессе, Буча – это те же Засулич, Бейлис, Кровавый Николай – маркетинг чужих государств, создаваемый руками добрых русских писателей. Это кровавый театр чужой труппы на русской земле. Вера Засулич в 1878 году сыграла роль Веры Засулича. Дарья Трепова в 2023 году сыграла роль Дарьи Треповой.
Ум Толстого был велик, как ум художника, но политически это была бородатая кукла, которой добрые англичане устроили мировой пиар при жизни. Роман «Воскресенье» - подлая, нехорошая книга с яркими проблесками того, что оставалась в Толстом живого и русского. Подлое описание евхаристии, мучений и страданий бедняков. Тонкий лёд неоднозначной жизни ломался под коваными ударами чужой пропаганды, произносимой устами любимых писателей. Предательский рассказ Куприна «Штабс-Капитан Рыбников», который автор сунул в руки русскому читателю, а в советское время школа продолжала совать в нос униженным и оскорблённым русским. Только русских в этой истории действительно унизили – целиком, весь русский народ. Унизили и оскорбили русских только за то, что они уверовали в свою порочность, ведь они – народ, породивший Салтычиху (кто это?), Бейлиса (шо, опять?), Засулич (бедная девушка стреляла сквозь слёзы, понять и простить!). ...
Вся дореволюционная русская литература при всей её мощи местами была поражена каким-то язвами. Среди возвышающих человека описаний, среди тонкостей понимания душевных движений вдруг раздавался граммофонный скрип нарочитой пластинки. Вся эта череда длинных стенаний о маленьком человеке, бедных людях, мужике Марее, Катюше Масловой – выглядит как чуждый балаган, возведённый до уровня храма. Русская литература населена театральными бедняками. В жизни так не страдают. Вернее страдают, но не только так и не столь картинно. Жизнь, даже самая крестьянская и серая – есть и что-то иное. Иначе бы люди ложились и усыхали от тоски. Как же тогда быть с пошедшим в тираж фольклором? Весь этот советский пышный ансамбль Покровского, казачок, присядка, гармонь, балалайка. Тут что-то не то. Так, значит, русские крестьяне весёлые бывали? А с чего это? Они же угнетены. Нет уж, ребята марксисты, вы точно скажите: умучен русский простой человек или нет? И если не совсем умучен, то что же вы русский дар сочувствия превращается в холодный инструмент пропаганды против своих же? Русские писатели, создавшие великую литературу на уровне античной, в моментах описания простолюдинов нередко сбивались на фальцет, путали слова, начинали причитать как по какой-то методичке. Фабрика русских троллей была встроенной частью гигантского завода русского реализма. Русские писатели приходили и расковыривали болячки. Вместо подлинного сочувствия и проницательного описания – они нередко скатывались в слепую пропагандистскую яму, по дну которой любезно ползли вместе со своими униженными и оскорблёнными. Если делать рассказ, в котором русская литература является главным героем, то где-то на заднем плане должен маячить, не проявляясь, но неустанно воздействуя на героя, некий политический пиарщик другого государства и иной культуры. И этот незримый персонаж третьего плана множеством способов воздействует, усиливая черноту русского восприятия, вкладывается в маркетинг страдания (кровавое воскресенье, Вера Засулич, Бейлис и прочие тутти кванти). Русских писателей, а через них и всех русских людей, заставляли каяться и переживать по чужой методичке. Срежиссированность всех этих террористических актов, всего этого Майдана-1905 и 1917 – очевидны для русских после 2014 года. 2 мая в Одессе, Буча – это те же Засулич, Бейлис, Кровавый Николай – маркетинг чужих государств, создаваемый руками добрых русских писателей. Это кровавый театр чужой труппы на русской земле. Вера Засулич в 1878 году сыграла роль Веры Засулича. Дарья Трепова в 2023 году сыграла роль Дарьи Треповой.
Ум Толстого был велик, как ум художника, но политически это была бородатая кукла, которой добрые англичане устроили мировой пиар при жизни. Роман «Воскресенье» - подлая, нехорошая книга с яркими проблесками того, что оставалась в Толстом живого и русского. Подлое описание евхаристии, мучений и страданий бедняков. Тонкий лёд неоднозначной жизни ломался под коваными ударами чужой пропаганды, произносимой устами любимых писателей. Предательский рассказ Куприна «Штабс-Капитан Рыбников», который автор сунул в руки русскому читателю, а в советское время школа продолжала совать в нос униженным и оскорблённым русским. Только русских в этой истории действительно унизили – целиком, весь русский народ. Унизили и оскорбили русских только за то, что они уверовали в свою порочность, ведь они – народ, породивший Салтычиху (кто это?), Бейлиса (шо, опять?), Засулич (бедная девушка стреляла сквозь слёзы, понять и простить!). ...
This provided opportunity to their linked entities to offload their shares at higher prices and make significant profits at the cost of unsuspecting retail investors. In December 2021, Sebi officials had conducted a search and seizure operation at the premises of certain persons carrying out similar manipulative activities through Telegram channels. For Oleksandra Tsekhanovska, head of the Hybrid Warfare Analytical Group at the Kyiv-based Ukraine Crisis Media Center, the effects are both near- and far-reaching. Recently, Durav wrote on his Telegram channel that users' right to privacy, in light of the war in Ukraine, is "sacred, now more than ever." "The argument from Telegram is, 'You should trust us because we tell you that we're trustworthy,'" Maréchal said. "It's really in the eye of the beholder whether that's something you want to buy into."
from de
